А. Н. Ужанков, профессор, доктор филологических наук: О прилоге

Окончание. Начало в №32–33, 2024 г.

Мы говорили об учении о прилоге и о том, как оно отразилось в творчестве Карамзина и Пушкина. Потом поговорили о Гоголе и Достоевском, а сегодня – Александр Островский и Лев Толстой. Напомните нашим телезрителям кратко, что такое прилог, что такое учение о грехе, чтобы мы понимали, о чем идет речь.

– Иоанн Лествичник, основываясь на своей и других святых отцов аскетической практике, разработал учение, которое он назвал учением о прилоге, оно состоит из пяти стадий. Первая стадия – когда появляется какая-то мысль, или прилог, то есть что-то прилагается в сознание, человек об этом думает, но это еще не греховный помысел. Эти мысли посещают нас постоянно, но мы не сосредотачиваем свое внимание на них. У большинства людей это происходит, когда появляются какие-то неожиданные образы, люди или ситуации, и они вдруг как бы цепляют сознание.

Это может потом развиться уже в греховное действие, может человек остановиться и забыть об этом.

– Совершенно верно. А вот когда он начинает собеседовать с этим помыслом, то уже происходит сочетание с ним. То есть мысль сочетается в сознании, она обдумывается, а если еще и кто-то из знакомых укрепит ее, потому что точно так же думает, тогда она усиливается. И приходит уже следующая, пиковая стадия – сложение. То есть мысль сложилась в сознании, уже человек не хочет ее выпускать. В этом помысле должно быть покаяние. Покаялся, то есть перемена ума произошла – вернулся на исходную точку. Не покаялся – попадаешь в плен. То есть мысль тебя пленила, ты о ней думаешь, думаешь о ее реализации, ее воплощении, как Раскольников, когда он уже присмотрел и топор, и маршруты, и так далее. И наконец, совершение самого греха, или подчинение страсти. Происходит падение.

Я хочу напомнить, что это не наша выдумка. Это еще со времен святых отцов идет.

– Да, это Иоанн Лествичник, Филофей Синайский, у нас на Руси Нил Сорский, то есть очень многие святые отцы разрабатывали это учение, что-то свое добавляли, и самое главное – проясняли каждую стадию.

Мы говорили, что это учение использовали практически все русские писатели XIX века. В том числе Александр Николаевич Островский.

– Очень интересная тема именно в «Грозе» Островского. Мы все выросли еще со школы на статье Добролюбова «Луч света в темном царстве». Луч ли это света в темном царстве? Действительно ли это хотел показать Островский, или нет? Давайте разберем эту пьесу.

Катерина и двое мужчин – Тихон и Борис. Она замужем, у Тихона есть сестра Варвара, она тоже влюблена, страсть ее обуяла. Это очень важно. А начинается пьеса с удивительной гармонии в природе. Красота, как Кудряш говорит, удивительная красота! И кто дисбаланс вносит в это удивительное состояние красоты? Человек. Дикой с Кабанихой ссорятся, кричат, и это фон, на котором происходят все события.

Я обычно студентов спрашиваю: скажите, а где Катерина увидела Бориса? Здесь детали, о чем мы с вами говорили много раз, играют значительную смысловую роль, потому что деталь – царица смысла. Бог кроется в деталях, а дьявол – в обстоятельствах. Я хочу, чтобы наши зрители помнили это выражение, потому что сейчас его искажают, порой до противоположного значения.

Так вот, детали. Катерина ходит в храм. Зачем она ходит в храм? Мечтать. Она говорит: я мечтаю, представляю, как дым подымается на каждении, как ангелочки летают, какое удивительное пение! Не почувствую, как и служба закончилась. Значит, Катерина ходит в храм не на службу, не молиться, а она ходит мечтать. Где она увидела Бориса? В храме.

То есть это ее мечта, которая вдруг воплотилась.

– Храм – не самое подходящее место для того, чтобы встретиться и влюбиться замужней женщине. Это первый момент, на который я хотел обратить внимание. Второй момент − она признается Варваре: тяжело мне жить у вас, нечем заняться. А чем отличалась ее жизнь дома? Там она цветочки поливала, странниц полный дом у них был. «Да ведь и у нас то же самое, – отвечает Варвара. − Хоть бы дети чьи-нибудь! Деток-то у меня нет: все бы я и сидела с ними да забавляла их», говорит Катерина.

И вот Катерина увидела Бориса в храме – появился прилог. Потом состоялась беседа с Варварой: «кабы моя воля, каталась бы я теперь по Волге, на лодке, с песнями. –Только не с мужем? – А ты почем знаешь? – Еще бы не знать. У меня свои грехи есть. Завтра братец уедет, подумаем».

Варвара ее еще и подтолкнула, вместо того чтобы остановить жену своего брата. Она говорит: я сама такая, муж уедет, и мы с тобой погуляем. Калиточка заветная есть в конце сада, ключик раздобудем – и все. Вот и произошло сочетание, то есть собственная мысль сочеталась с чужой мыслью, мыслью Варвары.

Третье – сложение. Помним удивительный монолог Катерины, когда она держит ключ в руках и говорит: «Бросить его, бросить далеко, в реку кинуть, чтобы не нашли никогда. Вот так-то и гибнет наша сестра-то». А, с другой стороны, она думает: а если никогда в жизни больше такого не будет? А если единственный случай представился, так что – от него отказаться? Разве нельзя посмотреть хотя бы одним глазком, или посидеть, да поговорить с человеком... «Бросить ключ! Нет, ни за что на свете! Он мой теперь». Почему же не бросила она ключ? А потому, что уже все сложилось. Сначала она ключ бросила, а потом подумала: а почему бы не воспользоваться единственным случаем, который предоставился?

Пик развития уже достигнут. Грех не совершен, но она уже готова к нему.

– Да. Ключик заветный в карман положила. Все, она находится в плену. И чем заканчивается этот монолог? «Ах, кабы ночь поскорее!..». То есть она уже в плену своей страсти. Это что, любовь? Нет, конечно, это страсть. Значит, она в плену этой страсти.

Я обычно студентам задаю вопрос: чем Тихон отличается от Бориса? Найдите десять различий. Не могут. Пять! Не могут. Хотя бы одно! Один ходит в костюме, другой – в косоворотке. Все. То есть Катерина меняет «шило на мыло». Тихон едет, она говорит ему: «Бери меня с собой, бери! – Да нельзя… С этакой-то неволи от какой хочешь красавицы жены убежишь!.. – Возьми ты с меня какую-нибудь клятву страшную… – Да на что ж это?»

Тихон, который по Домострою должен быть главой семейства, а не его мать Кабаниха, он должен руководить семьей, этой малой Церковью, абсолютно устраняется. Не Кабаниха, не его мать виновата, а именно Тихон виноват в том, что происходит. Он отвечает и за себя, и за жену, и за все свое семейство.

И Александр Николаевич Островский как раз и показывает, что нарушение Домостроя, нарушение малой Церкви и приводит к таким эксцессам в обществе. Тихон безвольный. И Борису, которого посылает Дикой, Катерина тоже говорит: возьми меня с собой! Но и он тоже отказался. То есть они абсолютно одинаковые, что один, что другой.

Отчего появляется прилог мечтаний Катерины? Да именно от праздности, от того, что у нее нет никаких занятий. И ее даже предупреждает какая-то странница, говоря: «вон, куда красота-то ведет!», показывая на реку, на Волгу. Она как бы предчувствует. И когда возвращается Тихон, Катерина кается или признается? Как и Раскольников, она признается, но покаяния у нее нет. Она призналась, даже прилюдно призналась, что согрешила перед мужем, но она тут же бежит, чтобы хотя бы одним глазком посмотреть на Бориса. То есть покаяния у нее нет, перемены ума нет.

Преступление перед венчаным супругом приводит еще к большему преступлению перед Богом. Она бросается в реку, кончает жизнь самоубийством. Совершается самый страшный грех перед Богом, и ее даже отпеть невозможно.

Праздность, как вы сказали, это уже прилог, по сути дела. Для любого человека.

– Это питательная среда для появления такого прилога. Тут очень хорошо сравнивать с «Анной Карениной» Льва Толстого. В то время говорят об эмансипации женщины, о том, что она должна в обществе занимать более заметное место, что она имеет право и на свои чувства, и самое главное – на показ этих чувств. Толстой тоже гениально развивает эту тему.

Две семьи, две истории – Левина и Карениной. Кстати, отношениям Кити и Левина посвящено, если не ошибаюсь, 123 главы. А сюжетной линии Вронский–Каренина 103 главы. Получается, что линия Кити и Левина для Толстого была важнее, чем линия супругов Карениных и Вронского.

Анна едет к своему брату Стиву, поскольку там разлад в семье. Он изменил жене, значит, нужно как-то похлопотать, выправить ситуацию. Она едет озабоченная, но оказывается в одном купе с матерью Вронского. И, естественно, мать говорит о своем сыне с восторгом. Молодой офицер с блестящим будущим. Она, выражаясь современным языком, прожужжала все уши Анне Карениной. И когда в Москве Каренина сходит с поезда, она знакомится с Вронским.

Это как у Островского. У Катерины сначала в храме были только мечты, и вдруг появилось телесное воплощение.

– И вот тут интересно. Нужно посмотреть, как Толстой описывает выражение глаз Анны на разных этапах развития прилога. Толстой вообще гений в этом плане. Она взглянула на Вронского, появился секундный блеск – и тут же погас, замечает Толстой.

То есть щелчок раздался, фотоаппарат сработал?

– Да. На секунду она подумала: а он, в общем, ничего. И тут же интерес погас, потому что она с другими делами приехала, она совершенно другим озабочена.

Ее подруга Кити влюблена во Вронского. Естественно, что Кити будет постоянно говорить о Вронском, потому что она в него влюблена. Значит, прилог совершился. Об этом говорит взгляд: а он, вроде бы, ничего!

Второе – сочетание. Кити все время о Вронском говорит, и Анна тоже обращает внимание на Вронского. Вроде бы действительно обходительный, красавец. То есть начинает развиваться вторая стадия – сочетание. И уже мысли Анны постепенно вращаются вокруг личности Вронского. Она стала замечать, что если на каком-нибудь балу или на приеме она не встретится с Вронским, то у нее даже портится настроение. То есть уже потихонечку складывается ее отношение к Вронскому. Она ищет встречи с ним.

Как-то однажды Анна возвращается под утро домой. Каренин, наконец-то, обратил внимание, что с его супругой происходит что-то не то. Он ждет ее. Но здесь нужно заметить, что балы-то в XIX веке начинались довольно поздно, обычно в 21 час. Сами танцы длились часов до трех ночи, то есть шесть часов. Для того, чтобы танцевать шесть часов, перед балом не ели, танцевали на голодный желудок, и потом, после бала, был ранний завтрак, или поздний ужин. И только уже после этого застолья возвращались под утро, часов в 6–7, домой. И Анна возвращается под утро после такого бала домой.

То есть ничего особенного вроде.

– Абсолютно. Но вот здесь игра слов, игра понятий. Каренин говорит: Анна, я хочу с вами поговорить! На что Анна отвечает: уже поздно! Речь о времени? Эта фраза касается времени ее возвращения домой, что уже поздно, и она устала для разговора? Или это слово поздно относится к тому, что она уже в плену своей страсти?

Она вернулась рано утром, так что это трудно назвать словом поздно. Это скорее рано.

– Совершенно верно. У нее в мечтах уже были вожделенные картины, когда она в объятиях Вронского. То есть, уже произошло пленение, она уже в плену своей собственной страсти. Поэтому она говорит: уже поздно!

Что происходит здесь? Развод в XIX веке, в Синодальный период, мог быть только по разрешению Церкви, потому что это венчанный брак. И если супруг не дает развода, то развода и не будет. А Каренин не дает развода. Поэтому, когда Анна уходит к Вронскому, то, в принципе, совершает прелюбодеяние. И естественно, общество будет отрицательно к ней относиться. Что грешили все – понятно, но никто не выставлял напоказ свою страсть. Если мы вспомним скачки, когда лошадь Вронского упала, то Анна вскрикнула. И было много таких эпизодов, когда Анна выдавала свои чувства. И Каренин вынужден был ее даже уводить, чтобы это не столь явно было всем.

Так вот, плененность страстью – а это именно страсть Анны – к чему приводит? Получила ли она счастье? Вронский все время отдаляется от семьи, он стал заниматься общественными делами. Анна его начинает тяготить. А дочь свою они вообще не любят. Вот если Сережа – это плод любви, и отец, и мать тянутся к нему, и он их даже в какой-то степени объединяет, то с дочерью ничего этого нет. И достигает ли Анна того, чего она хотела? Нет. Происходит полное охлаждение.

Как вот, помните, у Гоголя, когда мы с вами говорили про «Тараса Бульбу»: собачий сын, и погиб, как собака. В начале произведения, когда Анна приехала в Москву, и когда она встретила Вронского, под поезд попадает путевой обходчик. И вот теперь замыкается эта сюжетная линия. Анна тоже бросается под поезд. Нераскаянное преступление перед мужем, как и в «Грозе» Островского, тянет за собой еще большее преступление. А преступление ее нераскаянное, потому что она не покаялась, хотя Каренин готов был ее простить. Это очень существенный момент. Когда Анна заболела, и когда ей сказали, что она при смерти, Каренин готов был ее простить, он даже был готов удочерить ее ребенка, ведь Каренин ее любил по-прежнему, как ни странно. Любовь жертвенна, мы с вами это знаем. Но Анна не принимает эту жертву и бросается под поезд. То есть преступление перед мужем тянет за собой еще большее преступление – перед Богом.

Но есть ли выход из этого положения? Оказывается, есть. Это Левин. Ведь Левин приехал в Москву делать предложения Кити. Но когда он увидел, как Кити посмотрела – опять взгляд! – на Вронского, то он понял, что ему тут делать нечего. И с чего все начинается? С медленного возрождения самой Кити и преображения Левина. Вот другая линия.

То есть Толстой предлагает такой вариант решения проблемы?

– Именно. Когда Кити рожала, причем рожала тяжело, Константин мучительно вспоминал хотя бы одну молитву, которую няня ему говорила. И он стал молиться по-своему, чтобы Господь помог. Это был приход к Богу, осознание, что только Господь может помочь в создании той самой семьи, которая малая церковь. И здесь от Константина Левина зависело очень многое. Сначала самому преобразиться, затем преобразить Кити, и потом создать эту семью. Хотя у Толстого были свои, конечно, отношения с Церковью, но он показывает путь.

Вронский тоже, как говорится, не очень хорошо закончил. Один из реальных прототипов Вронского – Николай Николаевич Раевский, потомок генерала, после всех этих событий ушел воевать с турками и погиб чуть ли не в первом же бою.

Спасибо вам огромное за очень интересный рассказ. Я просто сижу, и с наслаждением воспринимаю все, что вы говорите.

Мы с вами поговорили о том, как учение о прилоге, то есть о грехе, использовалось писателями XIX века – Карамзиным, Пушкиным, Гоголем, Достоевским, Островским, Толстым.

Записала:
Полина Митрофанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475