Протоиерей Александр Трушин: Радость во Христе должна выражаться тихой, хорошей радостью

Вопрос от телезрителя: «Как воспитать трудолюбие и целеустремленность в своем ребенке? Девочке 16 лет. У нее заболевание сердца. Меня тревожат ее расслабленность и постоянное сидение в интернете».

– Вспомнил слова одного из великих писателей; к нему подошла женщина с большим животом, перед родами, и спросила, когда начать воспитывать ребенка, он сказал: «Вы опоздали на 9 месяцев».

Ребенку уже 16 лет, вы уже опоздали с воспитанием. Трудолюбие в детях воспитывается независимо от их болезней. Трудолюбие воспитывает в человеке целеустремленность, видение своей цели в жизни.

Страшно, когда даже совершенно здоровые дети, но избалованные родителями, особенно мамами, бабушками, вырастают и не видят своей цели в жизни, и на них нападает депрессия. Лет в 16–17 они начинают задавать вопросы: «Зачем я живу? Зачем вы мне дали жизнь?» – человек не видит смысла своей жизни. Это упущение.

Второе упущение – это детоцентричное воспитание, когда ребенок в центре жизни взрослых. Никакого положительного результата это не даст. В Домодедовском ГО настоятели приходов общались с директорами школ: у нас была встреча, обсуждали, как приблизить детей к нашей православной культуре, что хорошо бы устроить им экскурсии по храмам. И священники предложили организовать экскурсии, которые будут полезны и для прихода – не священники будут развлекать детей, а дети покажут, чем их приезд может быть полезен приходу. Это дало положительные результаты. В каникулы на приходы стали приезжать классы, и перед экскурсией по храму дети посвящали время помощи этому храму – благо зима у нас снежная. Много ездили по сельским храмам, которые довольно прилично завалены снегом, и всегда находилась работа: дети расчищали снег, очищали дорожки ото льда, девочки чистили подсвечники. Этому посвящалось немного времени – около часа: подростки быстро устают. А после этого уже, когда помыли руки, согрелись, начиналась экскурсия по храму. И мы свидетельствуем, что было совсем другое отношение детей к храму, совсем другое его восприятие – за час храм стал для них родным местом, хотя они были тут первый раз.

Раньше мы были очень озадачены: дети уезжали и больше никогда не появлялись. А потрудившись в храме, они говорили: «Мы к вам еще приедем – если что-то надо, мы обязательно сделаем». Эти слова дорогого стоят.

У нас привычка развлекать детей – все время искать поводы, чтобы им не было скучно. А им становится, наоборот, скучно от наших забот о том, чтобы не было скучно. У нас есть старый опыт советской школы, когда дети на уроках труда делали прекрасные лопаты, грабли, и все для собственной школы: делали указки в мастерских и потом видели, что учителя пользуются их указками, видели, как на территории школы работают граблями или лопатами, сделанными старшеклассниками. Меняется отношение к труду.

Одна женщина пожаловалась в письме Амвросию Оптинскому, что ей скучно в храме. И он ей отвечает: «А в избе тебе не скучно? Ты всегда находишь себе работу: то цветы полить, то шторы поменять – как же тебе в храме может быть скучно?» Опираясь на эти слова, давайте не искать пути развлечения детей, давайте ставить им реальные задачи по силам, и тогда они будут видеть и свое место в жизни, и ее цель. Господь мудро все устраивает. «Если Бог на первом месте, все остальное на своем.»

Вопрос телезрителя: «Меня била мама, а я ей ответил матерной бранью. Что мне за это будет? Могу ли я исповедоваться?»

– Давайте начнем с конца этого письма. Не просто можешь исповедоваться, а должен – и не только исповедоваться. Давайте не путать Исповедь и покаяние.

Не надо материться больше, тем более на маму: в Священном Писании сказано, что проклят тот, кто оскорбляет своих родителей (Бог заповедал: почитай отца и мать; и: злословящий отца или мать смертью да умрет). Ни о какой матерщине речи быть не может. Надо исповедоваться и покаяться в этом – значит, исправить свой образ жизни, свое мышление, отношение к своей матери и окружающим людям.

Мама ничем не нарушила Священное Писание. В Ветхом Завете есть эпизод, когда сыновья одного из израильских первосвященников потеряли величайшую святыню Израиля. Первосвященник ждал их с военных действий. Ему сказали, что сыновья были недобросовестными священниками. И он в молитве услышал глас Божий, Господь ему говорит: «Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его. Вот теперь и получай – вот тебе знамение, которое последует с двумя сыновьями твоими, Офни и Финеесом: оба они умрут в один день».

Мама поступила абсолютно верно согласно Ветхому Завету – всыпала немножко: иногда это самый короткий путь до мозга. Словами увещевать можно долго, и не все понимают слова. Кто-то однажды пошутил, что нас раньше по любому поводу лечили травами: крапивой по голому заду. Это самое хорошее травное лечение.

Ничего страшного тут нет – я не думаю, что мама уж так сильно била, а раз человек задает вопрос, значит, уже взрослый, вполне может потерпеть. Конечно, нежелательно доводить родителей до рукоприкладства. Надо следить за собой, искать пути, чтобы тебе не всыпали в следующий раз, стараться договориться.

Вопрос телезрительницы: «Моя старшая сестра в разговоре постоянно употребляет нецензурные слова, причем отборные. Я ее пытаюсь остановить, но безрезультатно. Поговорила на повышенных тонах. Она обиделась, считает себя правой, говорит, что это привычка, что я должна принимать ее такой, какая она есть. Не хочу напряженных отношений, но и слушать не могу. Как быть?»

– В педагогике нет единого совета. Было бы очень удобно, если бы разработали трафарет по каким-то отношениям... Такого нет.

Воспитание детей, как и вера в Бога, дело личного творчества. Матерщина процветает...

20–30 лет назад, когда компьютеры стали внедряться в нашу повседневную жизнь, были целые родительские движения, как не допустить ребенка сидеть в компьютере. Воевали с компьютером. Прошло немного времени – появились телефоны, началось новое движение, как воспитать ребенка, чтобы он не сидел в телефоне. Воюем с телефонами. Теперь внедряется матерщина – она звучит в интернете, в молодежных передачах или в полулегальных лентах и процветает вовсю.

Можно «поблагодарить» работников культуры, когда в период перестройки со сцены зазвучала матерщина: тогда считали, что это передовые достижения, что «это значит быть ближе к народу». Печально.

В таких случаях жалеешь, что отменили публичную порку: очень было бы хорошо. Режиссер поставил спектакль, где применяется матерщина со сцены, и потом на этой же сцене надо положить этого режиссера пятой точкой кверху и вкатить ему несколько плетей: следующие спектакли у него было бы образцово-показательные, с чистым языком.

Это наша беда. Это наша болезнь. Это наш «ковид М». И пройдет еще немало времени, пока нам удастся справиться с этой болезнью...

Так и с татуировками. В тюрьмах есть специалисты, которые набивают тату, но теперь уже подростки мечтают освоить эту профессию: классно – не пыльно, не надо тяжело вкалывать, все к тебе приходят на поклон, а ты подставляй трафаретики и набивай тигров или еще что-нибудь. Это наша беда.

Культура в семье, в доме, чтение молитв и Евангелия, осознание Евангельского текста – все это помогает избавляться не только от матерщины, но от сквернословия вообще. Мы с вами знаем, что есть такой грех – употребление гнилых слов, не только матерных. Само по себе чтение Евангелия – это уже молитва. И Господь покрывает Своей благодатью молящегося, то есть открывает ему то, что человеку внешнему, постороннему не видно. Поэтому давайте со всей душой подходить к Евангельским словам, Евангельским строчкам.

И надеемся, что эта поганая мода пройдет. Она будет иметь отголоски еще много лет – мы будем видеть разрисованных татуированных старух и стариков на пляжах, – но пройдет это время и наступит момент, когда будет стыдно оказаться разрисованным. Такое обязательно будет.

Среди молодежи, например, стыдно сверстникам показаться не в модной одежде: мы же не надеваем на ребенка одежду XVIII века или даже просто более устарелого образца – и дети уже не хотят ее носить, им стыдно перед своими сверстниками. Так и рисунки на теле. Но если одежду можно поменять быстро, то рисунки на теле только с кончиной человека будут уходить. Но я думаю, что это пройдет, как многие болезни, которые нас охватывают и долго держатся.

Многие накалывают какие-то свои символы: имя любимой или даже портрет набивают, какие-то знаки для себя оставляют: «Мое тело – мое дело, что хочу, то с ним и делаю». Это правильно?

– Как это ни печально, встречается эта тенденция среди психологов: люди, которые называются психологами или семейными психологами, начинают проталкивать такую мысль (она была несколько десятилетий популярна в Соединенных Штатах, в странах Западной Европы): ты свободен делать что хочешь – не должен себя ничем связывать.

Для православного человека, воспитанного в православной культуре, важно, что Господь говорит об ответственности: во-первых – перед Богом, во-вторых – перед родителями, в-третьих – перед детьми, которые у тебя рождаются и даны от Бога. А с Запада насаждается, что ты от всего свободен – сам владелец своего тела или своей жизни, судьбы. Я думаю, это сатанинская тенденция. Поиск безответственности перед Богом и людьми – сатанинская тенденция: она нарушает живую связь человека с другими.

Будем надеяться, что потихонечку от этого будут отходить, что Православная вера будет иметь не только внешнее выражение в нашей жизни, когда надевают красивые крестики на толстой цепочке или деланно приходят ставить свечки, складывают руки по западному образцу: смотришь, стоят какие-то люди, явно случайно зашедшие в храм, складывают ладошки или встают на одно колено – видишь, что это внешняя атрибутика.

Может, просто не знают, как надо?

– Они не ходят в храм: не церковные люди.

Пришли – и слава Богу: как хотят, так пусть и молятся...

– Вот с этого момента и начинается. Когда первый раз пришли, мы говорим: «Слава Богу!» А когда человек приходит уже не первый раз, мы стараемся научить его, как должно быть: как внешне себя вести, а самое главное – как внутренне меняться. Это самое трудное – изменение души, покаяние. Поэтому за этот труд берутся священники: для этого они и поставлены. И так важно, чтобы мы с вами могли вместе со своими детьми, близкими (а для священника все дети – независимо от возраста) оторваться хотя бы от некоторых сатанинских пристрастий: эгоизма, гордыни («я сам себе хозяин и ни перед кем не отвечаю»).

Хорошо, если бы мы с вами опять возвращались к Евангельским текстам, к их пониманию – это очень помогало бы человеку: многие вопросы отпали бы, если бы мы были по-настоящему верующими.

Следующий вопрос: «Мой сын был крещен в младенчестве, но, став взрослым, сменил веру – ушел в язычество. Я не могу теперь писать его имя в записках о здравии в храме, но дома все равно молюсь о нем, прошу Бога принять мою материнскую молитву за сына. Хотя сын просил за него не молиться и не молиться о его возвращении в Православную веру, я все равно молюсь о здравии, ведь это мой сын. Можно ли так делать, несмотря на волю сына?»

– Хочется сказать: «Мама, ты правильно делаешь! В этом твой основной материнский долг, что молишься о нем». Может быть, это главное в жизни, что вы сделаете по отношению к своему сыну. Бывает, что уходят на страну далече, – и немало их возвращается: замечательных людей. Как в той притче про блудного сына, приходят внутренне все оборванные, голодные, изможденные, искривленные в своем мышлении. Но они возвращаются.

Не исключено, что они возвращаются благодаря материнским молитвам, материнским воплям. Этот вопль настолько горяч перед Богом, настолько настоящий, что Господь его слышит и наверняка сохраняет этого человека благодаря материнской молитве. Наверное, нет ничего сильнее, чем материнская молитва. Сам Господь принимает прошения Своей Матери и уступает по Ее просьбе (вспомните икону «Отрада и утешение»). Очень важно, чтобы мы взывали к Господу о наших чадах, не оставляли их ни в коем случае.

Он уже брошен, уже ушел: кто еще будет о нем молиться? Иногда бывает, что священники формально говорят: «Все, записок больше не подавайте, мы больше не будем о нем молиться». Но сам священник на самом деле молится – да, он не читает записку, но он стоит в алтаре и вопиет о прощении, возвращении заблудших, иногда до пота, до слез. Бывают случаи, что и у священника дети чудят и куда-то уходят. Тогда ему вдесятеро понятнее становится боль материнского сердца, и он вопиет не только о своем ребенке, но и обо всех заблудших детях или близких людях.

Хочется сказать: «Милая мать, укрепи тебя Господь! Не оставляй своей молитвы, миленькая. Да благословит тебя Господь и укрепит. Что ты там читаешь? Акафист? Читай акафист. Просто взываешь, стоя на коленях перед иконой? Взывай на коленях. Идешь по улице, – а про себя проси Господа, чтобы Он наставил, вразумил и сохранил твоего сына».

Когда мы говорим «сохранил», это не значит, чтобы его не побили в ночном пивбаре: мы просим, чтобы Господь сохранил эту душу, чтобы она пришла к покаянию или, когда настанет время, пришла именно к Господу. А тем более, раз он крещен, задаток дан. Можете не волноваться, все время о нем молиться: это будет самое главное.

Действительно, так часто и бывает. Вопрос, наверное, сейчас обычный: «А как не бояться? Не бояться, когда страшно, силы тебя оставляют – и ты поддаешься непонятным паническим настроениям…».

– Если бы я сейчас дал абсолютно точный ответ, то, наверное, его подхватили бы все психологи и священники мира. Но и они знают: однозначного ответа нет. Поэтому мы вспоминаем высказывание одного из военачальников Великой Отечественной войны, который сказал, что на фронте нет людей, которые не боятся, а есть люди, которые преодолевают страх.

Это можно отнести и к православному христианину. Страх будет, это на уровне инстинкта самосохранения. Слава Богу, что он у нас есть, иначе мы просто физически погибли бы очень давно, не чувствуя опасности и не сохраняя себя. Но преодолеть свой страх – это самое ценное и самое трудное.

Профессор Алексей Ильич Осипов любит делать акцент: не в том подвиг христианина, чтобы его совершить, а в том, чтобы бороться с собой, идя к этому подвигу. Поэтому ценно не то, что ты сидишь на хлебе и воде, а то, что борешься с собой, со своими пристрастиями, чтобы прийти к потребности сидеть на хлебе и воде.

Итак, преодоление страха – самое ценное и перед Богом, и в нашей жизни. Этому учат даже в спецназе: людей адаптируют к тяжелейшим условиям, поэтому на учениях они проходят какие-либо испытания – то им создают условия, будто они тонут в воде, то они в болоте, то где-то в горах. Чтобы не было страха.

Помню, много лет назад я стал свидетелем, как готовили молодых бойцов спецназа. Я попал на самое простое упражнение; им надо было выполнить какие-то простые задания типа пробежать по бревну, перелезть через небольшую стеночку – я про себя отметил: какие простые препятствия, школьник через такие пройдет. И когда несколько ребят побежали, инструкторы встали напротив них и стали стрелять. Оказывается, надо было не просто преодолеть эти небольшие препятствия, а под пулями – пули ложатся буквально у ног. Нужно, чтобы спецназовец научился не бояться стрельбы, а выполнять свое задание.

Вот это была тренировка! У меня была нервная перегрузка, хотя я только смотрел. А ребята должны были выполнять свое задание, преодолевать страх...

Вы знаете, это чисто христианская тренировка: учиться преодолевать страх. В чем мы преодолеваем страх? У каждого свои страхи. Трудно разделить: этот высокодуховный человек, этот нет – ни в коем случае мы об этом не говорим. Уровень страхов разный.

Пост – тоже тренировка. На самом деле очень многие боятся поста самым настоящим образом, начинают заранее нервничать. Наверное, об этом Господь в Евангелии говорит: что люди будут издыхать от ожидаемых страхов – не от самого факта того или иного плохого, трудного явления, а от ожидания страхов. Очень удачное выражение. Поэтому христианин, как воин спецподготовки, должен научиться преодолевать страхи: «Я попробую попоститься… Буду себя плохо чувствовать, тогда нарушу пост, а сейчас, сколько могу, попробую попоститься».

Вспомним митрополита Антония Сурожского: человек в подростковом возрасте (в 14 лет) пришел в православный храм и упал в обморок от каждения. Диакон проходил, кадил густым кадильным дымом – и подросток упал в обморок. Вышел из храма и задался вопросом: а почему никто не падал, а я упал? На следующий раз опять приходит на службу: ему было интересно, – и так повторилось несколько раз, пока он не преодолел в себе что-то, что послужило причиной падения в обморок. Значит, преодолел эти страхи.

И дальше Господь ему дает такое, за что мы благодарим митрополита Антония по сей день – и будем благодарить и за его проповедь, и за его образ жизни. Поэтому давайте искать пути преодоления своих страхов, и Господь не оставит. Давайте мы с вами хоть чуть-чуть пойдем навстречу Богу: не оставит нас Отец наш без внимания.

Записали:
Анна Вострокнутова
и Елена Кузоро

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475