Священник Константин Корепанов: Стремление к познанию – дар Божий

Наступил учебный год. Школьники и студенты за партами, родители готовятся делать домашние задания со своими детьми. Как правильно приготовить ребенка к школе, на Ваш взгляд? Имею в виду, когда он только идет в первый класс.

– Я думаю, в наше время это в любом случае стресс для родителей. Стресс начинается еще на уровне подготовки к первому классу. В некоторые образовательные учреждения без нулевого класса не возьмут, ребенок должен пройти подготовительный курс, чтобы его взяли в ту или иную хорошую школу или гимназию. Все стало сложнее, чем было сорок лет назад.

Но самое главное, мне кажется, – не покупка учебников, канцелярских принадлежностей, хотя вся эта суета ребенку приятна, потому что о нем заботятся. Это хорошее, радостное возбуждение. Любой нормальный, не развращенный интернетом выпускник детского сада хочет в школу, хотя бы просто потому что это некий загадочный мир. И важно эту интенцию поймать, раскрутить. Важно превратить 1 сентября в праздник.

Я помню свое 1 сентября. Я помню 1 сентября своего старшего сына. Вообще, 1 сентября – это событие. Дети очень радуются. Как бы они ни тосковали по лету, у них все равно радостное возбуждение. Я понимаю, что это не от того, что они увидят учителя физики или математики, а от встречи с одноклассниками, что-то в этом есть хорошее, настоящее. И нужно помочь празднику состояться, поддержать это настроение ребенка. В лете есть свои приятные моменты, переживания, в школе – свои. Все-таки ребенок учится в школе одиннадцать лет, большую часть своей жизни он проводит в школе за партой, на переменах с одноклассниками. Это, собственно, и есть его жизнь. Этот момент надо понимать и вступление в эту жизнь особым образом обыгрывать.

Я думаю, одно из больших упущений нынешнего поколения – неумение создавать праздники. Праздник – это очень хорошо. Но мы переложили ответственность за праздники на плечи других людей: идем в ресторан, где какое-нибудь шоу, аниматор, интересные аттракционы. Мы устраняемся от ребенка, платим деньги за то, чтобы его развлекали другие люди.

Мой отец очень трепетно вспоминал одно событие. Он жил в Тобольске с мачехой и отцом. Обыкновенный советский школьник. Это было предвоенное время, 1940 или даже 1941 год. Он был на обучении в интернате, но как-то ночевал у мачехи, на полатях, и среди ночи проснулся. Смотрит: стол, украшенный белой скатертью, и каких только яств на столе нет (по тогдашним меркам, не по нашим): вареные яйца, творог. Зажжены свечи. И отец с мачехой молятся в углу. Мачеха увидела, что он проснулся, и говорит: «Вставай, Владька, Пасха сегодня». Отец понятия не имел тогда, что такое Пасха, узнал гораздо позже, но та атмосфера праздника осталась у него на всю жизнь. И он сказал, что это помогло ему в свое время, будучи коммунистом, высокопоставленным городским чиновником, переступить порог храма. Потому что христианство в его сознании и опыте переживаний навсегда было связано с необыкновенной праздничной атмосферой. Вот так. Ничего особенного не было, но человека погрузили в праздник.

И вот так надо делать 1 сентября. Надо организовать праздник. А праздник для ребенка будет только тогда, когда будет праздничный родитель, дом будет украшен, в доме будет атмосфера праздника. То есть когда семья разделит с ним праздник. Не поведут его за руку куда-то: мол, развлекайте, а я пошел кофе пить...

Одно из самых удивительных сейчас для меня воспоминаний, выхватываемых из детства, – 1 мая. Вот 7 ноября я как-то не помню, а 1 мая помню: все распускается, зеленое, солнечный день, я нарядный, папа нарядный, шарики, флажки, кругом музыка, нарядные люди. Я понятия не имел, что празднуют 1 мая, но атмосферу праздника пронес через всю жизнь. Я понимаю, что праздник на земле есть. Что жизнь серая, но в ней есть праздник. И это здорово, когда есть праздник.

1 сентября может быть таким праздником для ребенка. И от нас зависит сделать этот день праздником. Мы почти перестали дарить цветы учителям. Вроде как экономно, потому что много денег на это тратится. Учителя, в общем-то, не против. Но ребенок, идущий с цветами в школу, приобщается к празднику. И когда он видит поток нарядных детей с цветами, идущих с родителями за руку в школу, это остается на всю жизнь. И это надо возвращать, это надо переживать.

Раз уж мы начали разговор о детях в школе, задам Вам несколько вопросов от детей, которые они задают православному священнику. Первый вопрос: «Батюшка, в чем смысл школьной учебы? Ведь взрослые часто говорят, что им не пригождаются ни химия, ни геометрия, ни другие предметы».

– Это и правда, и неправда. Действительно, очень многое, что делаешь в школе, не пригождается в реальной жизни, но очень многое пригождается. Скажем, мне никогда в жизни не пригодился английский язык, я никогда не пользовался им в качестве разговорного, никогда не читал книги на английском языке, но помочь перевести ребенку текст я могу, и это меня радует. Конечно, я пользуюсь словарем, но, мне представляется, это лучше, чем отправить отсканированный текст в интернет-переводчик и выдать эту работу. Дети видят, что они чего-то не умеют, а папа знает больше их. Английский мне не пригодился, но он помогает мне вести воспитательную работу со своими детьми.

Или, скажем, пресловутая тригонометрия (или стереометрия, которая была у нас)… Ведь она формирует абстрактное мышление, пространственное представление. Я не стал архитектором, это не мое призвание, не применял на практике тригонометрию. Но выражение «Математика – гимнастика ума» – это ведь не только метафора. С помощью математики, алгебры развивается мышление, мыслительная деятельность. Если я этих вещей делать не буду, то способность анализировать, синтезировать, обобщать, сравнивать у меня будет значительно ниже, я не смогу думать. А думать – это очень большая ценность, которую надо хранить. Ради этого, собственно, в школу детей и отдают.

Другое дело, что раньше в школе все-таки приобщали детей к фундаментальным знаниям. Собственно, возможность овладеть фундаментальными знаниями и была главным качеством школы. И важно не только овладеть знаниями, но, естественно, должна быть способность эти знания использовать. При нынешней системе Единого государственного экзамена речь идет не о фундаментальных знаниях, а о широте знаний. Скажем, по истории человек должен знать такой объем исторических фактов, исторических дат, исторических персоналий, исторических документов! Но это к фундаментальности не относится. Ребенок должен быть энциклопедистом в истории. А зачем это ему? Действительно, не пригодится. Зачем ему знать какой-нибудь экономический документ конца XVIII века? Это не имеет никакого отношения ни к любви к своей стране, ни к тому, чем он дальше будет заниматься. Если он захочет стать экономистом, будет это изучать в институте.

Современная школа – в значительной степени искаженная школа, имеющая некоторые язвы, недуги, болезни. Советская школа в этом смысле была, как античная скульптура, – почти без изъянов, замечательная. Школа умела дать знания, умела это спросить, чтобы потом их применить к жизни.

Я смотрю на современных учеников и вижу, что они не могут починить розетку; не знают, где отключается свет в квартире, чтобы починить эту розетку; не знают какие-то простые законы, связанные с природой воды или огня. Остантся только руками развести! Но все это было. Фундаментальные знания, соединенные с практикой и направленные на развитие той или иной способности мышления, развивали человека.

Я не стал биологом. Я вообще в школе не любил ни биологию, ни зоологию, ни анатомию. Особенно не любил биологию в 9–10-х классах. Я не люблю ее до сих пор, но очень жалею, что в школе не учил зоологию, ботанику. Жалею потому, что иногда в современных реалиях, относящихся ко мне, к моей профессиональной деятельности, я не совсем компетентен. А в некоторых вопросах по химии или физике до сих пор пользуюсь только тем, что дала школа, и чувствую себя уверенно, потому что мне было это интересно. И сейчас у меня достаточно прочных фундаментальных знаний, чтобы разобраться в том, к чему я прикасаюсь.

Многое не пригодится. Но мы, люди, живем в мире и должны понимать, как этот мир живет. Ведь смысл образования не в том, чтобы мы все стали академиками, или кандидатами наук, или профессорами, а в том, чтобы могли спокойно ориентироваться в этом мире, имея фундаментальные, прочные знания по основным сферам жизни человека. Скажем, знаний по биологии, зоологии, ботанике мне не хватает.

Вопрос: «Так ли важно учиться только на пятерки и четверки?»

– Это больная тема. Любой родитель хочет, чтобы ребенок учился на пятерки. Любой ребенок хочет учиться на пятерки. Для меня тема очень болезненная, потому что я вижу кругом несчастных отличников, которые не могут ничего добиться в жизни. Это не значит, что учиться на пятерки – плохо. Иначе я так и сказал бы, что лучше не надо. Учиться хорошо – это хорошо. Но вслед за оценками родители должны наблюдать, что происходит с душой ребенка. Не случайно говорят: «комплекс отличника». Дело не в самой оценке, дело в том, как ребенок воспринимает оценку.

Дурью маяться – разве это хорошо? А учиться, получать знания – разве это плохо? Нет. Но постоянно переживаемый успех для неокрепшей детской души может стать слишком большим искушением. И родители должны ребенку помочь с этим справиться, вовремя заметить, среагировать, придумать такой противовес, чтобы, будучи хорошим учеником, он не остался бы только хорошим учеником на всю жизнь. Потому что это временное состояние, а он должен стать нормальным человеком и при этом иметь знания. Это зависит в первую очередь от родителей, они должны найти возможность, как с этим справиться. Но оценки хорошие, конечно, должны быть.

У своих детей, когда они приходят из школы и говорят, что у них сегодня пятерка, я спрашиваю: «А что нового ты сегодня узнал, чему научился?» Я школьный учитель и знаю, как и за что ставятся оценки, поэтому знаю, что оценка ни о чем не говорит. Она нужна, без нее все рухнет, но она ни о чем не говорит. Поэтому я спрашиваю своего ребенка: «А что ты узнал? Чему научился? Вот ты получил за задачу пятерку. Здорово. Ты понял, как действует закон Ома?» Ребенок говорит: «Да, понял». Рассказывает. – «И что? Какой практический вывод из этого?» – «Не знаю». Как? Разве вам не показали? Берешь маленький шнур от новогодней гирлянды, вставляешь его одним концом в лампу накаливания 500 Вт, другим концом вставляешь в розетку и смотришь, что будет. Вот закон Ома в действии. Ты можешь не думать об этом, но интуитивно знаешь, что тонкий провод может стоять только на очень маломощной аппаратуре. Если аппаратура мощная, то и провод должен быть мощным. Когда проводишь проводку в своем коттедже или просто бросаешь удлинитель, чтобы подключить перфоратор, ты понимаешь, что если провод тонкий, то он будет нагреваться. Все, ребенок понял, мы с ним поговорили.

Бывает так, что сами учителя скучные и просто читают свой предмет по учебнику. На таких уроках неинтересно. Как тут быть?

– Я узнал о том, что учителя читают по учебнику, когда пришел в высшую школу работать (не учиться). Оказывается, это есть. Но мои учителя никогда в жизни по учебнику урок не вели (ни в высшей, ни в средней школе). Учителя были разные. В основном мне везло, хорошие были учителя, но самые изумительные – это преподаватели, которых я встретил в Свято-Тихоновском православном институте (тогда он так назывался). Вот это были учителя!

У них было мало времени, я не ходил на лекции, это была другая система обучения, но вживую общался с людьми. И каждая их лекция (это была всего лишь одна лекция: полтора часа, максимум три часа на какой-то большой предмет) – это было нечто необыкновенное. Представляете, рассказать весь Евангельский корпус или историю Отечества за полтора часа так, чтобы это было логично, понятно. И ты понимаешь, что все понял. Это было потрясающе!

Я просто благодарен Богу, что видел, слышал этих людей. Некоторые из них живы, некоторых уже нет. Я слышал, что отец Константин Польсков приезжал к нам сюда, читал лекцию. Священник Георгий Ореханов вел потрясающие лекции (сейчас его уже нет в живых). Другие преподаватели, они были просто необыкновенными. И поэтому я с удивлением узнал, что, оказывается, есть учителя и преподаватели высшей школы, которые читают по учебнику. Просто пожимаю плечами и говорю: интересно, до чего дошел прогресс.

Как вести себя, если одеваться богато не позволяют средства, а одноклассники над дешевой одеждой смеются?

– Родители должны научить, как выглядеть достойно. Достоинство – категория не одежная, не телефонная, не компьютерная. Достоинство – это внутреннее состояние души. Бывает, крестьянский ребенок несет себя с достоинством, а бывает, салонная леди ведет себя омерзительно и не вызывает никакого уважения.

Как люди живут в тюрьме? Там же нет никакого внешнего различия. Как люди живут в армии? Они там все в одинаковой одежде. Там оценивают человека не потому, что у него есть, а потому, кто он сам есть. И поэтому надо родителям объяснить, что все это – мишура. Ты можешь то, что другие не могут. Ты такой, каким другие не являются. Ты просто должен сам себя оценивать не по марке телефона в кармане, не по машине, на которой тебя папа привез, а потому, что ты реально умеешь. И жизнь, слава Богу, до сих пор создает немало условий, когда человек быстро проверяется на то, какой он есть сам, а не по тому, какой у него телефон или кошелек.

У нас со старшими детьми это прошло, слава Богу, безболезненно. У них нет никаких телефонов – ни дорогих, ни дешевых. Сын почти не смущался, а дочка больше переживала, но недовольства никогда не высказывала. Но мы создавали условия, и они очень быстро поняли, что могут то, чего другие не могут. Они смотрели то, что другие не смотрели. Они понимают то, чего другие не понимают. Они бывали там, где другие не были. У них есть такой круг общения с людьми, который недоступен для других детей. Они быстро это поняли, и одноклассники прекрасно к ним относятся. Потому что одноклассники поняли, что эти дети знают и умеют то, чего они не знают, бывали там, куда им нет доступа.

Если предлагается решение спора силовым путем, надо ли драться?

– Это кто спрашивает?

Ребенок спрашивает.

– Если ребенок, то да. Я на женщину-учительницу не похож, я мужчина, редкий элемент в школьной среде. И я считаю, что, если других способов нет, надо драться однозначно. Это какой-то совершенный пароксизм, когда женщины-христианки воспитывают в своих детях толстовство, к христианству не имеющее отношения: если тебя бьют – надо уступить, если тебя обидели – попроси прощения, если хотят забрать игрушку – отдай ее и так далее. Они ломают психику ребенка. Ребенок должен научиться отстаивать свои границы. Это часть его социализации. Если кто-то лезет за пределы его границ, он должен встать на их защиту. Если обижают слабого, он должен научиться вставать на защиту слабого. Это забыто почему-то давно.

«Ваш мальчик драчун». – «И что? А по какой причине он дрался?» – «Там кто-то отобрал игрушку, он за него заступился». – «И что, это плохо, что ли?» – «Ну, нельзя же драться». – «Почему нельзя? Да, взрослым нельзя. У них есть, во-первых, разум, во-вторых, какие-то иные рычаги, суды, наконец. А это дети».

Если мы говорим, что, видя зло, насилие, жестокость, неправду, ты должен молчать и терпеть, мы ломаем ребенка, мы не воспитаем его христианином, мы воспитаем его либо трусом, либо просто подонком. Потому что он не будет способен реагировать на добро и зло. Он не знает ни того, ни другого. Он знает только, что надо сидеть и молчать.

Да, когда он вырастет, надо вырабатывать другую модель поведения. Буквально сегодня в храме общались с человеком как раз на эту тему. Он жаловался на то, что не может подставить щеку другому. Говорю: «Это плохо, Христос так сказал. Но понимаешь, дорогой, что подставить щеку как христианский подвиг имеет смысл только тогда, когда ты можешь дать сдачи физически и душевно. Если не можешь дать сдачи, а подставляешь щеку, то это не христианский подвиг и не добродетель, ты просто трус. Ты просто идешь по линии наименьшего сопротивления, как бы чего не вышло. «Да ладно, делайте что хотите, хоть ноги об меня вытирайте, только давайте сохраним добрые отношения». Это не то. Когда ты можешь дать сдачи во всех отношениях, но ради Христа этого не делаешь, тогда это добродетель, подвиг. А если ты и не можешь дать сдачи, то это к христианству не имеет отношения.

Поэтому сначала надо научить ребенка, чтобы он некоторые вещи умел делать, особенно если это мальчишка. Ему потом Родину защищать. Вот у нас в итоге и получилось, что беда пришла, а люди не хотят защищать ни Родину, ни семью, ни мать, ни жену – никого. Не то чтобы не могут, этому хотя бы можно научиться, а не хотят.

Батюшка, прошу Вас обратиться к нашим зрителям – к школьникам и студентам – и что-то пожелать им в начале этого учебного года.

– Один из высочайших, важнейших даров Божиих – это стремление к познанию. Это дар, когда человек хочет знать, понимать и что-то уметь делать. Если у вас такой дар есть, если вы еще любите учиться, читать, слушать профессора, учителя, преподавателя, то дай Бог вам этот дар не потерять. Это очень ценный, важный и дорогой дар Божий. Если у вас его нет – помолитесь, чтобы Бог дал вам этот дар.

Записали:
Нина Кирсанова
и Елена Кузоро

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475