Епископ Можайский Иосиф: Людей нужно любить, утешать и ободрять...

Светлана Ладина: – Сегодня программа «Архипастырь» проходит в непривычном формате. Начнем с цитаты:

«Когда я работал ответственным редактором в издательстве Пафнутьев-Боровского монастыря, то с главным редактором издательства отцом Иосифом (Королевым) мы виделись почти каждый день и даже дружили, как может дружить горячий грузинский парень с немногословным тихим монахом, поставленным над ним начальником. Обычно мы встречались в пять утра на братском молебне, а расставались часов в одиннадцать вечера в редакции, куда он приходил писать статьи, редактировать и готовить лекции для студентов семинарии, которые, в отличие от нормальных людей, не скачивал из интернета, а добросовестно писал, иногда до утра. Отец Иосиф, как мог, терпел мою дружбу, хотя давалось ему это с трудом и не всегда».

Прошли годы. Автор этих строк, писатель и журналист Денис Ахалашвили, стал телеведущим у нас на «Союзе» и диаконом Русской Православной Церкви, клириком Покровского кафедрального собора города Камышлова. А главный редактор издательства Пафнутьев-Боровского монастыря отец Иосиф (Королев) стал епископом Можайским, викарием Святейшего Патриарха Московского и всея Руси, наместником Оптиной пустыни. И сегодня эти два человека встретились после многолетней разлуки.

Владыка, как давно вы не виделись?

– Очень давно. Я даже не помню, когда мы виделись с отцом Дионисием. Интересную цитату вы зачитали, что-то новое для меня открылось. Очень хорошо охарактеризован период нашей жизни в Пафнутьев-Боровском монастыре, когда мы с отцом Дионисием трудились вместе в одной редакции, в одном помещении. Отец Дионисий писал для монастыря нужные статьи, я тоже занимался редакторской и научной деятельностью. И все мы жили дружно, молились. Мы были чадами отца Власия, который был нашим духовником. Это был замечательный период нашей жизни, о котором вы сейчас напомнили.

Светлана Ладина: – Расскажите об отце Власии. Я понимаю, что это вопрос на очень много программ, целожизненный. В каком возрасте Вы познакомились с отцом Власием?

– В 16 лет я познакомился с батюшкой Власием. Когда я пришел в монастырь, меня сразу же подвели к нему, и он принял меня под свое духовное руководство. Таким образом мы 27 лет вместе прожили, подвизались. Это, конечно, очень значимый период в моей жизни, когда я формировался как молодой человек, как монах. У меня перед глазами был пример духовной жизни старца, который показывал братии, людям образец, как правильно жить, как должен жить монах. Он не спал ночами, приходил рано (можно сказать, ночью) на службу, пока братия спит, принимал людей с пяти утра и до девяти-десяти вечера, без перерыва. Были толпы людей, которых батюшка окормлял. Все это было у нас на глазах, и, конечно, это очень важно для нас, для братии.

Батюшка был любвеобильный, давал нам свою любовь, проявлял любовь к паломникам, всех утешал, принимал. Люди шли к нему по разным причинам: кто-то шел за духовными наставлениями, кто-то искал исцеления от болезней, чудес, ответов на житейские вопросы. Духовных чад было много. Шли потоки людей, сотни в день. Это было непросто, конечно. Но Господь нас укреплял. Пример старческой жизни был у нас перед глазами. Теперь мы молимся о батюшке Власии, его упокоении.

Светлана Ладина: – Владыка, Вы как келейник должны были не просто наблюдать за этими потоками людей, но их регулировать. Вот что отец Дионисий пишет, его наблюдение со стороны:

«И каждый раз наблюдал, как маленький худенький послушник стоял посреди волнующейся, бурной толпы желающих попасть к старцу на прием. И сейчас народ в ожидании встречи с батюшкой бывает не сахар, а тогда, в 90-е, чего только не происходило! То какие-то личности с охраной хотят через головы остальных без очереди; то списки этой самой очереди, которые одно время для порядка заводили, украдут, чтобы потом себя первым записать; то просто кому-то плохо станет. Только Господь ведает, что будущему иеромонаху пришлось тогда пережить. До сих пор помню его умоляющие глаза и тонкий срывающийся голос: „Братия, умоляю вас! Не обижайте друг друга, не злословьте, не ссорьтесь, пожалуйста!”»

– Литературно, красиво написано. Но так и было. Это было непростое послушание. Не так долго я стоял в коридоре, это был 2002 или 2003 год. Я был иеродиаконом. Со всех сторон были люди, шумели, но я сохранял спокойствие. Я для себя решил, что надо молиться, сохранять спокойствие и своим примером успокаивать людей. Вот так я себя воспитывал, смирялся, утешал людей. Но, конечно, было непросто. Как написано, люди шли и без очереди, и по очереди. Люди были разные, в том числе тяжелые. Все было. Но это тоже школа жизни, урок жизни – общение с людьми. Тогда мне это было дано, чтобы я учился общаться с людьми, сохранять мир, спокойствие, любовь. Все это пошло мне на пользу. Я у батюшки непроизвольно учился, это само собой передается, когда рядом находишься. Хорошо отец Дионисий все описал.

Денис Ахалашвили: – Безусловно, батюшка Власий был старец, духовный человек, который посвятил свою жизнь служению Богу и людям. И его ближайший ученик становится наместником сердца духовного старчества России: Оптина пустынь – светоч этого явления. Вы с батюшкой были 27 лет. Вы попали в монастырь, где возрождалась эта традиция и где святые в своих образах и поучениях оставили нам живое, настоящее, очень милостивое, милосердное Православие, ту самую любовь, которая собирала... Оптина пустынь потом процветала, туда приходили лучшие люди, литераторы, художники, историки, которые через эту любовь приходили к Богу. Традиция старчества жива? Сегодня в нашей жизни есть это явление?

– Я сейчас расскажу о своем небольшом чуде, как я получил в монашестве имя святого Иосифа Оптинского. У меня был постриг сначала в иночество в 2002 году. В Митрофановском храме висела большая икона Иосифа Волоцкого, ученика Пафнутия Боровского. Я подошел к его образу за час до пострига и попросил: «Дай мне это имя». Меня и постригли в честь Иосифа Волоцкого. Прошло почти три года, и в 2005 году меня постригли в мантию. Знаю, что батюшка Власий сказал тогда наместнику, что мне надо оставить то же имя – Иосиф, но святого поменять. И меня нарекли в честь святого Иосифа Оптинского. Я думал, почему так, но все оказалось промыслительно. Через три недели меня повезли в Козельск, рукоположили в иеромонахи, и я снова заезжал в Оптину пустынь. Вот такая моя личная связь с Оптиной. Несмотря на то что в 1994 году меня туда не приняли по возрасту, Господь меня туда вернул.

Что касается старчества, то сейчас мы, конечно, стараемся сохранить традиции старчества. Этот вопрос постоянно звучит. Люди приходят, спрашивают, где старцы. Им говорят: «Вот мощи». Но им нужны живые старцы. Потребность в духовничестве очень большая. У нас в Оптиной пустыни есть грамотные, опытные духовники. Вот в марте мы похоронили старца Илия, проводили его душу ко Господу, теперь люди идут к нему на могилку. Кто-то считает его последним старцем России. Конечно же, он не последний, еще есть и будут старцы.

Мы пытаемся воспитывать плеяду, для этого в монастыре создана система духовничества. Каждый брат прикреплен к своему духовнику, все ходят на откровение помыслов, как раньше. Что такое старчество в монастыре? Это ежедневное откровение помыслов духовнику и непрестанная Иисусова молитва. Благодаря этому Оптина пустынь духовно процвела, было сто лет непрерывного старчества, с 1820 по 1920 год.

Сейчас у нас есть грамотные духовники, у которых много духовных чад. Я думаю, придет время, их назовут старцами. Все еще впереди. Старец Нектарий сказал, что еще семь столпов будет в Оптиной пустыни.

Денис Ахалашвили: – Как отличить настоящего духовника от лжестарца?

– Настоящий духовник ведет людей не к себе, а к Богу. Настоящий духовник не думает о своей славе, не думает ни о чем материальном, жертвует собой, своим временем, силами, посвящает себя людям, в храме остается долго на Исповеди, не оставляет людей.

У лжепастыря гордыня, тщеславие, какие-то личные интересы. Настоящий пастырь, духовник – смиренный, о себе не думает. Оптинские старцы являются образцом. Иной раз они сразу ничего не говорили, только: «Я помолюсь, подумаю». И не свое мнение говорили, а ссылались на святых отцов, в памяти держали их цитаты.

Сейчас у нас есть архимандрит Антоний (Гаврилов), известный духовник в Оптиной, братский духовник. Он окормляет и женский монастырь, и много паломников. Как у него все выстроено? Люди собираются в очередь, исповедуются. У него везде книжечки разложены, в них закладочки, и он каждому открывает нужную страницу. Человек отходит и рядом читает. Отец Антоний много не говорит, только показывает путь. Люди читают – и получают ответы на свои вопросы. Это тоже как духовничество. Иногда он включает аудиозаписи с поучениями старца Паисия, чтобы люди слушали их, стоя в очереди.

Денис Ахалашвили: – Настоятель одного монастыря как-то рассказывал: когда его назначили настоятелем, все его поздравляли, радовались, хлопали по плечу. И только один человек подошел, обнял его и сказал: «Помоги, Господи, нести тебе твой крест». Расскажите о том, как Вы относитесь к своим послушаниям, к кресту, который дает Вам Господь. Что делаете, чтобы нести его достойно?

– Старец Иосиф Оптинский говорил, что крест игумена – величайший крест, тяжелый. Но я не жалуюсь, за все слава Богу. Я отношусь к этому как к великой ответственности. Потому что если посмотреть на игуменов, которые были до меня, в XIX веке, это были святые Моисей, Исаакий, преподобномученик Исаакий; в новый период – Владыка Евлогий, отец Венедикт, Владыка Леонид. То есть я попал в плеяду, можно сказать, святых отцов. И, конечно, на моих плечах лежит огромная ответственность. Братии много; я чувствую эту ответственность. Господь меня укрепляет, я прошу Его помощи. Я для братии как отец, не хочу, чтобы меня боялись. Я как отец, к которому всегда можно подойти, что-то сказать. И я брат, наравне с ними, я себя не возвышаю. И надо быть примером: чтобы не мне угождали, а чтобы я другим угождал. Надо жить полным монастырским графиком, посещать службы, трапезы, иначе ничего не будет работать. Надо постоянно быть с братией, общаться с ней. Так будет строиться вся духовная жизнь монастыря.

Светлана Ладина: – По-моему, у преподобного Амвросия Оптинского есть изречение, которое меня зацепило: «Как ни тяжел крест, который выпал на долю человека, но дерево, из которого он сделан, выросло на почве его сердца». Как Вы это понимаете? И как это применимо в нашей повседневной реальной духовной жизни?

– Каждому свой крест. Наверное, смысл в этом. И дерево креста выросло из сердца человека. В Евангелии написано, что и страсти исходят из сердца человека, и добродетели. Но каждому свой крест дается. Каждый получает крест как очищение, как страдание. Когда выпадает какой-то тяжелый период в жизни, понимаешь, что это для чего-то, что это именно для меня, потому что у меня в сердце есть что-то такое, для чего мне нужно пройти эту трудную, скорбную полосу жизни. Все мы по жизни несем крест. Но каждому свое, каждому все по силам дается, чтобы очиститься. Если у меня в сердце грехи, недостатки из-за гордыни, мне Господом будут посылаться всякие смирительные ситуации через людей, чтобы смирить гордыню. Это тоже крест. За другие грехи – другой крест. Все это идет на пользу. Человеку дается крест, чтобы сердце стало чистым, чтобы человек пришел к Богу. (Продолжение в следующем номере)

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз»

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475