Как ответственно быть человеком…

Истинно верующие люди всегда скромны: почти все, как один, просят не называть имени. Даже если по роду деятельности должны бы обладать честолюбием, как например моя собеседница – актриса, проработавшая на сцене Свердловского государственного драмтеатра целых четверть века. Позволю себе хоть разок ослушаться: зовут её Вера Ивановна Волкова, и старожилы города, в особенности театралы, наверняка помнят это имя.

- Почему мне до сих пор снятся театральные сны? – недоумевает актриса. – Почему все воспоминания вновь и вновь возвращаются к театру? Ведь так давно это было… А помнится всё: и прекрасные актёры, с которыми довелось играть, и все роли, и даже незначительные эпизоды…. Наверно потому, что всё самое яркое было прожито именно тогда, в эти двадцать пять лет, отданные сцене. И вот теперь – сны: то перед выходом начисто забываю текст, то принесли не те туфли…

… В далёком 1943 году, в разгар войны, среди голода и разрухи, в Свердловске открылась первая студия драматического искусства. Ещё до поступления в неё юная Вера уже пробовала свои силы в госпиталях: выступала перед эвакуированными ленинградцами-блокадниками, пела для этих измождённых, полуживых людей, а потом как на крыльях летела домой, неся первую свою скромную награду – полные руки сухариков…

Интерес к будущей профессии пришёл из детства: мать училась в консерватории, бабушка была драматической актрисой, — часто рассказывала о спектаклях, актёрах, встречах и совместной работе с легендарным Мамонтом Дальским. Поэтому в своём выборе Вера не сомневалась: пройдя два вступительных тура, она стала «студийкой» и позднее ни разу не пожалела об этом.

Много лет спустя внук спросит её: кем бы она стала, если бы можно было вернуть молодость?

Она подумает и ответит: если бы можно было начать всё с начала – она бы всё повторила.

Ей нравилось жить жизнью других людей, играть детей, разучивать трудные роли «от обратного»: попробуй сыграть серьёзную, разочаровавшуюся во всём Татьяну из «Мещан» Горького, когда в самой плещутся жизненные силы! А как ответственно было участвовать в шумах за кулисами ещё в первые дни ученичества: водить пробкой по мокрому стеклу, изображая пение птиц, пересыпать горох, подобно каплям дождя. Да ещё и получать за это похвалы мэтров! Эти милые моменты – первые прикосновения к миру театра, помнятся не менее отчётливо, чем например роль Ульяны Громовой в «Молодой гвардии», когда занавес поднимали до 27-й раз!

В том же 1943 году Веру случайно увидела известная кинорежиссёр Телешова. Попросила сыграть несколько этюдов и сразу же пригласила учиться в Алма-Ату, куда был переведён на время войны институт кинематографии. Дома, на семейном совете, постановили, что учиться стоит. Вера радостно собрала свои немудрёные пожитки, закрыла чемодан и тут увидела лица своих родных…

Она была единственной и любимой. Скрыть боль от предстоящей разлуки родители не смогли.

Через несколько минут всё содержимое чемодана было возвращено обратно: «Я никуда не поеду!» — твёрдо и окончательно сказала она.

…Мы сидим в скромной комнате Веры Ивановны, где ещё словно бы живёт то время: бережно хранимые фотографии, пожелтевшие письма, любимые книги, рояль… На самом видном месте – старая икона с изображением Спасителя («это мамина», — поясняет актриса), рядом – Библия и изданный ещё в дореволюционные годы Новый Завет.

- Больше всего мне близка заповедь: «Чти отца твоего и матерь твою, и благо будет тебе», — говорит Вера Ивановна. – Потому и не поехала тогда в Алма-Ату. Зато театр стал моей судьбой. Жалею о другом. Мать моя была верующей, бабушка тоже, но меня в детстве никто не подготовил духовно. Это – моя боль. Родители в то время ходили в церковь прячась. Мама, правда, старалась мне толковать Библию, но потом всякий раз отступала: видела, что я ещё не готова. А когда нет веры, понятия Бога, много можно сделать ошибок…

И всё-таки какое-то глубинное чутьё истины, правды вело актрису по жизни. Она не умела фальшивить – ни перед зрителями, ни перед близкими, ни просто перед чужими людьми. В пору её работы лектором в обществе «Знание» (уже после того, как оставила сцену), перед каким только контингентом людей не приходилось выступать! Однажды направили в женскую колонию строгого режима в город Тагил. Начальник колонии убедительно просила поговорить с осуждёнными, так, чтобы это имело воспитательное значение. …Шла мимо бараков-отрядов, ловила на себе разные взгляды. Вроде бы и женщины, и не похожи на женщин. Тёмные телогрейки, одинаковые глаза, давно не видавшие воли. Срок наказания – от пяти до пятнадцати лет, и никакие нравоучения им уже не нужны. И вдруг словно подсказка пришла свыше: «Надо говорить с ними так, словно это обычные люди, а не заключённые». И она неожиданно для себя обратилась к ним: «Милые женщины!» Стало совсем тихо. И уловив эту тишину-внимание, опытная актриса начала читать стихи, отрывки из рассказов о женщинах, матерях, читала так, словно выплёскивала свою душу в зал, чтобы отогреть этих, заблудших… Никаких записей с собой не было. Привыкшая к ролям, актриса знала все тексты наизусть. «Очень ответственно быть человеком», — так называлась тогда её композиция. В зале плакали. Холодные, настороженные, а иной раз и циничные лица на глазах приобретали человеческое выражение. И вдруг актриса опомнилась: как же это она не сказала им ничего «воспитательного»? Что скажет начальница? Но говорить уже ничего не надо было: её обступили, стали задавать вопросы. Как жить дальше? Дождутся ли родные или откажутся от них?… И снова надо было искать-находить единственное утешительное слово.

- Я сейчас хочу помочь каждому человеку стать нравственным, войти в жизнь настоящую, — волнуясь, продолжает Вера Ивановна. – Особенно это нужно молодым. Хочу, чтобы была на первом месте душа, сердце доброе… В работе надо всегда идти от чувства правды. Сама я живу только тогда, когда чувствую, что необходима другим, а без этого жизнь пустая, белое пятно. … Ужасно не подготовить духовно молодое существо к вступлению в жизнь. Сама я пришла к этому поздно. Поздно пришло осознание, что ни в одной ситуации меня не оставлял Бог: и когда лежала в реанимации и шансов на выживание почти не было, и когда начались потери, умерла верный друг – мать… Господь давал силы пережить тревоги, болезни… Разве легко было остаться одной с сыном? Пережить крах любви, предательство? Уход из любимого театра? И сейчас я день и ночь молюсь за судьбу сына – он храним моими молитвами.

Её жизнь – плюсквамперфект, давно прошедшее время, — любит шутить Вера Ивановна. Но эта жизнь осталась не только на фотографиях, запечатлевших разнообразные роли. Она осталась добром, щедро посеянным в души встречавшихся на дороге людей. Много писем с хорошими словами в свой адрес хранит Вера Ивановна Волкова. А кто-то не написал, не позвонил, но через всю жизнь пронёс благодарность в сердце.

- Сейчас я стала всё больше задумываться: а как я приду к последнему дню? – делится своей сокровенной мыслью моя собеседница. – Читаю «Православную газету», о многом думаю, многое теперь поняла. Надо покаяться, надо постоянно очищаться, помогая людям – словом, делом, теплом души. Ходить в церковь мне теперь трудно из-за здоровья. Болят ноги, сказывается возраст. Но когда прихожу – всегда плачу. Плачу и каюсь…

Не так давно В.И. Волковой исполнилось 78 лет. Отметила скромно, в семейном кругу, но день этот запомнился неожиданностью. Кто-то позвонил в дверь и, не называя себя, передал для виновницы торжества празднично оформленный букет цветов. Позднее выяснилось: букет был от театрального общества, из Дома актёра. Живые цветы среди суровой зимы, живая память…

Людмила Косовскаяl

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475