Игумен Фома (Василенко): Верность молитве

Молитва, насколько я понимаю, это мысль большой внутренней силы, облеченная в слова, и она способна на многое. И мы, может быть, даже и не понимаем, насколько сильна молитва в нашей жизни. Когда нам очень плохо, мы вдруг вспоминаем Бога и начинаем истово произносить разные молитвы, чтобы успокоить ситуацию или чтобы какие-то беды в нашей жизни Господь помог устранить. Но как только эти проблемы уходят, мы о молитве начинаем забывать. Еще мы вспоминаем о молитве во время Великого поста, когда в храмах очень много людей. Но как только начинаются теплые дни и люди уезжают на дачу – храмы пустеют. У меня очень много вопросов о молитве личной и общей, а также о том, почему мы можем оставить молитву, быть ей неверными? И что такое верность молитве? Это только исполнение молитвенного правила, или это молитвенная жизнь в более широком смысле?

– Верность – это постоянство. Значит мы говорим о постоянстве в молитве. У святых отцов про молитву сказано, что это устремление ума и сердца к Богу. Человек обращается к Богу умом, и когда его очень прижало в жизни, тогда он и сердце присоединяет к молитве и на все готов, и все обещает Богу, и обеты на себя берет. Но как только отлегло – куда делись сразу все обещания? Как говорят, необходимость – лучший учитель. Необходимость в помощи Божией человек не видит пока у него все хорошо, и он думает: а зачем ему молиться?

Одного подвижника спросили, как он научился Иисусовой молитве. Тот ответил: «Бесы меня научили, они на меня нападали с таким завидным постоянством, что мне ничего не оставалось делать, как только отбиваться от них молитвой Иисусовой». И у него это вошло в привычку, и таким образом он научился молитве.

И когда у нас жизнь идет спокойно, а потом вдруг начинаются какие-то скорби, неприятности, значит Господь нас таким образом к Себе обращает. Он забирает Свою защиту, Свой покров от нас, чтобы наше сердце опять обратилось к Нему. Не потому, что Господь в этом нуждается. Господь как любящий Отец знает, что мы нуждаемся в этом, и поэтому Он прибегает к таким мерам.

Некоторые мамы своих детишек оставляют ненадолго одних и наблюдают, как ребенок себя поведет. Это для того, чтобы мальчик или девочка учились ценить любовь матери, искали ее, тревожились и понимали разницу, когда мама рядом и когда мамы рядом нет. И Господь учит нас таким образом. А когда скорби наваливаются – надо Бога за это благодарить и себя укорять, что мы до такого состояния себя довели.

Казалось бы, кто тебе мешает научиться молиться так же, как дышать? Ты же, если дышать перестанешь, – умрешь. Ты умрешь для земной жизни. А если молиться перестанешь, потеряешь связь с Богом, – умрешь для жизни вечной. Насколько это опаснее! Тут, наверное, все-таки проблема в рассеянном уме.

У меня вопрос, связанный с произнесением молитв. Есть вычитывание молитв, а есть сугубая, умная, сердечная молитва. Но такая молитва, наверное, не сразу дается, а достигается некими упражнениями. Ведь мы же не можем с самого начала все молитвенное правило произносить столь искренне, столь глубоко понимать молитву, чтобы каждое ее слово было от глубины души, и чтобы не было рассеяния ума. Или рассеяние ума во время молитвы – это неизбежность?

– В большинстве случаев – да. Как и любое дело, которое мы начинаем, – мы сначала его портим. Как говорят: первый блин комом. Так и в молитве. И у святых отцов мы встречаем, что кто-то 10, кто-то 20, а кто-то 40 лет учится нерассеянной молитве. А бывает, что кто-то сразу, образно говоря, взбегает на этот олимп.

5 июня память преподобного Симеона Столпника, Дивногорца. Он шестилетним мальчишкой удалился в пустыню, в 22 года основал монастырь, в 33 года принял священный сан, хотя не хотел его принимать.

Еще до зачатия Симеона Иоанн Креститель явился его матери Марфе. Родители ее были благочестивые христиане. Они убеждали ее вступить в брак, но она, желая проводить девственную жизнь, не соглашалась на это. Однажды, когда она молилась ночью в храме, к ней пришел Иоанн Предтеча и сказал, чтобы она вышла замуж. Иоанн объяснил, что она родит сына, через которого многие спасут свои души. Она покорилась этому и вышла замуж. По Божественному дарованию, о котором она была предуведомлена явлением святого Иоанна Предтечи, Марфа зачала сына, святого Симеона.

Иоанн Креститель сказал ей, что питаться ребенок будет только от правой груди, взрослым он не будет употреблять ни мяса, ни вина. Когда она, желая проверить слова Иоанна, прикладывала ребенка к левой груди, то он отказывался есть и начинал плакать. Когда она ела мясо или пила вино – ребенок оставался голодным, отказываясь от молока.

Грудной младенец?

– Грудной младенец. Стремление мамы, ее духовный порыв передался ребенку. Хотя она хотела для себя другой жизни, но по смирению своему согласилась выйти замуж и родила такого подвижника.

И преподобный Симеон молился так, что не мог остановиться. Иоанн, игумен монастыря, куда пришел этот мальчик, удивлялся его подвигам, пытался немного охладить его рвение. Хотя Иоанн и сам был великий подвижник, столпник, который день и ночь стоял на столпе, творя молитву, но этот мальчик был еще большим молитвенником. Игумен боялся, что его горячность может в конце концов Симеона погубить. Но на все попытки его остановить мальчик отвечал: «Я это делаю для себя, я же никого не заставляю так делать. А мне так надо». Бог за горячую молитву наградил Симеона редкими дарами, показал ему и рай, и Небеса, и седьмое небо. И дал ему власть над бесами. Много удивительных вещей мы видим в жизни этого подвижника.

Так что бывают такие молитвенники, которым не нужно время – 10, 20 лет, чтобы научиться молиться нерассеянно. Но в большинстве случаев нужно время, чтобы упражняться, нужна аскеза. «Аскео» – значит упражнение, это и есть наш аскетизм, когда мы упражняемся в чем-то постоянно, как спортсмены тренируются, или артисты балета репетируют, или музыканты отрабатывают что-то. У нас аскетическое делание в молитве, и нужно постоянное упражнение, чтобы молитва качественно менялась.

У разных святых отцов мы встречаем разные категории молитвы. В целом можно остановиться на четырех. Первая – устная (или телесная), когда человек устами произносит молитву, делает поклоны, творит крестное знамение, но при этом ум у него шарахается по всей вселенной, он не собран. Вторая молитва – умная, внутренняя или умно-сердечная, как ее еще называют. Третья молитва – духовная, и преподобный Варсонофий Оптинский даже не смог описать, что она из себя представляет. И про последнюю, четвертую категорию преподобный Варсонофий Оптинский говорит, что это молитва, как у преподобного Исаака Сирина. Возможно, что она у него только одного и была. Такая молитва, которую еще сложнее описать, чем молитву духовную.

Все этапы молитвы человек проходит, благодаря и своим упражнениям, и наблюдению опытного наставника, – так и поднимается по этим ступеням. Но самая безопасная молитва – устная. Потому что для умной и духовной молитвы нужен наставник, чтобы человеку не споткнуться о разные стеснения дыхания; нужно расположение внимания ума «внутри персей». Что это значит? Как это понимать? А если человек творит устную молитву, то он не ошибется, от устной молитвы в прелесть никто не впадал. Но впадали в прелесть от умной и от духовной, или умно-сердечной молитвы.

Мы встречаем у отцов размышления о том, что сила молитвы бывает настолько явной, что человек начинает очень трепетно радоваться этому состоянию. И здесь возникает вопрос: эта радость посылается нам только для того, чтобы поощрить наши желания, или эта радость может и остановить нашу молитву, потому что нам покажется, что в духовном плане мы уже достигли чего-то?

– Как проверить, насколько это правильная радость? Да, бывает радостное состояние, но всегда его искать в молитве не следует. Какие плоды молитвы? Мир на душе, тишина, спокойствие. А радость может быть и нездоровой, как пишут святые отцы. Поэтому они говорят, что не надо искать в молитве радостного состояния. Если Богу будет угодно, ты эту радость получишь. И Господь ее заберет, когда надо будет. Главное в молитве – устремление ума и сердца к Богу, чтобы ум находился в словах, которые мы к Богу направляем.

То есть во время молитвы не нужно искать каких-то духовных настроений, стеснения духовного или радости, нужно сосредоточить свой ум на словах? Мы 8 июня начнем опять произносить молитву «Царю Небесный». Каждый раз я думаю, чего же мы просим у Господа? Чтобы Он вселился в нас и очистил нас от всякой скверны? Всегда ли мы понимаем, о чем просим Бога?

– Не всегда. Но у нас есть готовые молитвы. И у нас есть еще святоотеческие творения о молитве, чтобы мы себя проверяли, как мы к Богу обращаемся. Молитва должна быть внимательной. Если молитва невнимательная, то и молитвой ее назвать нельзя, это простое вычитывание слов без присутствия в этих словах ума. Это уже не молитва, это какое-то издевательство над молитвой. Надо понимать, к Кому мы обращаемся, перед Кем стоим, и с этим трепетным состоянием, которое можно назвать благоговением, уже дальше молитву творить. А мы – люди ограниченные, понимаем только то, что умеем. У нас есть набор каких-то формул, схем, графиков, и в этих своих координатах мы делаем какие-то выводы.

Отцы говорят, что Господь дает молитву тому, кто трудится над ней, делателю молитвы. Если человек с сокрушением сердца к Богу обращается, говорит не только изученными и готовыми молитвами, но и своими словами: «Господи, я хочу все делать так, чтобы это пред Тобой имело вес, имело пред Тобой чистоту, имело нужное содержание. Научи меня, Господи, этому!» И когда на богослужении поется, читается то, что нам непонятно, то можно про себя просто говорить: «Господи, помилуй!», Иисусову молитву читать, а лучше прислушиваться внимательно к тому, что поют. Если поют достаточно громко, внятно, – нужно к словам прислушиваться, а не оценивать качество пения. Красота церковного пения – в смыслах, в словах о Господе, о Божией Матери, о святых, о каких-то событиях в жизни Церкви.

Просто иногда это сложно сделать из-за того, что не очень понятно, что читают и поют. В том числе и некоторые тексты, которые произносит диакон, тоже могут быть не очень понятны. Тем более, когда читается Апостол на церковнославянском языке, его очень сложно понять.

Вопрос от Елизаветы из Гомеля: «Я постоянно, с Божией помощью, по памяти читаю все молитвы, утренние и вечерние. Но так как я человек пожилой, часто болею, бывает, устаю и неважно себя чувствую, то я сокращаю правило и не все молитвы читаю. Можно так делать?»

– Да, по немощи сокращать молитвы можно, если это действительно немощь, а не блажь, как говорится. Но я думаю, что у человека в возрасте уже блажи не может быть, а действительно может быть физическая немощь. В таких случаях советуют чтение заменить памятованием о Боге.

Поясните.

– Надо размышлять о Нем. Допустим, я, немощный старик, устал читать, лег и думаю: «Господи, скоро я уже к Тебе отойду, что там будет? Господи, я так хочу Тебя увидеть, быть со всеми святыми». Подобные размышления в некоторых практиках называются медитацией. Это такое модное слово, которое нам не подходит, и мы заменим его словом «размышление». Надо размышлять о Боге, о том, как Он все сотворил из ничего, сотворил материю одним Своим Словом. Он вечный, вездесущий, все знает. Размышлять о том, как святые видели Небеса, как там все радостно и нет вообще никаких страданий, никакой скорби. Там есть Господь Бог, Который Собой заменяет все. А что это значит? Вот в таких пребывать рассуждениях, но не создавать себе образов.

Фантазий.

– Да, без фантазии, чтобы с ума не сойти. А то бес же нас не оставляет в покое до самой кончины, пока мы не пройдем мытарства. Он все время, образно говоря, вставляет палки в колеса, чтобы человека сбить с пути. И мы поэтому во время службы говорим: «Господи, спаси благочестивые», потому что именно на них он и ополчается. Не благочестивые ему не нужны, они и так уже его.

Я бы хотел Вас спросить о правиле Серафима Саровского. Может оно стать постоянным молитвенным правилом, или это такая палочка-выручалочка?

– Я не знаю, кому сейчас, в наше время, это молитвенное правило подойдет. Я могу ошибаться, но кто, например, мог бы его читать? Наверное, человек, который живет в деревне, которому надо принести воды из речки, нарубить дров, подоить корову, потом идти в огород пропалывать грядки... У человека нет муки, – ему надо на свою мельницу пойти, взять зерна, перемолоть его, чтобы была мука, потом ему нужно замесить тесто, испечь хлеб, накормить своих домашних... Да, для такого человека правило преподобного Серафима Саровского, я думаю, подошло бы.

Если в тайге люди живут, трудятся, собирают ягоды, грибы, без конца в труде – им бы это правило подошло. Может быть тому, кто болеет, мучается сильными болями, это правило можно читать. Но надо помнить, что там не только утром и вечером, там до обеда постоянно Иисусову молитву надо читать, после обеда – Богородичную молитву, или Архангельское приветствие ко Пресвятой Богородице, или: «Пресвятая Богородице, спаси нас». Представьте себе, сколько раз до обеда можно прочитать Иисусову молитву?

Если искренне, от всей души, то, может быть, и три раза, а, может быть, и тысячи три раза. Ведь тут вопрос в том, чтобы не гнаться за количеством.

– Согласно преданию, ангел Господень явился преподобному Пахомию Великому и положил для братьев его монастыря такое молитвенное правило: Трисвятое, Отче наш, 50-й псалом, Символ веры и 100 Иисусовых молитв. И это – одна молитва, а таких молитв должно быть 12 днем и 12 ночью.

Попробуйте так молиться минут по 10, но каждый час. Это можно, если ум не занят чем-то. Есть счастливые люди, у которых хорошая пенсия, они могут внести квартплату, помочь внукам, пожертвовать на храм. И эти люди уже не работают, но они пребывают еще в здравом уме, в силе, они хотят спастись. Чем им заниматься? Чтением, молитвой. Если есть силы, можно еще просфоры печь в храме, полы мыть, если спина гнется и колени не болят.

По-моему, у Ефрема Сирина есть размышления о том, что нельзя молиться, не совершая поступка. И возникает вопрос: молитва как акт делания, как осознанный поступок чем может отличаться от молитвы просто произносимой?

– Ничем. В одном из патериков описывается, как монахи пошли работать в поле, но некоторые из них заболели, и болели все время, пока другие трудились на уборке, жатве. Когда в конце работы игумен делил между всеми плоды урожая, чтобы монахи имели необходимый запас у себя, он сказал им так: «Вы трудились руками, а другие монахи болели и молились за вас, чтобы Господь благословил ваш труд. Поэтому вам всем положено одинаковое количество плодов». Монахи ведь не хитрили, они рады были бы работать, но действительно заболели. А когда человек болеет, у него кашель, болят кости, температура, голова болит, насморк – это Бог послал испытание для какой-то пользы или вразумления. И человек, болея, молится за тех, кто трудится. Но при этом он считает себя недостойным того, чтобы с ним поделились плодами урожая. А ведь он тоже трудился, только молитвенно.

Другое дело ситуации, когда кто-то хитрит, если не хочет трудиться, напрягаться. Он говорит: «Я лучше пойду молиться». Но когда молиться надо на Всенощном бдении, а там молитвы тяжелые, долгие, на Афоне монахи всю ночь молятся, – тогда он говорит: «Нет, я лучше пойду воды принесу, дровишек наколю – и пойду спать».

Когда Иуду не брали на гору Преображения, то из-за Иуды и других учеников не взял Господь. Он взял троих, чтобы Иуда не остался в одиночестве и не сказал, что его одного не взяли. Просто Иуда не сторонник был подниматься куда-то в гору, молиться, он понимал, что это все непросто и такие подвижнические вещи не для него.

Если я правильно понял ваш вопрос, что больше – молитва или труд, то нужно смотреть на внутреннее расположение человека. Какая у него мотивация? Почему он молится или трудится? Что в этом случае внутри у него? Только Господь Бог знает, что внутри у такого человека. Поэтому хорошо, когда есть опытный наставник, и ему Бог уже открывает, что надо этого ученика заставлять репку сажать кверху корнями, чтобы он про свое «я» забыл.

Один монах говорил: «В вашем монастыре повар больше всех угодил Богу. У него такой характер, что если бы он с собой не боролся, то он бы вас всех на куски порубил. Но он воюет со своей самостью, со своим ветхим человеком».

У нас в жизни много всяческих испытаний. Например, в общественном транспорте кто-то нахамил, обругал. И в этот момент думаешь о том, что я же христианин, а в душе у меня столько осуждения! Что же я за христианин, если во мне просыпается все это греховное? Что делать в этом случае, как молиться?

– А молиться так, как и молился, потому что это все помыслы. Бес, зная, что я вспыльчивый, посылает мне на пути такого человека, чтобы душу мою погубить. На меня эти искушения и помыслы сыплются, как горох, чтобы я внутри закипел, нахамил в ответ, нагрубил. Но я этого не сделал, я сдержался и не совершил того, что мне в голову пришло. Но важно, насколько в мою душу этот помысел проник.

Благословите наших телезрителей!

– Благословение Господне на вас!

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475