Протоиерей Сергий Вогулкин и доктор психологических наук Ю.А. Токарева: Зависимости

По многочисленным просьбам очередная наша беседа будет продолжением предыдущих разговоров, и в связи с этим у меня в руках интересная книжечка «Почему они это делают?». Ее автор – протоиерей Сергий Вогулкин.

О. Сергий: – Наша беседа, которую мы посвятили зависимостям человека от игр, гаджетов, телевидения, компьютера, вызвала много вопросов, которые и мне поступали, и представилась мне очень интересной – ведь здесь не только психологическая компонента. Наблюдаемое у этих людей можно расценивать как предболезнь. Вот почему я, собственно говоря, и написал небольшую брошюру для студентов медицинского колледжа – эти проблемы действительно очень близко подходят к медицине. Нам приходится постоянно иметь дело с пациентами – мы должны знать их психологическое состояние, ведь от этого зависит ход болезни, наша помощь: зависимости, конечно, оказывают очень серьезное влияние на сам процесс предболезни и процесс перехода в болезненные состояния. В книжечке описано как раз то, о чем мы говорили: кто и почему впадает в зависимость, как постараться ее преодолеть.

Мне бы хотелось сегодня продолжить разговор (думаю, что Юлия Александровна нам поможет в этом), но уже о более серьезной зависимости: человека от человека. Если зависимость от гаджета, компьютера можно рассматривать как определенный возврат человека к тотемизму, когда поклонялись болванам, деревянным и прочим скульптурам, то зависимость человека от человека, мне кажется, близка к рабству. Это еще один возврат нашего цивилизованного общества, обогащенного всякой электроникой и прочими достижениями техники, опять-таки в старое время – в рабовладельческий строй. И, мне кажется, недостойно для человека быть в роли раба, поэтому сегодня хочется поговорить, как возникает эта зависимость, почему и для чего вообще человек ищет зависимость от другого человека, какие проблемы он этим решает. И совершенно понятно, что человек зависимый – однозначно человек слабый, не свободный. Поговорить об этом, мне кажется, очень важно.

Юлия Александровна, Вы согласитесь с мнением отца Сергия, разовьете тему?

Ю. Токарева: – Я абсолютно согласна, что эмоциональная зависимость (мы ее отличаем от более позитивного состояния – привязанности) – более сильное негативное состояние, чем любая другая. Если мы представляем в качестве объекта зависимости какой-то гаджет, им можно управлять, отключить его, убрать, снова взять, можно даже выбросить – поступить так, как твое состояние к этому сейчас располагает. Когда же объект зависимости – другой человек, то у него тоже есть определенные желания, потребности, и они могут расходиться с желаниями человека, который испытывает к нему эту зависимость. Он не может, например, поступить с ним, как с гаджетом: бросить, отказаться или сказать: «Будь возле меня, никуда не уходи», ведь каждый из нас абсолютно свободен. Поэтому я согласна, что эмоциональная зависимость – более серьезное состояние, которое требует немножко другого фокуса рассмотрения: здесь участие не только самого зависимого человека, но и того, с кем установлена зависимость.

О. Сергий: – Получается своеобразный порочный круг: чем больше человек привязан к другому человеку (а тому это может быть неприятно и не нужно – он начинает потихонечку отталкивать того, кто к нему привязан), тем он еще более начинает в чем-то настаивать, прилагать к этому усилия. Конечно, это замкнутый круг, когда зависимость усиливается и усиливается.

В конце концов она может привести к катастрофе: когда от зависимого человека отказываются, отвергают его, может быть все – вплоть до тяжелых депрессий, заболеваний, неврозов, психических состояний, самоубийства; зависимость человека от человека – это не только психологически, но и духовно очень страшная вещь, ибо человек в этом состоянии может совершить ужасное – самоубийство. Поэтому, конечно, все зависимости человека от человека выходят за рамки православной парадигмы, которой мы придерживаемся, и это очень важно. Но ведь не все люди зависят, не все склонны к зависимости.

Ю. Токарева: – Есть люди, адекватно привязанные.

О. Сергий: – Есть привязанность, и это положительный момент.

Ю. Токарева: – Это вообще необходимый момент.

Прошу вас это подробнее раскрыть: я уже перестаю различать адекватную привязанность и зависимость. Зависимость может привести к тяжелым последствиям, но все были маленькими детьми – мы зависели (в том числе эмоционально) от своих родителей.

О. Сергий: – Если можно, я еще скажу два слова: зависимость очень близко подходит к манипуляции, эти вещи близки друг другу. Что такое манипуляция? В Оксфордском словаре указано: это легкое управление человеком – и управление не как человеком, а как вещью. Патологическая, как мы можем ее назвать, зависимость и приводит к тому, что один человек может манипулировать другим, и это уже настоящее рабство.

Конечно, в современном обществе мы время от времени слышим, что есть настоящие рабы, которых, так сказать, где-то скрывают... Но зависимых людей в этом отношении достаточно много, причем с ними обращаются, скажем, далеко не так гуманно, как это должно быть. Это те же тоталитарные секты, где наблюдается избиение, насилие и вообще – уничтожение личности. Понятно, что это уже полное рабство, но человек к этому идет постепенно: от какой-то зависимости к более серьезной зависимости и так далее. Почему человек вообще должен обязательно от кого-то зависеть?

Ю. Токарева: – Давайте подойдем к этому вопросу с самого начала: как формируется адекватная, нужная привязанность? Состояние привязанности доказано различными отечественными и зарубежными исследователями. Известный ученый Дж. Боулби доказал, что без привязанности ребенка к матери и матери к ребенку не будет адекватного восприятия друг друга. И эта привязанность – абсолютная норма, чтобы в отношениях между мамой и ребенком было принятие. Когда нет привязанности, мама отвергает ребенка, не принимает его.

Ребенок стремится получить принятие, но не получив его, уже во взрослом состоянии человек начнет искать другой объект, чтобы привязанность наладить или восстановить ее, дополучить эмоциональное состояние подкрепления, которого он был лишен в детстве. Но он может его не получить в адекватном формате, поэтому часто пытается это сделать в отношении человека, у которого все в порядке с детством (у него были адекватные родители, которые умели любить, проявлять любовь – он на это и среагировал: партнер как-то очень красиво заботился, был внимательный, умел выражать свои чувства), и это послужило привлекательным компонентом, чтобы установить с ним эмоциональную связь.

Но партнер не готов достаточно сильно или долго быть в процессе эмоциональной поддержки, и тогда тот, у кого не сформировалась с детства привязанность, начинает формировать эмоциональную зависимость, начинает отчасти манипулировать другим, говоря: «Где ты был?», «Почему ты не реагировал?», «Почему не так быстро отреагировал на мое сообщение, на мою просьбу откликнуться?», «Почему твои слова, чувства, действия не такие теплые, не такие активные, как мне бы хотелось?». Это уже манипуляция. В том числе слезы: я плачу – ты мало выражаешь мне каких-то чувств... Манипуляция формирует более патологичный тип уже не привязанности, а эмоциональной зависимости.

Если партнер не умеет отследить, что уже происходит процесс неадекватного формирования связи, и зацепляется за манипуляцию, тогда они оба объекты неадекватной зависимости, и они уже не могут быть вместе: требования или претензии друг к другу одинаково негативные, они не могут быть удовлетворены, им все время мало (я хочу чувств там, где их быть не может, где их проявлять нельзя, где их нельзя дать, я хочу формы проявления чувств, которая нигде не приемлема, от человека не приемлема). Или партнер говорит: «Ты можешь мне больше давать чувств». – «Откуда ты знаешь, что я могу больше? Ты заглядываешь в меня как-то так, что видишь больше, чем я могу проявить или знать о себе?». Эти претензии делают партнеров неспособными увидеть ситуацию со стороны – они как будто бы настолько слились, что чувствуют друг друга и практически говорят одними и теми же словами претензий. Как только они уходят друг от друга, возникает другое состояние – страх: я не могу быть один, ведь мне не хватает эмоций, поддержки, и первый, кто возникает в ощущениях или памяти, – это тот, кто был только что. И снова – обращение, и снова – манипуляция. Это описывает уже крылатая фраза «и вместе невозможно, и врозь».

О. Сергий: – Это и есть вариант порочного круга. Но если посмотреть в основу зависимости, то мы увидим прежде всего семью. Хотя, надо сказать, есть мнение некоторых ученых, что зависимость передается по наследству, генетически: человек уже заранее рождается готовым к зависимостям и к манипуляции со стороны. Честно говоря, не очень в это верю – достаточно неправильного воспитания в семье, неправильных отношений в семье.

Юлия Александровна говорила: связь с матерью имеет огромное значение для человека, – это понятно. Но она не может продолжаться всю жизнь. Человек находится в зависимости от мамы, и совершенно понятно, что эту зависимость надо решать. А как? Присутствием отца. Отец как раз и говорит: «Давай-ка мы с тобой в мир выйдем, к людям», «Давай я тебя научу жить не только в нашей семье (в ней все благополучно, ты возвращаешься сюда, тебе хорошо – все нормально), а в мире, который не очень-то хорош и не очень добр». Но это когда есть отец, а 30% наших детей рождаются в неполных семьях, а 2 000 наших детей сейчас в ситуации, когда идет оформление алиментов – то есть уже не в семье.

Вот отсюда, мне кажется, и рождается зависимость: человек действительно недолюблен, а, может быть, и перелюблен – такой вариант тоже возможен, когда сильная привязанность и материнская любовь – просто до бесконечности. Это тоже ведет к зависимости.

Ю. Токарева: – От природы это наш несомненный защитный вариант: человек умеет чувствовать, где, с точки зрения эмоций, вообще любых состояний, возникает перебор. Наши психологические защитные механизмы дают обратную связь относительно того, что чего-то уже много. Прибегну к исследованиям. Например, когда мать без желания ребенка начинает проявлять к нему любовь во имя себя, обнимать, ласкать ребенка, а ему сейчас этого не надо и это неинтересно, он начинает отталкивать мать, показывая таким образом, что не готов либо к такой форме проявления любви, либо к такому объему внимания.

Мне кажется, мы где-то показывали студентам видеофильм, как играют дети и вдруг мама начинает обнимать одного, другого – они начинают реагировать негативно, агрессивно на мать, отталкивают ее. А у нее возникает какой-то азарт: как это дети ее отвергают? И она пытается все-таки добиться, чтобы дети ее обняли. Но когда мама получила объятия детей, они ссорятся сами, то есть они подрались потому, что сейчас получили порцию «как бы положительных» эмоций, но не были готовы их принять, поэтому сейчас подрались, чтобы как-то гармонизировать себя внутри.

Существуют моменты в жизни, состояния человека, особенно ребенка, когда он может дать родителю обратную связь. Надо понять, что сейчас эмоциональная активность может привести либо к агрессии ребенка (ему не нужна любовь), либо к такой сильной привязанности, что потом оторвать ребенка от себя будет практически невозможно. И какие бы замены родитель ни предлагал, ребенок не прореагирует: это не тот уровень, который уже показал родитель – как он может любить, как он может давать и проявлять свою любовь. Поэтому очень важно видеть обратную связь, наблюдать за самим собой человеку, который, например, задается вопросом, есть ли у него эмоциональная зависимость и адекватна ли она. И анализировать свои ощущения, прежде всего когда тот, к кому есть эмоциональная зависимость, уходит.

Можно ли, посмотрев на человека, сказать, что он зависимый? Есть ли какие-то признаки?

Ю. Токарева: – Психологически – нет.

О. Сергий: – Речь еще ведь идет о достаточно благополучных семьях, когда люди понимают друг друга, достаточно долго живут друг с другом и внутрисемейные отношения в достаточной степени устоялись.

Меня всегда удивляет, как люди сходятся в гражданских браках. С одной стороны, они вроде бы тянутся друг к другу, но, с другой стороны, постоянно друг друга подозревают в возможной измене, ведь не спешат оформлять отношения: значит, они чего-то боятся. Здесь очень интересная зависимость, когда люди, с одной стороны, живут вместе, с другой стороны – не сегодня-завтра могут разбежаться в разные стороны. Это какой-то особый вариант. Юлия Александровна, как объяснить эту ситуацию?

Ю. Токарева: – У моих клиентов в гражданском браке чаще всего отношения – чистый расчет: им это удобно, выгодно. Я бы не сказала, что здесь есть зависимость, тем более – привязанность. Здесь удобно просчитано, что «надо еще пару лет так пожить»...

О. Сергий: – Удобно пожить, а только наступит какая-то проблема – удобно разбежаться.

Ю. Токарева: – Вот так: «Мы ничем не обязаны друг другу, ничего не должны». Встали и ушли.

О. Сергий: – Конечно, зависимость человека от человека проявляется не только в семейных, дружеских или еще каких-то отношениях. Получается, привязанность – это связанные веревкой люди, следующие друг за другом, будучи связаны между собой.

Но есть привязанности другого рода: приверженность, возникающая по отношению, например, к колдуну, экстрасенсу либо ясновидцу, который может решить его проблемы со здоровьем, хотя бы на какое-то время. По некоторым данным, практически 60 % россиян в ближайшем прошлом обращались к колдунам, экстрасенсам и ясновидцам: либо это были телефонные обращения, либо на канал, где сидит женщина и «насквозь все видит».

Такой канал не один.

О. Сергий: – Я видел один – мне хватило.

Эта зависимость очень серьезная и опасная. Одно дело, когда мы в семье, в дружеской обстановке или это связь на почве более-менее нормальных отношений, хотя и бывают кризисы и изменения в отношениях… Но когда возникает такая зависимость – это уже очень серьезно. Это уже не на нашей почве, а на территории врага происходит: такая серьезная зависимость – зависимость от дурного, плохого. Пророк Иеремия прямо называл это «территорией проклятия». Тот человек, по сути, тобой управляет, ты от него зависишь, и эта зависимость – противоестественна. Юлия Александровна, как?

Ю. Токарева: – Я несколько по-другому смотрю на эту ситуацию. На мой взгляд, когда те, кто обращается напрямую за решением своих проблем к чужому человеку, который руководствуется не способностями того, кто пришел, не его ресурсами, а каким-то своим взглядом и видением, – это не эмоциональная зависимость, это несамостоятельность человека, неумение взять ответственность на себя, передача ответственности другому. Наверное, когда за него что-то решили и сказали, состояние легкости или решения как будто бы произошло.

Но я не вижу, например, что он эмоционально завязан на этом колдуне, что имеет в нем потребность. Он завязан на этом колдуне интеллектуально – тот за него решает какие-то вопросы, причем это решение без аргументации, то есть он просто сказал: сделай то, поступи так. И человек не проявляет свое мнение, действует так, как ему сказали: ему кажется, что это поможет в том, что его волнует. Мне кажется, в таких случаях разговор идет о несамостоятельности и безответственности человека.

О. Сергий: – Зависимость совершается тут на душевном уровне: в этих отношениях участвуют две личности, и она имеет перед собой чисто корыстные цели.

Совершенно понятно, что якобы необыкновенные свойства просто имитируются – большинство колдунов и экстрасенсов, ясновидцев имеют хорошую психологическую подготовку, они прекрасно разбираются в людях: по внешнему виду человека многое могут сказать о нем. Знаете, было старое выражение, что хороший врач тот, кто ставит диагноз, пока пациент идет от двери до стола. Вот и хороший психолог, думаю, по внешнему виду человека, по его взгляду, мимике тоже может понять очень многое…

Конечно, на обмане ничего хорошего не бывает. Если отношения замешаны на обмане, то в конце концов будет только хуже. Те, кто побывал в этих руках, потом приходят к нам уже без запаса психологической прочности: в болезни психология играет, так скажем, 70 %, и экстрасенсы используют эти 70%. Но может ли быть при этом излечение органических или функциональных заболеваний?

Понятно, что они ничего не могут сделать: они не врачи, у них нет должной подготовки, они не могут применять лекарства и так далее – они работают только с психологией, и когда эти люди попадают к нам, уже понятно, что, кроме врача, никто им не поможет. Они поступают настолько духовно истощенными, настолько израсходованы и бедны запасы прочности их организма, что лечить чрезвычайно сложно.

Конечно, это несчастье, ведь таких людей очень много. Представьте себе, 250 000 колдунов, ясновидцев и экстрасенсов официально зарегистрированы в России. Официально! Представляете, если у каждого будет даже по 10–20 пациентов – это получится почти все население России… Их влияние очень пагубно, и зависимость очень сильная: человеку стало легче, а снова стало хуже – снова идет к этому же экстрасенсу.

Ю. Токарева: – Немножко не так получается, если взять психологическую интерпретацию того, что происходит. Проблема возникает у человека не на пустом месте и не без его участия – это он сам какое-то время шел к тому, чтобы своими собственными руками создать проблему. И когда он ее создал, то, конечно же, возникает мысль или уже понимание: коль я сам ее создал, я ее решить не смогу – и человек идет за решением к кому-то.

Если мы представим, что решение дает колдун, то колдун говорит: иди вот этот «шарик проблем» положи под кустик, сделай то-то… Он сейчас предлагает решение, а ресурсы человека, его незадействованный потенциал не используются – происходит так: свои ресурсы я задвигаю дальше и действую так, как мне сказали, – пошел и сделал. На это у меня тоже ушла какая-то энергия, потрачены определенные силы, ведь я делал не то, что мне было близко, к чему я был способен, хотел и так далее. Тем не менее ощущение, что я что-то сделал, и дает ощущение временной легкости: я что-то сделал.

Но на самом деле человек положил не свой «шарик проблем», а тот «шарик», который ему этот колдун заменил, сказав: иди и положи. Как будто бы положил – а шарик-то в руке остался. Через какое-то время он снова понимает: проблема не ушла, а коль тогда мне было чуть-чуть легче, пойду-ка я снова к этому колдуну и снова спрошу, что делать. Метод тот же самый: «Я тебе говорю: теперь положи под правый кустик» (там был левый, а теперь – правый). И человек снова не использует свои ресурсы, а задвигает их еще глубже, и снова делает то, что ему сказали.

Каждый раз собственные ресурсы уходят дальше и дальше, и у человека, который так решает проблемы, может создаться впечатление, что он вообще никчемный: может только создавать проблемы, а не решать их, а значит – он вообще абсолютный ноль.

И уже когда он приходит к другому специалисту (профессиональному психологу или к батюшке), он действительно истощен: все хорошее в нем задвинуто далеко. По факту он рассказывает о вещах, которые только привели к накоплению этих проблем, «шарик» стал уже гигантский. И мы понимаем, сколько времени упущено: надо было решать все совсем иными способами, тогда проблема решалась бы.

О. Сергий: – Конец вот этих всех отношений – когда колдун уже ничего не может сделать. Он говорит: «Я сильный, а ты сам виноват! Ты это не туда положил, ты не послушал меня!». И получается, что в конечном итоге виноват сам человек. Конечно, зависимость имеет еще одну очень нехорошую сторону: когда у нас открылись двери для нелегальной духовности, когда стала организовываться масса разных сект, всякие гуру наехали, проповедники, они очень быстро поняли, что в России есть фундамент – Православная Церковь. Поняв это, они не стали бороться с Православием – наоборот, все говорят: «Мы православные!.. Вообще, прежде чем ко мне прийти, ты сначала сходи к батюшке, исповедуйся, причастись, а потом я этими ручками что-то такое сделаю над тобой – и вся порча уйдет».

Понимаете, такое использование нашей исконно православной святой религии – это совершенно отвратительный момент. Ты скажи, что ты – язычник, не признаешь Церковь, ты шаман, колдун из языческого времени. Но ты это открыто скажи! И тогда бы, естественно, люди 20 раз подумали, идти к тебе или нет, а так они видят: иконы стоят, свечечки зажженные – смотрите-ка, человек прямо от Церкви пришел. И это наша внутренняя потребность, внутренняя память, что мы были православными – 100 лет назад 97% россиян были православными. Значит, это осталось в наших генах, это передается из поколения в поколение. И когда мы это видим, нам кажется, что это наш человек, давайте к нему пойдем: он, конечно, что-то положительное для нас сделает. Вот это – отвратительная сторона.

И маловоцерковленные люди, которые никогда, может быть, не думали всерьез о смысле жизни, о нашей культуре, истории, на это покупаются, и этим пользуется основная масса экстрасенсов, ясновидцев и колдунов. Ты скажи открыто – и к тебе не пойдут. Я уверен, что половина людей подумает, стоит ли ходить туда: есть, вообще-то говоря, у нас традиционные ценности, у нас есть прекрасная Православная Церковь, которая соответствует душе человека, его возвышенным чувствам, но, к сожалению, люди сейчас очень мало об этом думают.

У меня сидят студенты на лекциях, и я спрашиваю: «Вы уже прожили по 20 лет. В чем смысл вашей жизни?» – ведь никто не может ответить: они даже не задумываются об этом – все проблемы решаются через какие-то гаджеты, и они чувствуют себя, таким образом, совершенно свободно. Поэтому, конечно, зависимость и еще раз зависимость. Или все-таки есть выход?

Ю. Токарева: – Конечно, выход есть, если говорить, как профилактировать зависимость. Это адекватная привязанность детей и матерей, это своевременная, по запросу, по эмоциональному отклику, обратная связь, связанная с любовью, проявлением чувств (когда ребенок готов, когда мама искренна в своих чувствах), это отслеживание состояния, когда человек чувствует себя плохо без кого-то или ему одиноко наедине с самим собой. А, может быть, отец Сергий, студенты не знают не смысла жизни, а доверия? И сейчас, в этой аудитории, они не готовы признаться, в чем смысл их жизни?

О. Сергий: – Письменно прошу – отказываются писать, говорят: «А мы не знаем».

Ю. Токарева: – А что потом вы делаете с этими письмами? Мне кажется, что тема доверия другим, самому себе тоже связана с зависимостью: когда мы себе не доверяем, то ищем кого-то, кого мы послушаем, нам эта версия будет близка или понравится, и мы возьмем ее и дальше будем считать своей. И это уже своего рода зависимость, несамостоятельность, страх показаться хуже других и так далее.

Если говорить об атрибутике Православия, то подобная зависимость, наверное, произойдет с теми, кто не знает глубины религии, не видит действительных признаков этой религии, а покупается на атрибуты, символику. Поэтому профилактика зависимости – знание, информирование себя, развитие самого себя. Глубокий, развитый человек, разбирающийся в самом себе и анализирующий, что происходит в мире, в других странах, как живут другие страны и что их портит, никогда не будет зависим ни от чего. Пугает еще излишняя самостоятельность: «Мне никто не нужен». Это другая крайность, но, по крайней мере, зависимости точно не произойдет: доверие к самому себе и к миру зависимость не сформирует.

О. Сергий: – Это временное доверие, я так полагаю: самый самоуверенный человек в конце концов все-таки попадает в зависимость. Другое дело, если мы обращаемся к нашей духовной парадигме, нашей вере и именно здесь ищем свободу и самостоятельность мышления.

Только в Православной вере, только в христианской вере можно найти настоящую свободу, ведь здесь у нас связь с Высшим – связь с Господом нашим, здесь мы обращены вверх. И когда встречаются два человека, обращенные вверх, они понимают, что, чтобы у них все получилось, они должны любовь, которую получают оттуда, вложить в свои отношения – так формируется православная семья: из того, что два свободных человека, имеющих любовь к их Господу и от Него, соединяются, чтобы свою любовь вложить в семью и чтобы из нее родился ребенок. Тогда понятно, что это будет семья свободных, а не семья рабов.

Почему советская власть начала с разрушения семьи? Православная семья, которая была и превалировала в России, не давала рабов для устройства деспотического государства. Потому и направлялись все усилия на разрушение и Православной Церкви и, самое главное, семьи, ведь в ней объединились два свободных человека – как и в церкви встречаются свободные люди, независимые друг от друга, может быть, даже незнакомые друг с другом, но приходящие туда ради общения с Богом. Это общение – светлое, чистое, и люди, напрямую не связанные друг с другом, образуют необыкновенную силу и мощь энергии, которая поднимается во время молитвы, и соборность, которая основана на свободе каждого человека в отдельности. Если человек получит такое знание и просвещение – это будет выходом из зависимостей. Совершенно понятно, что лечить можно только того, кто хочет.

Ю. Токарева: – Абсолютно верно. Того, кто признает болезнь.

О. Сергий: – Если человек понимает, что он в зависимости, что ему плохо от этого, он будет искать выход: лечение либо у опытных психологов, либо в Церкви, ведь когда он излечится от своих психологических проблем, нивелирует их, тогда у него останется некая пустота в душе («а что делать дальше?»). Обращение к Богу после этого решает теперь все проблемы – человек становится наполненной, дополненной, уже полноценной самодостаточной личностью. Это как раз и есть выход.

Юлия Александровна, отец Сергий, вот так незаметно пробегает время с вами в этой студии... Для наших уважаемых зрителей подведите небольшой итог вышесказанного.

Ю. Токарева: – Эмоциональная зависимость – состояние, которое делает человека одиноким навсегда, ведь никто не может дать ему столько, сколько он просит: он не знает в этом состоянии меры. Очень важно чувствовать внутри «несвободность» и решать проблему как можно раньше, чтобы не передать ее никому, не заразить своей проблемой потребности в другом ни детей, ни близких, не навязать им те задачи, которые они не смогут выполнить.

О. Сергий: – Есть только Господь, Который даст тебе все, если ты к Нему обратишься.

Записала:
Юлия Мережко

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475