А.И. Осипов, доктор богословия, заслуженный профессор Московской духовной академии: Безграничная свобода приводит к произволу

Продолжение. Начало в №14 (911)–№15 (912)

Мы продолжаем наш разговор в кулуарах конференции «Наука. Философия. Религия». Тема ее – «Развитие России в XXI веке. Взаимодействие научного и религиозного начал». Если говорить о перспективах – какой Вы видите Россию, например, в 2050 году? Это будет секулярная страна или православная?

– А вот в каком смысле вы говорите? Прежде надо бы договориться, что такое «православная». Если я покажу крестик, я православный? В чем суть Православия? В изменении характера личной жизни, которая тогда приведет и к изменению жизни общественной. А вот насчет изменения характера личной жизни вопрос очень серьезный. Хотя бы посмотрите: у нас не проводится практически ни одной общецерковной конференции, посвященной вопросам духовной жизни. Мы занимаемся чем угодно – экономикой, спортом, различными направлениями культуры и прочего, но чтобы тема была «Основные проблемы духовной жизни сегодня»... Может быть, конечно, я с этим не знаком, но у нас такой тематики нет. А без этого ни о каком Православии речь идти не может. Православие без воспитания духовной стороны человека, без знания духовных законов жизни невозможно. Только духовные законы жизни могут дать человеку правильное понимание того, что он должен делать, как должен жить и относиться ко всем явлениям окружающей жизни.

Что это за духовные законы жизни? Где они? Я вам скажу интересную вещь. Не скажу, где это было, но когда один человек попросил утвердить тему кандидатского сочинения «Духовные основы жизни», то не кто-нибудь, а профессора сказали ему: – Вы о чем говорите? Может, заповеди? – Да нет, не заповеди, а законы. – Какие законы?

Вообще, когда мы коснемся вопросов духовной жизни, – их так много! Мы говорим: «Молитесь, молитесь». Что такое «молитесь»? Как молиться? О чем молиться? Я, конечно, буду молиться, когда у меня заболит печенка или селезенка, но молиться, что я страдаю от зависти, – кому же это в голову придет? Редко-редко.

Дело в том, что без обращения подавляющего внимания на вопросы духовной жизни Православия не может быть. Православие – это не торжественные богослужения, не торжественные крестные ходы, не храмы украшенные. Нет, конечно же! 1917 год – и все великолепие Русской Православной Церкви, тысячи храмов, столько монастырей, духовных школ, монашество в мгновение ока как корова языком слизнула: практически ничего не осталось. Надо же это понимать и восстанавливать не просто стены – души человеческие. А вот здесь, еще раз повторяю, проблема очень большая.

Ну хорошо, нравственная проблема, мораль. Но вы понимаете, что такое мораль и что такое духовное состояние человека? Это совсем разные вещи. Сколько угодно найдете «святых» людей: – Никого не убивал? – О! – Никого не ограбил? – У! – Не врешь постоянно? – Нет. – Законы не нарушаешь? И семье верен? Ну, это вообще предел совершенства. Да еще, наверное, даешь на Церковь и еще куда-нибудь деньги? Святой человек!

Почему нет?

– А вдруг какой-то говорит: «Слушай, ты что-то очень нос поднял кверху. Да не задень твое самолюбие! А эгоист ты какой отъявленный! Уж не говорю, что фактически ведешь языческий образ жизни, весь пронизан и алчностью, и тщеславием, и гордыней, и завистью, и осуждением, и лицемерием». Оказывается, духовность и нравственность – это два разных мира. Понятно, что не может быть духовности без нравственности, но это разные миры.

Когда Вы говорите «духовные законы», то апеллируете к правовой сфере. Можно ли провести какие-то параллели с государственными законами?

– Как хорошо вы задали этот вопрос, великолепно! Есть два типа законов. Одни законы – правовые, юридические, другие – законы природы. Ньютон вовсе не устанавливал закон тяготения: он есть в природе – его никто не устанавливал, он изначально ей присущ. Так вот, когда мы говорим о духовных законах, то это законы нашей человеческой природы, а не те, которые кто-то установил. Кстати, католичество пошло по этому пути: там сплошной юридизм, даже Христос выкупил Своими заслугами и потому спас человечество. Православие говорит совсем иначе: грех – это не оскорбление Бога, а это те раны, которые ты, человек, наносишь себе своим неправильным поведением, жизнью, мыслями и делами. Вот ты кого-то ненавидишь, пусть ты никого не оскорбил, но ты себя ранишь, сам страдаешь, если завидуешь кому-то.

Почему страдаешь? Потому что каждый грех есть рана, которую человек наносит себе. Поэтому задача какая? Естественно, насколько возможно, избегать этого, – а уж если это произошло, то в христианстве есть покаяние. Фактически это есть только в христианской религии. По закону кармы покаяния не существует, она не признает никакого покаяния – там жесткий закон причинно-следственных отношений, которому подчинены даже боги. В христианстве такого нет – здесь есть покаяние.

Вы проводите определенное разделение между православными и католиками. В частности, в одном из интервью Вы сказали: «Что видим в католицизме? Учение о заслугах, которые, оказывается, человек может приобрести перед Богом. Подал нищему – вот уже заслуга, а если что-то большее сделал, да если монашество принял, то это уже сверхзаслуга. Так тщеславная, гордая мысль кладется в основу духовной жизни человека». По сути, это же Вы сказали минутой ранее. Но если мы обратимся к некоторым светским культурологам, они как раз сетуют на то, что в Православии совершенно иной подход, связанный с упованием на Господа, и в этом смысле личные заслуги как бы отходят на второй план. Отсюда выводится некая леность нашего характера и, наоборот, предприимчивость наших западных друзей и коллег. Насколько это так?

– Они не понимают Православие. Дело вовсе не в том, что мы уповаем на Бога. Один из тезисов Православия – я бы сказал, потрясающий тезис, – если бы все зависело от Бога, то Он, будучи Любовью, наверное, не дал бы нам и пасть, и страдать, и воевать, и умирать, и так далее, а сказал бы: «Вот вам предел – и никуда больше!». В том-то и дело, что человеку дана абсолютная, полная свобода, неприкасаемая даже Самим Богом, уж не говорю о дьяволе: Сам Бог не может коснуться свободы человека в выборе им добра или зла.

Я могу осудить человека, а могу удержаться. Этого никто не видит и не знает. Я решаю вопрос выбора добра или зла. Тут приходит в соприкосновение множества желаний многих людей, но это вопрос другой, а моя свобода неприкосновенна. Поэтому ошибаются люди, которые говорят, что мы уповаем на Бога в том смысле, что я сижу в кресле: «Ой, сад бы у меня вырос». А сад не растет. «Господи, помоги, вырасти сад». И сад не растет… Нет, как раз мы творим свою судьбу, но как? Не тем, что можем действительно что-то сделать, а своим свободным выбором добра или зла. И мы действительно меняемся: не Бог меняется по отношению к нам, как это говорит юридическая теория, а мы меняемся.

Светит солнце, но можно закрыть наши окна черным полотном, а можно их распахнуть и получить все благо солнечного света. От кого это зависит? От нас. Мы не можем создать свет, который нас живит и питает, – он Божий, но от нас зависит, принять его или не принять. Так что ошибаются те, кто говорят, что мы уповаем на Бога и отсюда пассивность. Нет, Православие требует, я бы сказал, самой трудной активности: «Бой с самим собой есть самый трудный бой, победа из побед – победа над собой». (Окончание в следующем номере)

Записала:
Екатерина Самсонова

Полную версию беседы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475