Автор песен и исполнитель иерей Димитрием Николаев: Любые силы – в Боге

Преподобный Паисий Святогорец сказал: «Состояние мира безумно. Все чего-то ищут, но большинство не знают чего. Одни ищут истину в развлекательных центрах, другие хотят найти Христа, слушая сумасшедшую музыку». Как мне кажется, святой Паисий (наш с Вами современник) говорил о рок-музыке, из которой Вы выросли. Как Вы относитесь к словам старца?

– Сложно сказать, какую именно музыку он имел в виду. Но музыка, которая сводит с ума, и есть сумасшедшая.

А бывает рок, который тянет к свету?

– Сама по себе рок-музыка – музыка протестная. Когда она появилась, она несла в себе простые, понятные, телесные вещи. Вряд ли она была чем-то одухотворена, но Дух дышит где хочет, и Он может проникнуть в любую область жизни, наполнить ее и преобразить. Рок-музыка появилась не на пустом месте. Она вышла из эстрады, из джаза. А джаз появился в том числе из негритянских духовных песен – госпелов, спиричуэлов. Все сильно переплетено. Но все совершает человек. Чем человек наполняет дело, таким оно и будет. С пришествием Христа на землю в мире многое преобразилось, многое поменяло свою суть, наполнилось светом.

Многие говорят, что рок-музыка разрушает душу, но та же самая рок-музыка может помочь найти ответы на что-то (или хотя бы поставить правильные вопросы).

– Русский рок 1980-х годов – это время протеста, максимально открытое и пульсирующее. Для молодого человека это созвучно, потому что в молодости каждый проходит этап «революционера». Плохо, когда это остается надолго.

Возвращаясь к словам старца Паисия, повторюсь: чем человек наполняет свое дело, таким оно и будет. Нет ни православного рока, ни православной поэзии, ни православной математики. Человек православный будет это вносить в то, что ему дорого, в то, чем он занимается. Но если есть возможность избежать этого музыкального влияния, я бы, наверное, порекомендовал избегать.

А как его избегать, если в молодости (как Вы сами сказали) нужен небольшой протест?

– В принципе, невозможно. Поэтому нужно, как в «Республике ШКИД», – стараться это дело возглавить и преобразить.

Вы учились в Гнесинке, громко стучали на барабанах, и в какой-то момент что-то в Вашей жизни поменялось. Изменился вектор?

– Поменялось не в какой-то момент – это длилось десятилетиями. Это по-разному внутри меня сочеталось; весы все время колебались в разные стороны. Но в какой-то момент я был абсолютно солидарен со старцем Паисием: всю сумасшедшую музыку я отложил в сторону и ушел служить в церковь.

Как Вам удается совмещать творческую жизнь и церковное служение? Или для Вас это – своего рода проповедь?

– Для меня это такой месседж. Для меня музыка – язык, на котором я могу разговаривать. И этим языком я пытаюсь донести до других какие-то вещи.

Но Вы долго молчали. После того, как Вы решили стать священником, Вы перестали писать?

– Десять лет я совершенно молчал, хотя до этого сочинял активно – с 14 лет я начал сочинять песни, а стихи начал писать с семилетнего возраста. И все – как отрезало. Благодать все врачует. Мне прекрасно жилось без этой музыки, но потом что-то произошло. Возможно, я дерзновенно скажу, но Богу нужны сотрудники в разных направлениях. Возможно, какие-то мои прошлые навыки, пройдя преобразование внутри меня, могут пригодиться на службе Господу и привнести свет в чью-то жизнь. Или создать повод для того, чтобы человек об этом свете задумался. Для меня сейчас не стоит вопрос сочетания церковной жизни и музыки. Хотя уже лет пять у меня на повестке тема закругления.

Вы музыкальным языком уже все сказали?

– Не то чтобы все сказал… В том-то и дело: чтобы музыканту все сказать, нужно предпринять очень много усилий. Написать книжку проще, чем записать музыкальный альбом. Вы прекрасно знаете, сколько нужно положить труда и сделать разносторонней работы. Я сейчас судорожно пытаюсь закрыть все эти вопросы и песни, которые я считаю своими детьми. Я хочу отпустить их в мир – дать им жизнь и отпустить.

Не является ли это закапыванием того самого таланта?

– Когда я отдам уже существующие вещи, я спокойно и свободно вздохну и задам себе другой вопрос: не является ли это закапыванием другого таланта, который я не развивал, а уделял внимание только музыкальному? Ведь чтобы что-то получалось, нужно отдавать этому 80% времени. У нас столько нет. Тем более, когда большая семья, – нужно все время умудряться совершать определенные логистические чудеса, чтобы везде успеть и как-то с Божией помощью и дело сделать, и людям помочь, и творчеством заняться.

Господь Сам направляет Вас, показывая тот путь, который нужен сейчас?

– Да, Господь всегда направляет. Наша задача – Ему не мешать.

Ваш музыкальный проект – группа «Летучий корабль». Мы общались в этой студии, по-моему, семь лет назад. Вы тогда сказали, что это корабль, плывущий к своей мечте против течения. Что-то изменилось за эти годы? Попутный ветер стал дуть в Ваши паруса?

– В основном нет.

Так и плывете против течения?

– Да. И иногда думается, мне Кто-то сейчас скажет: «Тяжело тебе идти против рожна»... За это время я немного научился справляться с этим противодействием. Такое музыкальное айкидо.

Корабль – это же символ Церкви. Такое понятие Вы вкладывали, когда называли коллектив?

– Я так не дерзал, конечно… Но это некий ковчег, который плывет в волнах бурного моря жизни.

Семь лет назад, на той встрече, о которой я вспомнил, присутствовал Ваш друг, коллега по группе, один из создателей коллектива музыкант Михаил Осетров, которого уже нет с нами.

– Да, полтора года назад Миша умер. Совершенно внезапно. Это был период, когда мне исполнилось 50 лет, я решил воспользоваться волной и дать максимальное количество концертов, сделать телевизионные выступления… Я чувствовал: если это упустить, то потом мы можем уже не восстановиться как группа. И мы активно в течение месяца давали концерты – десять их дали. Мы готовились к очередному концерту и играли накануне. Ночью я отвез его домой; утром он пошел на работу и там умер. Такая внезапная смерть. Это произошло через три дня после его именин (после дня Михаила Архангела), когда он причастился.

Вы мне сказали перед интервью, что это не единственная потеря близких за эти годы. И рано или поздно нам всем, когда мы теряем близких и родных людей, приходится с этой болью приходить в храм. Нас утешают священники – находят какие-то слова, пытаются вселить в нас веру, надежду... А каково вам, священнослужителям? Тем людям, которые обычно успокаивают? Где взять силы, где взять этот ресурс? Как устоять, когда с вами это случается?

– Любые силы – в Боге. Когда священник исповедует, он не только что-то отдает, но еще и берет. Благодать Божия напитывает священника в этот момент. Но по-человечески было очень тяжело, потому что в этот период ушли многие люди, которые были для меня наставниками, знаковыми личностями. Самые известные из них – это отец Димитрий Смирнов и Анатолий Генрихович Найман. Царство Небесное! Сиротство очень стало чувствоваться… Мы живем в век медиа, и в машине я регулярно слушаю или Анатолия Генриховича, или батюшку…

Удивительно, что спустя годы после ухода этих людей начинаешь находить у них какие-то новые смыслы. Пять или шесть лет назад их слова звучали не так, как звучат сегодня. И ты понимаешь, что слова эти были одухотворены высшими силами… Вы согласны?

– Конечно. И вообще, всякая смерть, как мне кажется, раскрывает некий портал в Небо – какое-то непродолжительное время после смерти человека мы можем чувствовать его таким, каким раньше его не видели. Господь нам как будто открывает глаза, и мы смотрим на него по-другому. Мы замечаем такие черты, которые нам были неведомы, но прекрасны. Это мое наблюдение, и я думаю, что многие его разделят. В любом случае важно не падать духом, верить, молиться и, самое главное, – творить добро.

Вы уже много лет помогаете восстанавливать разрушенные храмы Севера. Расскажите об этом проекте. Какова его судьба?

– Нас все больше, территория деятельности проекта «Общее дело» ширится. Люди хотят помогать, хотят трудиться. Каждый, кто едет туда трудиться, уже априори хороший – уже собираясь ехать, он проявляет массу качеств; судя по ним, с ним можно идти в разведку. Слава Богу, что этот проект существует. Но все деревянные храмы мы все равно не восстановим и не спасем – они неизбежно гибнут. Что-то мы на какое-то время успеваем сохранить… После нас придут люди, которые, возможно, тоже будут это сохранять. Но в первую очередь это все нужно нам самим, чтобы мы преображались. Мы же не только восстанавливаем крышу храма, мы еще собственный «чердачок» поправляем, чтобы у нас в голове все вставало на места, а наше сердце билось в нужном направлении.

Проект «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера» помог Вам раскрыть еще один из Ваших талантов – несколько лет назад Вы выпустили книгу «Чудаки на Русском Севере». Что это за книга? Это путевой дневник?

– Действительно, начиналось это как путевые заметки. В 2013 году, когда я начал ездить, стал фиксировать то, что было в этих поездках, потом печатал это в нашем приходском календаре. Так продолжалось несколько лет. Потом я это дело забросил… Одна из наших прихожанок была редактором в издательстве «Никея», она предложила мне написать книгу: хорошее дело, вроде получается! Я говорил «да», а время шло... Наконец я засел в келье – фактически ушел в затвор и за три недели написал эту книгу. Я полностью погружался в те воспоминания и заново проживал каждый день экспедиции. Постепенно что-то появилось. Конечно, это можно было сделать получше… Про одну экспедицию я вообще забыл, и она не вошла в книгу. Но, судя по отзывам, «огонек», ради которого это писалось и который вдохновлял бы других людей на подобные действия, сработал. По содержанию – это описание того, что было с нами. Я старался представить людей, вспомнить какие-то интересные ситуации – смешные или грустные…

Планируете ли Вы продолжать писательский путь? За это время прошли другие экспедиции, да и забытое можно вспомнить…

– Конечно, планирую. Книжка вышла в 2019 году – уже прошло много времени, и надо писать дальше. Но не в прежнем виде. Во-первых, я уже другой. А во-вторых, с таким «огоньком» может уже не получиться. Это жанр публицистический, даже репортажный. Мне хотелось одеть его в более или менее художественную форму, придать вид художественной книги. Это сложно, потому что в каждой экспедиции мы делаем одно и то же.

Может быть, стоит подумать над аудиокнигой? Тем более что у Вас есть песни, которые могли бы сопровождать повествование, как саундтрек.

– Мы хотим создать сериал. У нас осталось много видеозаписей тех экспедиций, о которых написана книга. Я читаю какую-то главу, и эта глава начинает оживать… Планируем выпустить пятнадцатиминутные серии и таким образом оживить эти строки. У меня уже есть перечень рассказов для следующей книги. Я пытаюсь в голове сохранить все ситуации – осталось только запереться и написать.

Будем ждать. Я читал отзывы людей, которые бывали на экспедициях «Общего дела». Многие говорят, что на Севере время течет иначе и Божие присутствие даже не то что ощущается, а это даже не обсуждается. Все пребывают в этом чуде. Получается, что «Чудаки на Русском Севере» – это чудаки, пребывающие в чуде?

– Вы сейчас выдали новую трактовку этого названия. Я раньше так не думал, но это действительно прекрасная трактовка.

А почему тогда? Какое понятие Вы вкладывали?

– Чудаки? Такие люди, чу́дные… Куда едет нормальный человек летом? – На юг. А эти – на север. Нормальный человек едет отдыхать, а эти – работать. (Окончание в следующем номере)

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз»:
https://tv-soyuz.ru/Kanon-Avtor-i-ispolnitel-svyaschennik-Dmitriy-Nikolaev-Chast-1;
https://tv-soyuz.ru/Kanon-Avtor-i-ispolnitel-svyaschennik-Dmitriy-Nikolaev-Chast-2

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475