А.И. Осипов, заслуженный профессор Московской духовной академии и семинарии: Самомнение отнимает у человека все

Алексей Ильич, в одном из интервью Вы назвали себя скептиком. Что Вы подразумевали под этим?

– В данном случае я шутил, но шутка моя носила такой характер: что я не глотаю сразу информацию, не считаю ее сразу действительной, точной и правильной, а отношусь к этому достаточно осторожно, чтобы избежать тех ошибок, которые мы часто совершаем. Поверишь кому-то, а оно оказывается, что все и не так. Но этот мой скептицизм никакого отношения не имеет к вопросу о религии, Православию, бытию основных христианских истин.

Мы находимся на конференции «Наука. Философия. Религия». Когда она задумывалась, не было ли у Вас того самого скептицизма по отношению к возможности разговора между богословами, философами, учеными-физиками-ядерщиками?

– Относительно скептицизма я не могу сказать, что именно он присутствовал в моем сознании, но т.к. конференция началась в 90-х годах, то после длительного периода отсутствия каких-либо контактов между этими тремя сферами, можно было ожидать большого непонимания. И требовался период, когда мы могли и понять друг друга и вступить в надлежащий диалог. Тем более вопросы затрагивались самые различные, по которым точки зрения у многих и философов, и ученых, воспитанных на традициях атеизма, могла принципиально отличаться от православной оценки. Ситуация была таковой: скептицизма, как отрицания, не было. Был определенный интерес и желание поделиться, выяснить ответы на те самые важные вопросы, которые для человека являются наиболее существенными в его жизни.

На этой конференции обсуждался вопрос: что первично: материя или дух? Насколько удается находить какие-то компромиссы в конкретных вопросах, если люди занимают порой диаметральные позиции?

– Наша конференция проходит в другом ключе. Мы не ищем какого-то окончательного ответа на все возникающие вопросы. Очень жалко, что мы не договариваем, мы высказываем какие-то свои соображения, аргументы, свое понимание, но не договариваем до конца. В каком отношении? Фактически очень мало отвечаем друг другу, потому что большинство из тех вопросов, которые рассматриваются на конференции, они требуют внимательного и достаточно подробного обсуждения. Этого, к сожалению, нет. Все заканчивается 1-3 вопросами, несколькими репликами. Нет попытки сделать выводы. Как смотрит наука? Как смотрит философия? Как смотрит религия? – выразить точную точку зрения на поставленные вопросы. В большинстве случаев вокруг да около, бывают очень интересные мысли, факты, идеи. Но окончательных выводов не делается. Выводов каких? Не в том смысле, чтобы прийти к окончательному согласию всех трех ветвей знаний по данному вопросу – нет. Хотя бы, чтобы одна ветвь сказала свое мнение.

Одна из тем, которую Вы предложили обсуждать – это проблема машинизации сознания. В чем опасность?

– Она сейчас очевидна. Человек все более воспринимается ни как, с точки зрения богословия, творение Божие, ни как высший продукт эволюции, а он все больше воспринимается только как винтик общественной государственной машине. И оценивается исключительно только с точки зрения решения этим человеком каких-то конкретных прагматических вопросов, неважно в какой сфере. Нет ценности человека, как человека. В современном общественном менталитете человек потерял свою ценность, тенденция эта есть в значительной степени. Ценность не в человеке, а ценность в том, что может сделать человек. А поскольку, действительно, современный научно-технический прогресс показывает нам потрясающие образцы того, когда он заменяет очень многие человеческие способности, то, естественно, происходит замена (подмена) приоритетов: уже не человек на первом месте, а машина, а человек отступает куда-то дальше. И эта тенденция грозит нам очень большими неприятностями. Когда техника станет господином человека. Этот процесс уже идет: ПК, человекообразные киборги, которые будут самовоспроизводиться, решать проблемы, рождать, создавать другие машины. То, в конце концов, человек станет не только слугой, но рабом этих киборгов; мы к этому буквально идем. Это будут самоорганизующиеся машины. Это будет полная катастрофа.

Можно сказать, что человек сам сделал подобный выбор, когда мы говорим про секуляризацию общества, и тот интерес, который мы видим здесь и сейчас.

– Здесь произошло какое-то трагическое недомыслие. Когда мы развивали науку и технику, то думали, что она будет нам служить, что мы будем нажимать только кнопочки, и нам будут класть в рот соловьиные язычки, и мы будем ничего не делать, будем господами. Мы познаем законы природы, мы покорим ее. Идея была именно такая – человек будет господином всего. Но в силу того, что НТП пошел совсем не по тому пути, который соответствовал бы человеческому достоинству, мы приходим к прямо противоположному результату.

По социологическим опросам в нашей стране 80% православных граждан. Но к Причастию подходит менее 5%. Кто в этой связи может называть себя православным христианином и где наши ценности, наше сердце?

– Забыли о том, что такое Церковь. Церковь – это не организация, не общество – это внешняя сторона. Святая Единая Апостольская Церковь – совокупность тех людей, которые твердо решились жить по заповедям Евангелия. Поэтому с внешней стороны, может быть, и 80%, а с внутренней стороны – мы, конечно, никто не знаем. Для многих Православие – это чистая форма, забыли суть христианской религии, что это суть, изменение моего внутреннего состояния, очищение моей души, стремление к исполнению заповедей, а не просто внешние формы – ходить в Церковь, помечтать, поставить свечку, осудить всех направо и налево и пойти домой. Православными становятся не по убеждению; или по Крещению, или по обычаю. Вы спросите у православных: почему православный, почему не буддист, не мусульманин? И человек часто теряется, не знает, что ответить. Я спрашиваю у студентов: только потому, что родился в православной среде? Ладно, для необразованных, простых людей, когда они душой и сердцем тянулись, а здесь – получаешь образование, и он не знает, почему он православный. Вот поэтому у нас огромный процент числящихся в Церкви и ничтожный процент тех, которые действительно хотят быть православными по жизни, а не по названию.

Часто возникают вопросы: как реагировать на международные вызовы по отношению к нашей стране? Как реагировать на конкретную ситуацию в своем городе к иным этническим группам? Это требует определенных шагов, в том числе и физических, или это требует определенных уступок, христианского смирения? Если отстаивать свои устои, то как не перейти черту, которая ведет нас очень далеко от христианства?

– Мы часто оперируем общими категориями. Например, я – машинист поезда и вдруг вижу, что кого-то убивают. Что мне делать? Остановить поезд? Реакция каждого человека должна быть обусловлена и теми внешними обстоятельствами, в которых он находится. Например, политик должен заниматься политическими вопросами и стремиться, чтобы они решались насколько это возможно в соответствии с православными требованиями этики. Совсем другое, когда продавцы на рынке говорят о политике: это надо так, это – так. Что вы говорите? Вы ничего не знаете, и начинаете об этих вещах говорить. Здесь «каждый сверчок должен знать свой шесток». Реакция человека должна быть в соответствии с его социальными положением, занимаемой должностью и его образовательного уровня, а не просто так – болтология, когда мы говорим о политике, экономике международных отношений. Это понимают люди, находящиеся наверху и которые могут менять это. От того, что мы сейчас с вами поговорим – мы ничего изменить не сможем. Будем ли мы ругать, осуждать, призывать, молчать – от нас ничего не зависит.

С точки зрения Православия человек поступает по воле Божией только тогда, когда он поступает, во-первых, разумно (я – дипломат и в этой области я должен работать; если я тракторист – будет смешно, если я займусь вопросами дипломатии), во-вторых – по совести. Разумность и совесть – вот что должно определять характер моего поведения. Но при этом есть общий принцип отцов, которые говорят: без рассуждения нет добродетели, т.е. нет добра – нет правильности.

Кто на что поставлен – тот этим и должен заниматься. Это общий принцип. В жизни бывает много ситуаций, когда мы должны как-то реагировать. И здесь я не вижу другого критерия, как только рассудительность и совесть. Вот два принципа, которыми мы должны руководствоваться.

Одна из тем конференции – это творчество. И Вы обозначили один из вопросов – границы свободы творчества. Как в современном секуляризированном государстве обозначить те границы творчества и как не допустить возможности не переходить эти границы?

– Это очень сложный вопрос по многим причинам. Мы часто говорим о государстве, об институтах управления государственными институтами, но надо подумать вот о чем: например, начинаются выборы, и кто туда проходит? – Тот, о ком говорит пресса. Будь вы семи пядей во лбу, но если вас не покажут по телевидению 10–100 раз, если не напишет пресса, то вы так и останетесь с семью пядями во лбу. А другой какой-нибудь крикун вылезет. Сейчас мы видим власть СМИ. Вот где подлинная власть, кого угодно могут уничтожить и любую пустышку поднять. Например, как в микрофон кричит безголосая «великая певица», а роскошный голос – в тени. Один из сильнейших жизненных факторов, в частности развитие творчества, является то, о чем мы почти не говорим. Человек с талантами молчит, ему не дают возможности действовать.

Так свобода чего существует у нас? – Больше всего это свобода СМИ. Это не только у нас, так происходит во всем «цивилизованном» мире. Пресса может сделать с человеком все что угодно. Это очень мощный фактор жизни. Речь о свободе творчества идет и в другом плане. Талантливого человека можно погубить даже внешними условиями жизни, социальной средой.

Когда я учился в школе в старшем классе, у нас был один парень, обладающий удивительной способностью – стоит ему сделать чуть-чуть гримасу улыбки – все покатывались. Преподаватели не знали что делать, но жил в ужасных условиях, в которых не мог учиться совершенно. И он ничего не учил. Были одни двойки, но артистический талант – потрясающий. Но так и пропал человек...

Когда я говорил о свободе, то говорил о важнейшем элементе понимания этой категории. С христианской точки зрения, делающий грех есть раб греха. Страсти (наркомания, пьянство) могут погубить человека и всю его творческую энергию, потенциал. Таких примеров множество.

Есть и другие достаточно скрытые в человеке страсти – гордыня, тщеславие, самомнение, жажда похвал. Как часто это искажает образ этого человека. Как он меняется… Не даром говорят: был человек, подняли на одну ступеньку – он стал скотиной. Страсти, о которых говорит Евангелие и которые великолепно показаны в искушении Христа и которые четко обозначены Иоанном Богословом, что все, что в мире похоть плоти, похоть очей (жажда, богатство) и гордость житейская (жажда власти, славы) – посмотрите как калечат человека эти вещи изнутри. Талантливый человек может постоянно искажаться этими вещами и вместо пользы, которую должен был бы приносить его талант, он начинает заражать вирусом этих страстей и других людей. И в результате обеспложивается его талант, зарывается не в землю, а в навоз.

Чтобы Вы пожелали каждому в реализации их творческого потенциала?

– Никому не думать о том, что он обладает чем-то уникальным, творческим потенциалом; чем больше человек думает о том, что он что-то имеет, тем меньше на самом деле, он не только имеет, но и погубит то, что имеет. Это один из законов духовной жизни. Мнение о себе, то есть самомнение – оно отнимает даже то, что имеет человек. Поэтому очень нужно наблюдать за собой, ни в коем случае не поддаваться этому мнению, а всегда надо стараться насколько это возможно, быть скромнее и смиреннее.

Расшифровка:
Ирина Еремина

Полную версию беседы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475