Протоиерей Василий Гелеван: Пусть «всякое дыхание хвалит Господа»

Сегодня важный день в истории нашей страны – День славянской письменности и культуры. Этот праздник объединяет не только СНГ. Я знаю, что Ваши корни идут из Закарпатья, с Западной Украины. Что бы Вы отметили как самое важное в этом дне? Почему важно его не забывать?

– Пожалуй, самое важное – вспомнить сегодня, что это язык, на котором мы молимся, потому что именно равноапостольные братья перевели Священное Писание на славянский язык. Важно помнить, что это язык, на котором мы читаем, пишем, это наша культура. Это слагаемое национального самосознания. И благодаря равноапостольным Кириллу и Мефодию мы сегодня это имеем. Мы молимся. Как было написано во времена Кирилла и Мефодия: «Рады беша словене слышати Писания на родном языке».

Действительно, к тому времени была трехъязычная ересь о том, что Писание может существовать только на еврейском, древнеримском и древнегреческом языках. И эти предрассудки разрушили равноапостольные Кирилл и Мефодий, когда принесли в нашу землю свои списки. Надо сказать, что первыми были свитки: Псалтирь плюс замечательное житие святого Алексия, человека Божия, и святого Евстафия Плакиды. Вот первые тексты, что были переведены на славянский язык. Позднее уже и сами братья, и их последователи, ученики, переводили тексты, этот процесс затянулся надолго, пока не перевели полный корпус. И только теперь становится понятным, какое грандиозное дело они совершили, – положили основание переводческим работам. И сегодня мы это имеем, слава Тебе, Господи.

Да, огромный труд. На самом деле, как многие говорят, оттуда и началась наша самостоятельность, наша идентичность.

– Отчасти мне удалось лично осознать объем этой работы по переводу, когда в свое время я служил за границей и мы столкнулись с реальной проблемой отсутствия переводов богослужебных текстов на местный язык. Мы в России привыкли, что у нас все есть, все готово, мы рождаемся с этим: у нас есть службы, литература, молитвы. А, например, в Бразилии православный человек в более бедном положении, нежели любой из нас. Поэтому мы подняли этот вопрос на уровень межправославной епископской конференции и получили поддержку всех канонических епископов, которые представлены на южноамериканском материке. Это было поставлено как всеобщая задача, и всеми силами мы работали несколько лет. Сейчас работа продолжается. Хотя я здесь, но точно знаю, что там люди работают, переводят. И поверьте, работы хватит еще не на одно поколение. Теперь становится понятно, какой грандиозный труд подъяли святые равноапостольные.

Очень важно молиться на родном языке.

– Это чрезвычайно важно. И «рады беша словене», и любой человек будет рад читать Священное Писание на своем языке, молиться, думать, писать, читать, разговаривать на родном языке.

Есть некий посыл от большого количества людей, что славянский язык уже устарел. Могут сказать, что его не понимают, это не их родной язык, а родной тот, на котором сейчас разговариваем мы с вами. Как Вы могли бы это прокомментировать?

– Слово «устарел» вообще несправедливо. Да, язык развивается, постоянно испытывает современные влияния. Но слово «устарел» по отношению к этому языку несправедливо, поскольку он существенно более глубокий, чем бытовой, на котором мы с вами сейчас общаемся и читаем. Современная культура нечасто может показать нам достойные похвалы тексты. Все-таки та древняя культура насыщена даже орфографическими формами, которые сейчас уже не употребляются, но это совсем не значит, что тот язык устарел, это значит, что мы немного деградировали. А для того, чтобы нам и интеллектуально, и душевно развиваться, не стоит это отбрасывать, а стоит все-таки потрудиться и поучиться.

Опять же почему мне это стало понятным? Потому, что в свое время за границей я осознал одну простую вещь: быть православным – тоже интеллектуальное перерождение. Это нам кажется, что все просто, раз досталось нам с молоком матери. Нет. Чтобы действительно вникнуть в богослужебные тексты, мало их перевести на современный язык, это нам ничего не даст. Да, я слышал такую мысль. Кажется, если мы всё переведем, то реки молочные потекут.

Ничего не потечет, потому что здесь нужно и Священное Писание читать, и Пушкина читать. Без славянского языка мы не сможем понять даже Пушкина.

Вопрос: «Может ли человек просить у Господа что-то в молитве за других людей, если сам не исповедуется и не причащается? Господь не услышит его?».

– Не люблю вопросы, когда надо отвечать за Господа. Сложно это все. Это большое дерзновение. У меня нет смелости утверждать, примет или не примет Господь ту или иную молитву. Надеюсь, что примет. Потому что Господь есть Творец Неба и земли и Творец каждого, и Он видит сердце. Мы, люди, судим по внешнему. Мы иногда обижаемся друг на друга, осуждаем, но это необъективно. Осуждение не может быть объективным просто по той причине, что мы не боги, мы не знаем сердце другого человека. Иногда ты осудишь его, а через какое-то время выяснится, что он лучше, чем ты; значит, ты не имеешь права осуждать, это он должен будет тебя осудить.

На самом деле лучше вообще не судить друг друга, чтобы и Господь нас не судил. Выводы делать точно не надо. Посыл, что Бог не примет молитвы, – точно неверный. А там на все воля Божия. Во всяком случае, не хотелось бы, чтобы такие мысли стали поводом для остановки молитвы. Пусть всякое дыхание хвалит Господа: хвалят и праведник, и грешник (на наш взгляд), и мытарь, и фарисей.

Следующий вопрос: «Как современная Православная Церковь относится к театру и профессии актера?».

– Хорошо относится, только я бы еще добавил: Церковь не фанатичная. Потому что и в Церкви среди священнослужителей можно встретить человека, который ригористично смотрит на все, в том числе на искусство. А если брать церковную позицию, то искусство (кино и театр) – это некий способ донесения информации. Мне нравится утверждение одного нашего современного актера. Он говорит, что актер вообще, по определению, должен, просто обязан быть верующим. Тогда у него получится донести до людей высокие истины, потому что он сам их пережил.

Искусство сегодня не всегда служит этой цели, чаще всего широкой публике нужно хлеба и зрелищ. Там малый спрос на интеллектуальный, культурный контент. Мы все видим это. Соответствующий спрос рождает и предложение. В каком-то смысле это бросает тень на само искусство и игру, и сразу вспоминается святитель Иоанн Златоуст, который осуждал ристалища (театры – говоря по-нашему). Но вспомните, что это были за театры во времена святителя Иоанна. Это был даже не Шекспир, там все было натурально. Если написано, что руку надо отрубить, так руку реально и отрубают, все по-настоящему. Если написаны какие-то интимные сцены домашнего быта, это реально и показывали. Безусловно, это осуждается. Есть современные театры, которые подобные вещи пытаются репродуцировать. Это мы не называем театром, искусством. Мы говорим о высоком искусстве, о настоящем театре, который возвышает, наполняет душу. И здесь не только можно, но и нужно благословлять таких актеров.

Следующий вопрос по Соборному посланию апостола Иакова. «Вера без дел мертва». Что подразумевается под словом «дела» у сегодняшних христиан?

– Дела милосердия, безусловно. Если прямо сейчас, то это волонтерское служение – самое актуальное и востребованное, помогать людям, которые сейчас переполнили наши больницы. Это самое необходимое. Если все другие учреждения закрыты (в темницу сейчас не попадешь, там карантин), то в больницах на всех потолках уже написано: «Стань волонтером, помогай». Если говорить о священнослужителях, то это молитва, конечно же, какие-то дела проповеди. Это тоже дело, и поверьте, это непростой труд: найти нужное слово, проповедовать правильно, с горячей, пламенной верой и любовью к людям. И, конечно же, это служение, которое несут больничные священники. Их, к сожалению, немного, но они молодцы, трудятся самоотверженно, приносят Причастие к людям, которые инфицированы современным вирусом.

Вопрос: «Обязательно ли священникам носить черную одежду?». Судя по всему, не всегда обязательно.

– Вы видите: мы, батюшки, практически всегда в черной одежде. Это здесь так принято. В Закарпатье бывают и красные, и голубенькие подрясники.

У нас тоже есть, батюшка.

– У нас тоже, да? Я с юга.Во времена, когда мой папа еще был молод (он был рукоположен в 80-х годах), носили цветастые, расписанные пояски с косичками. Я сейчас вижу такие в Кубанской митрополии, Екатеринодарской епархии. Там носят. В Москве я таких не вижу.

Кстати, у Иоанна Шанхайского были такие в преддверии эмиграции.

– В наше время в этой местности мы носим простые черненькие одежды. Почему черненькие? Черный цвет – само совершенство. Он воплощение всех цветов: в нем – вся гамма, весь спектр. Также это напоминание о монашеских одеждах, которые говорят нам о воздержании, строгости. Это одновременно и красота, и строгость.

Вопрос: «Откуда берутся молитвы? Как пишутся акафисты? Кто их пишет? Как это происходит?».

– Первые молитвы вышли из уст Самого Господа. В Евангелии от Матфея мы слышим: Отче наш, Иже еси на небесех... Сам Господь оставил нам эту молитву.

Апостол и евангелист Лука в своем Евангелии оставил целый ряд гимнов, которые вошли в нашу традицию: «Слава в вышних Богу» (на Рождество Христово), «Ныне отпущаеши раба Твоего» (на Сретение Господне) и так далее.

Впоследствии молитвы составили святые отцы, жившие богоугодной жизнью, обладавшие несомненным литературным талантом. Вспоминается Роман Сладкопевец со своим кондаком «Дева днесь Присущественного рождает», а также Кассия со своей «Волною морскою…», которую мы поем в Великую Субботу...

Андрей Критский, Иоанн Дамаскин – величайшие интеллектуалы и столпы духа. Их жизнь, безусловно, достойна уважения. Благодаря своим способностям и своей жизни они смогли составить эти молитвы. Помните: «Отцы пустынники и жены непорочны, чтоб сердцем возлетать во области заочны… сложили множество божественных молитв»?

Ближе к нашему времени – святитель Афанасий (Сахаров), который большую часть своей жизни пробыл в советских застенках.

Службу новомученикам и исповедникам Российским он составил. Помните этот гимн: «Русь Святая, храни веру православную, в ней же тебе утверждение»? Это написал святитель Афанасий.

Когда эта молитва исполняется, такое ощущение, что она откуда-то из глубины веков.

– Да. Сейчас в Русской Православной Церкви существует Патриаршая богослужебная комиссия, которая составляет и утверждает богослужебные тексты, акафисты. Акафисты вновь канонизированным святым проходят строгую рецензию, прежде всего догматическое согласование, затем эстетическое и лингвистическое. В этой комиссии – серьезные, образованные люди. Зона их ответственности – чтобы современное литургическое творчество соответствовало канонам, так же, как иконопись, песнопения, облачение и прочее.

Батюшка, если нет рядом молитвослова, можно ли молиться своими словами? Или придумать молитву, записать ее – и молиться?

– Для себя, конечно, можно. Если говорить о личной молитве, безусловно, это допустимо, даже похвально. Только нужно иметь в виду несколько моментов (здесь есть подводные камни). Например, гордыня. Никуда не денешься.

Есть одна певичка, которая утверждает, что существует «лифт» с ее (извините) дивана прямо на Небо, к Богу. Ничего себе! Это ж надо было так додуматься! Прямо с дивана – лифт к Богу! У меня такого лифта нет.

Я скромнее смотрю на свои возможности. Но я не откажу себе в том, чтобы в течение дня остановиться и вознести свои мысли к Богу. Какие слова придут? Я не знаю. Но это будут мысли, обращенные к Нему. Я постараюсь обращаться к Нему, не куда-то, а к персонифицированной Личности, Богу. Я осознаю, Кто Он. Я говорю Ему «Ты», а не «Вы»; «Ты, Отец».

Первое искушение – когда переоцениваешь свои возможности. Не стоит так делать. Надо помнить, что на свете есть люди, делающие что-то лучше тебя.

Есть люди, которые играют на гитаре. Я вспомнил, что в детстве хвалился этим. Ребята и девчонки сядут: «О, интересно!». Я играю – и радуюсь, что они меня хвалят. Потом поймал себя на мысли: «Я перестал заниматься, перестал расти!». Я получил удовлетворение: меня уже хвалят, я чего-то достиг. А дальше что? Нет, надо что-то еще. А как, если ты уже гордишься? Просто вспомни, что на свете есть кто-то, кто делает это лучше тебя. Это касается не только гитары, молитвы. Это очень полезно в жизни.

У нас нет такого духовного опыта, такой глубины познания Бога. Надо честно себе сказать: «Нет этого!» Поэтому я советую читать молитвы.

Вопрос: «Как Православная Церковь относится к профессии парикмахера? Что делать, если давно, в 16 лет, когда стоял вопрос о выборе профессии, духовник меня не благословил? Со временем меня все больше тянет в эту сферу. Хочется стать профессионалом, но нет благословения».

Что делать? Вопрос в большей степени не про профессию, а про благословение.

– Здесь благословение – как роковая печать. Это всегда очень интимно. Благословение – это личные отношения между духовником и чадом, поэтому здесь не существует универсальных ответов: дескать, пришел в студию батюшка – и отменил его. Я не могу этого сделать. Никто из священников никогда не сможет этого сделать, потому что это добровольное согласование между духовником и чадом.

Но надо всегда помнить, что Бог дал нам свободу воли. Никто не имеет права отнять ее у нас. Мы можем ею пожертвовать. А иногда по малодушию можем от нее избавиться. Сами бежим к духовникам и говорим: «Благословите на то, на это». Что ж, не хватает своей воли? Нет. Мы не хотим ее проявлять, потому что там, где воля, там и ответственность. А мы боимся быть ответственными.

Легко сказать: «Мне запретил батюшка. Не благословил». Ни в коем случае нельзя так делать. Очень личный момент, если батюшка меня благословил, поэтому я не буду это ни с кем обсуждать и спрашивать ни у кого не буду. Если у меня есть послушание батюшке, я буду делать так просто потому, что хочу быть послушным, потому что доверяю ему.

Если нет доверия, начал звонить в студию – значит, пора взять на себя ответственность. Стало быть, надо вам, дорогая, взять ножнички, расческу – и начать заниматься своим любимым делом. Почему нет, я, честно говоря, не понимаю. В чем здесь проблема?

Мы все сидим на карантине, наши парикмахеры взаперти. Я на днях уже подстригся. Пришла одна добрая душа (сама, домой) – и подстригла меня. Я хотел ей деньги дать – она говорит: «Нет, батюшка, во славу Божию. Помолитесь за меня».

Батюшка, сегодня были затронуты очень важные темы. Я попросил бы Вас обратиться к нашим телезрителям. Думаю, Вы, как никто, понимаете глубину проблемы, того, что сейчас происходит, потому что действуете непосредственно вместе с медиками. Несколько слов телезрителям.

– Всякое общение, всякая встреча напоминают нам о жизни вечной. А всякая разлука напоминает нам о смерти. Но разлука не навсегда, и смерть тоже не вечна. Поэтому, дорогие мои, будем помнить строчки из нашей юности: «Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь».

Сейчас есть конкретный вызов, который произошел по Божией воле. Этот вирус – тоже Божие творение. Не будь Божьего благословения, не постигла бы человечество такая беда. Уж коль скоро она здесь, у порога, давайте будем готовы к ней со смирением, терпением, любовью, без ропота, без хулы на Духа Святого. Скажем: «Да будет воля Твоя, Господи! Принимаю и ничего вопреки не глаголю. Благослови меня, Господи, если нужно, переболеть. А если я кому-то нужен, благослови, Господи, помочь!».

Записали:
Елена Кузоро
и Светлана Волкова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475