Сергей Горюнов, научный сотрудник ИНИОН РАН: Советские иконы – феномен культуры

Окончание. Начало в №36, 2025 г.

В прошлой программе Вы очень увлекательно рассказывали о том, как создавались «советские иконы», и что это за явление. Мы завершили нашу программу моим вопросом – как распространялись технологии? Вы говорите, что с иконами государство боролось, их изымали. Религиозные проявления, мягко говоря, не приветствовались. И вместе с тем Вы говорите, что само явление распространения «советских икон», самодельных и наивных, свидетельствует о том, что вера не была изжита из жизни советских людей.

Эти иконы создавали в том числе и из фольги. Известно ли, кто это придумал и как это знание распространялось? Ведь Вы говорите, что эта традиция существовала практически по всей стране там, где в той или иной степени присутствовало Православие. Как о ней узнавали?

– Мне кажется, это очень важный вопрос. Авторы проекта по исследованию «советских» икон Дмитрий Антонов и Дмитрий Доронин исследовали, конечно, и этот аспект. Тут есть два вопроса – как распространялась традиция изготовления, как происходил обмен определенными практиками украшения икон, и второй вопрос – кто это все распространял.

До революции были офени, которые торговали иконами, в том числе подокладными (т.е. иконами, на которых прописывались только руки и лики, а то, что под окладом – не прописывалось). Но надо понимать, что спрос на них не появился, – он никуда не уходил.

Икона в православной культуре связана с очень многими моментами в жизни человека. Икона участвует в свадьбе (свадебные пары), это обязательная традиция, по крайней мере, для деревенской свадьбы. Насчет городской в советскую эпоху я, честно сказать, не знаю. Но на свадьбе без икон никак – родители должны благословить своих детей на брак.

Судя по исследованиям авторов проекта, даже атеисты, председатели колхозов, заказывали эти иконы, чтобы благословить своих детей. Иконы, безусловно, участвовали и в похоронных практиках.

И эта привязанность иконы к важным этапам жизни человека обеспечивала постоянный спрос. Конечно, находились и те, кто их распространял. В своей лекции Дмитрий Доронин рассказывал о практиках, когда глухонемые, или притворявшиеся глухонемыми, продавали их в поездах. Мы похожие практики в электричках наблюдаем. А советские милиционеры их не трогали – что делать с глухонемым? Он ничего не скажет…

Так как икона была очень востребована, распространялись и способы изготовления. Когда авторы проекта брали интервью у изготовителей (а они в первую очередь антропологи и опираются в своих исследованиях на разговоры со свидетелями событий), им рассказывали, как этому обучали. Часто говорят о каких-то секретах, ведь в каждом ремесле есть секреты мастерства, у каждого свои секретные техники.

Некоторые просто вскрывали киоты, смотрели, как это сделано, и повторяли. Поскольку сам-то образок печатный, его может повторить любой фотограф фотоателье. Раскрасить тоже может фотограф или художник-оформитель. Утром нарисовал мишку на стене в детском саду, а вечером раскрашивает иконы. Было задействовано очень много лиц, которые создавали целую культуру «советской иконы». Потому авторы и настаивают на этом термине, что она возникает как коллективный продукт эпохи дефицита, в который интегрированы очень разные элементы.

Разные эпохи можно фактически проследить на примерах «советской иконы» – видны периоды экономических спадов и подъемов. Там и бедность регионов прослеживается. Дмитрий Доронин рассказывает о мордовских киотках, которые чаще всего украшали лыком, потому что фольга тоже была не очень доступна. Причем в некоторых традициях обнаруживаются очень глубокие корни.

Здесь я не могу ручаться, но, опять-таки, Дмитрий Доронин утверждает, что украшение икон цветами ведет к викторианской эпохе, к «флердоранж», дереву, которое королева Виктория использовала для украшения. Он показывает, как из парафина делались подобные вещи в рамках киотки. В киот помещали разные вещи – свадебные венки, иные элементы, которые для людей представляли ценность.

Второй аспект. Те, кто подвергся репрессиям, в том числе и монахини, после закрытия монастырей не могли полноценно включиться в жизнь, скажем, колхоза, и продолжали делать то, что они считали важным. То есть были люди, которые могли заниматься только этим.

Вы упомянули милиционера, который не стал бы останавливать глухонемого в электричке, но были же партийные органы, и не только в городах, но в селах. Неужели они не боролись с этим? Есть ли свидетельства, что кто-то подвергался, если не гонениям, то, по крайней мере, осуждению со стороны органов власти за создание и распространение таких образов?

– Советская идеология, декларировавшая курс на преодоление религиозных «пережитков», как они это называли, конечно, не очень приветствовала такие вещи. Но здесь мы не можем провести грань между религией и культурой в том смысле, что религия играет очень важную роль в жизни людей. Мне кажется, что просто никто об этом властям и не сообщал. Конечно, это было наказуемо. Но при этом все эти иконы были нужны всем для таких событий, как деревенская свадьба, похороны…

Подчас некоторые бабушки выполняли некие околорелигиозные роли, участвуя в ритуалах вместо священников, которые подвергались репрессиям. Это очень любопытная часть выставки, о ней тоже часто говорит Дмитрий Доронин.

Как «советская икона» возвращается к средневековью в плане комплексности почитания (она должна блестеть, там много украшений), так появляются и рукописные молитвословы. Бабушки записывали молитвы как они их слышали и понимали. У нас были среди экспонатов тетради с записями молитв, которые читали над умершим, ведь вызвать священника в то время было не так просто.

Эта культура существовала параллельно, и она как раз-таки представляет основное движение истории. Не та рябь где-то наверху, а народная культура, которая почти не исследована. По сути, в 2021 году они начали свой проект, и вот уже у них 30 экспедиций в 15 регионов. Причем они выделяют не только региональные традиции, но и локальные, в разных деревнях, разные локальные микротрадиции – связь икон с местами почитания. Иконы эти можно найти на святых источниках, на крестах в лесу, в каких-то паломнических местах. Причем здесь разные практики переплетаются.

Как официальная Церковь реагировала на такую традицию? Известно ли, как к этому относились священники? Я уж не говорю про Священноначалие.

– Вот тут я вряд ли отвечу. Я знаю, что в постсоветскую эпоху к этим иконам внимание было незначительное, в силу того, что для исследователей они представляли не самую большую ценность. И в этом-то удивительность находки антропологов Дмитрия Антонова и Дмитрия Доронина, что они заставили нас взглянуть по-новому на этот феномен.

Даже сегодня они рассказывают об этом забавные истории. Например, как какой-то священник закапывал эти иконы (потому что священные объекты нужно сжечь или закопать, их нельзя просто выкинуть), а кто-то это увидел и пожаловался в правоохранительные органы. Милиция их выкопала, вызвала этого священника и спрашивает: что это он спрятал? Клад? Он объяснил, что так положено, и ценности они никакой не представляют. На вопрос, что же теперь с ними делать, он ответил: теперь сами закапывайте, я второй раз не буду это делать.

То есть от них еще недавно избавлялись. Но внимание к этому явлению дает шанс его сохранить. Церковь обратила внимание на этот феномен. Дмитрий Антонов сообщает, что местные епископы стали помогать в сохранении и модификации этих икон. А ведь это большая исследовательская работа. Все эти экспонаты нумеруют, приписывают к фонду, описывают, разделяют на традиции… Это очень большая работа. Она проводится в РГГУ, в Центре визуальной антропологии средневековья нового времени. Часто для этого привлекают студентов, им это интересно. И все это теперь сохраняется. А до этого данным объектам особого внимания не уделялось.

Давайте поясним, с чем был связан такой резкий отказ от этих икон в постсоветский период. Как это связано с технологиями?

– С одной стороны, вернулось церковное производство икон. Вообще, оно появляется несколько раньше, но Дмитрий Доронин говорил про некий формат «прото-Софрино». И сегодня есть «Софрино». Например, если говорить о массовой домашней иконе. С другой стороны, мы знаем, что возрождаются иконописные школы. Например, в Свято-Тихоновском университете есть целый факультет иконописи. К выставке в ИНИОНе нам не удалось привлечь серьезное внимание этих иконописцев как раз в силу взгляда на данные объекты как на примитивные примеры народного творчества.

Да, это не высокая иконопись. Но сегодня она подчас уничтожается в силу того факта, что появились иконописцы, писаные иконы, появилось церковное производство икон в виде того же Софрино, и нужда в них отпала: нет ни дефицита, ни гонений. И практика исчезает. У нас в ИНИОНе была представительница школы фолежной иконы, Мария Сухова. Этим занимались ее родители, и она у них научилась. Она показывала нам очень любопытные примеры, как она работает с инструментами, как украшает эти иконы. Это очень красиво – то, что она делает.

Но это уже не «советская икона». Нет дефицита, это уже просто хэндмейд. Фольгу можно купить в «Леонардо». Это, наверно, такое домашнее рукоделие. Хотя техники остались. Но, если говорить об исследовательском проекте Дмитрия Антонова и Дмитрия Доронина, «советская икона» – это феномен, который мог существовать только в советскую эпоху.

Вы сказали, что они выделяют разные традиции и классифицируют их по региональным признакам создания икон. Может быть, Вы скажете об этом несколько слов, если есть какие-то интересные замечания или примеры? И второй вопрос, с этим связанный: какие сюжеты использовались чаще всего, и к каким иконам, к каким образам чаще всего обращались? Связано ли это было с обрядовой составляющей, что нужно было именно такие образы создавать, или были какие-то иные мотивации? И еще, может быть, сразу вопрос: были ли неканонические образы? Хотя, если они не создавались от руки, вероятно, их быть не могло.

– Тема канона сложная. Например, есть канонический запрет на изображение Бога Отца, но мы знаем, что в храмах можно встретить его на росписях. Поэтому я бы позволил себе оставить этот вопрос для компетентных теологов, которые могли бы подробнее рассказать о сложностях с каноном. Канонические запреты появляются там, где происходят нарушения. Соответственно, запрет на изображение Бога Отца возник потому, что это происходило.

Канон – очень тонкая тема. Мы можем говорить о каноне как о наборе неких незафиксированных правил. Например, ризы Христа, хитон и гиматий, обычно изображаются синим и красным. Мы все это знаем, это считается частью канона. Есть объяснение их символического значения. Но это не каноны в том смысле, в каком мы обычно говорим о церковных канонах.

Какие иконы чаще всего мы можем встретить? «Неопалимая купина», конечно, потому что она защищает от пожара. Спаситель и Богородица, потому что это иконы свадебной пары. Николай Угодник, потому что его почитание у нас очень сильное. В общем-то, как и сейчас. Как в машине вы можете увидеть три иконки. «Неопалимой купины» у нас на выставке несколько примеров. Порой находились некие комплексные объекты, где были не только иконы, но и вырезки из газет. Например, Серафим Саровский, кормящий медведя, был на выставке. Но в целом это иконы, которые почитались как необходимые, защищающие от чего-то.

Вернемся к началу нашего разговора. В прошлой программе я спрашивал, как удалось в таком академическом учреждении, как ваше, провести выставку икон. Вы сказали, что зачастую было сложно убедить коллег в том, что это необходимо. Оправдались ли ожидания, Ваши и Ваших коллег, от этой выставки? Какой отклик вы получили от посетителей?

– Проект Дмитрия Антонова и Дмитрия Доронина «Советские иконы» являлся сердцем всей это истории и был встречен зрителями очень хорошо. К тому моменту уже вышел и тематический журнал, который индексируется в Scopus и Web of Science, высокорейтинговое издание, журнал «Государство, религия, церковь в России и за рубежом», целиком посвященный методологическому аспекту антропологии материальной культуры, религиозного материального объекта.

Нашей задачей было дать комплексную картину. Дмитрий Антонов рассказал о феномене «советской иконы», о ее средневековых корнях. Все это нам удалось обнаружить и продемонстрировать. У него вышла книга «Нимб и крест», где он прослеживает историю иконы как комплексного объекта, которая начинается в средневековье и заканчивается «советской иконой». Он вписывает «советскую икону» в большую традицию.

Дмитрий Доронин рассказал о главных действующих лицах: эксперименты монахинь, в первую очередь, другие экспериментаторы… Он подразделил тех, кто делал эти иконы, на разные типы, и анализировал их исходя из интервью, из антропологического материала.

Иван Павлович Давыдов, профессор МГУ, рассказал о феномене постсоветской иконы и наивном письме – о том, что было после. Это и попытки, условно говоря, реставрации и сохранения малоценных икон XIX века, и первые попытки восстановить иконопись. Сейчас иконописцы из Свято-Тихоновского института, наверно, с улыбкой будут смотреть на эти практики. Но они все-таки важны для истории.

Финалом стала лекция о том, что же происходило с классическими музейными иконами. Там очень интересная история. Ведь для индустриализации нужна была валюта. Чтобы получить валюту, решили, что можно продать предметы искусства, в том числе иконы, изъятые из храмов. И тогда музейные фонды начали их собирать и описывать. К счастью, из-за кризиса их не купили, и они остались у нас. Но из-за всего этого они были собраны в музеи, и огромный фонд икон Третьяковской галереи имеет такую сложную историю. Как говорится, неисповедимы пути Господни. Планировали за счет этого индустриализацию, а получился большой фонд древнерусской живописи.

Соответственно, нам было важно показать, что произошло с классическими иконами, и как возник феномен «советских икон». И постсоветских икон, о котором мы рассказали для МГУ.

Спасибо за интересный рассказ и за эту выставку, которую Вы инициировали и добились, чтобы она состоялась. И, конечно, спасибо замечательным исследователям, сохраняющим для истории такой колоссальный пласт народной жизни, народной культуры.

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475