Священник Николай Святченко: Церковь и вера в современном мире

Казалось бы, это радостная тема – Церковь торжествующая. Но, с другой стороны, посмотришь на то, что происходит вокруг, и начинаешь задумываться, а так ли бравурно звучит эта тема? Какой из этих взглядов Вам кажется ближе?

– Они одновременно присутствуют. Можно сказать, что это две стороны одной монеты. Мы под Церковью прежде всего понимаем Божий народ, Божие общество, сформированное в результате сошествия Святого Духа на апостолов после Воскресения Христова, когда разрозненные ученики Христовы стали подлинно Церковью, то есть подлинно духоносным собранием, духоносной семьей, которая дальше начинает двигаться в лоне языческого мира I века.

Тогда Церкви казалось, что весь мир против нее. Потому что Римская империя была невероятно мощной, сильной, грандиозной. Ее пантеон Олимпийских божеств поражал, завораживал людей. В это время уже около 500 лет среди интеллектуалов господствовали различные учения философского характера – стоицизм, пифагореизм, цинизм и многие другие. Они проводили свои собрания и имели целые школы. Наверное, тогда Церкви на человеческом уровне казалось, что первым поколением верующих, даже теми, кто видел Христа, видел Его Воскресение, людьми, на которых сошел Святой Дух, все и закончится. Именно поэтому и было такое сильное ожидание скорого Пришествия Христова. Наверное, тогда казалось, что мир идет к своему завершению.

Но, несмотря на человеческие немощи, начиная с I века, мы все-таки действуем благодатью Духа Святого, и Церковь существует 2000 лет. В ее истории есть прекрасные страницы, есть страницы, когда появлялись различные ереси, расколы, нестроения. Церковь эволюционировала в своем внешнем виде, в области оккульта, ритуала, богослужений. Богословие не стояло на месте. Сейчас мы, Церковь, пришли к той фазе, в которой мы находимся.

Под верой мы понимаем взаимоотношения с Богом, имеем в виду особые, часто до конца даже для нас не формулируемые взаимоотношения между нашей душой и Божественной личностью, с Духом Святым, со всей Пресвятой Троицей уже здесь. Каждый человек имеет свой определенный опыт. Каждый может что-то рассказать в этом плане из своей жизни. Современность нам диктует определенные обстоятельства и условия, новые и для Церкви, и для веры, то есть для сферы взаимоотношений души человеческой с Богом.

Мы видим, что в XXI веке на передний план вышли скептицизм, гедонизм, секуляризм и бытовой атеизм. Сейчас убежденных атеистов, которых мы встречали в середине XX века, найти сложно. В западной философии есть определенное направление атеистов, но все-таки эта группа достаточно малочисленная. По большей части в современном мире на бытовом уровне мы видим атеистическое поведение, а на мировоззренческом – максимальный плюрализм, какое-то магическое мышление, где в одном компоте смешивают и эзотерику, и христианство, и какие-то компоненты традиционных религий, и идеи различных сектантов. Все вместе это представляется общей духовностью.

Вопрос телезрительницы из Санкт-Петербурга: «Какие существуют формы работы с интеллигенцией, особенно гуманитарной, среди которой, по моему опыту, большая часть неверующих? Ведь именно интеллигенция формирует мировоззрение студенчества. Поэтому, конечно, с ней надо работать».

– Я думаю, таких форм достаточно много, от медиа и таких явлений, как отдельные православные блогеры, проповедники, и до более локальных форм взаимодействия. Это, например, отделы взаимодействия с учебными заведениями. Я уверен, что почти в каждой епархии Русской Православной Церкви есть соответствующие отделы, которые взаимодействуют со школами, колледжами, вузами, проводят какие-то мероприятия, совместные конференции, так или иначе взаимодействуют с ректорами, с преподавателями этих учебных заведений. Если взять Санкт-Петербургскую епархию, то есть целые факультеты в некоторых университетах, очень активно взаимодействующие с Церковью на уровне личности. Это взаимодействие всегда идет на личностном уровне, потому что, как мы знаем, согласно Конституции Российской Федерации, Церковь и образование отделены друг от друга.

Я согласен с Вами. Но все-таки я задам повторно вопрос телезрительницы, переформулировав его. Я имею опыт общения с преподавателями, считающими, что нужно быть очень наивным человеком, чтобы верить, что мир создал Бог. Обучая студентов, они говорят именно в таком ключе: «Ну, зачем вы говорите о Боге. Вы же понимаете, нет никакого Бога». И таких десятки. Да, конференции проводятся. Замечательно! Хорошие темы поднимаются. Но люди приходят, посидят, пообсуждают, а воз и ныне там. Как нужно разговаривать с этими людьми? Они же формируют у наших детей, студентов, у нашего будущего именно этот взгляд. Получается, что Церковь в современном мире подвержена атакам не только атеистов, а той колонны, которая, как древоточец, подтачивает нашу молодежь.

– Это задача тех многих священников, которые служат в соответствующих учебных заведениях, могут выходить на личный уровень. Именно в этом случае получается самая открытая и душевная беседа, неформальная, в отличие от конференций или иных публичных мероприятий. Чтобы дотронуться до души человека, необходимы именно личные взаимоотношения.

Расскажите о Вашем опыте, о том, как в храме, в котором Вы служите, Вы общаетесь с родителями, детьми, водите их в Александро-Невскую лавру, рассказываете им о вере. Я видел, как родители, которые приводят к Вам детей на занятия, стоят возле Александро-Невской лавры, ждут своих детей и ловят их, чтобы только те не зашли в храм. Я не прав?

– Бывает по-разному. Но вы совершенно правы в том, что приход Апостола Петра при взаимодействии с миссионерским отделом Санкт-Петербургской епархии уже около двух лет проводит такие просветительские встречи со школьниками третьих классов. Мы договорились с одним из районов Санкт-Петербурга, чтобы школьники целого района могли посещать наш епархиальный музей, где мы рассказываем какие-то детали жизни, служения и политики Александра Невского. Затем мы рассказываем о новомучениках, об основных исторических вехах XX века. Потом наш миссионер общается со школьниками 3-го класса. Обычно это от 25 до 35 детей. А затем мы их ведем в Александро-Невскую лавру и там заканчиваем нашу формально экскурсию, но по сути дела это такая просветительская встреча. Но это взаимодействие со школьниками.

Делается это для того, чтобы через год они принимали более интенсивное участие в ОПК. С преподавателями Невского района также проводятся регулярные встречи. Наш миссионерский отдел отдельно проводит (по силам и возможностям) встречи с педагогами, обычно это школьные педагоги. Мне кажется, пример, о котором вы сказали, больше подходит для институтов, вузов. С этими людьми как раз взаимодействие затруднено в том смысле, что каждый институт или университет представляет собой закрытый кампус, очень сложно проникнуть в эту среду. Поэтому большой удачей мы считаем взаимодействие с теми деканами и педагогами вузов Санкт-Петербурга, с кем у нас уже есть взаимоотношения.

Конечно, во многом еще действует советская закваска, когда единственной научной картиной мира считалась атеистическая. Эта мантра как матрица легла в души людей, они ее постоянно воспроизводят, хотя уже поколение поменялось и вроде бы это уже не советские, а российские ученые, но...

Вопрос телезрителя Евгения из Белгорода: «Как известно, Бог – Создатель Вселенной. Представьте, какие масштабы! Мне кажется, является ошибкой, когда в современном мире низводят Бога до уровня каких-то бытовых разборок с людьми». Интересное мнение.

– То, о чем сейчас было сказано, по сути, образ того, как мы хорошо организовываем оборону. Например, мы говорим, что лучше знаем, у нас все подкреплено святыми отцами, Священным Писанием и так далее, поэтому объяснять мы ничего не будем и не обязаны. Вот такая позиция. Но эта позиция оборонительная, она хороша, когда мы строим крепость, чтобы находиться внутри нее и уберечь людей в безопасности. Но если мы не производим какой-то креативной богословской мысли, не думаем о том, как выходить во внешний мир, то эта крепость похожа на крепость без ворот и внутри все может подвергаться закисанию.

Это должна быть крепость, где есть ворота, через которые должны выходить специальные группы для того, чтобы донести Евангельскую весть. Миссионерство – важное свойство природы Церкви. По крайней мере, так говорит православное богословие, и так говорит Христос. Он отправляет учеников на проповедь. Он мог бы сказать: мол, сидите, братья мои, в хижине, молитесь, ждите, когда к вам все придут. Позиция нам понятная, большинство верующих ее разделяет, потому что это безопасно и комфортно, когда мы находимся среди знакомых, уважаемых и любимых нами людей. Но Христос заставляет действовать дискомфортно в этом смысле: нужно выходить на территории, где нас не ждут, где, возможно, побьют камнями, распнут, не примут, осмеют.

Что говорю вам в темноте, говорите при свете; и что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях (Мф. 10:27).

– Сказано: не мечите бисер перед свиньями. То есть нужно знать, в какой аудитории, в какое время, под каким соусом преподнести ту или иную вещь. Но ни в коем случае нельзя замыкаться на себе, иначе мы начинаем превращаться в закрытое сообщество, наподобие сектантского. Для Церкви это губительно.

Вернусь к теме о секуляризме. В учебниках по религиоведению, истории Церкви говорится, что примерно в XVII веке секуляризм стал вмешиваться в общественную жизнь так мощно, что Церковь стала восприниматься не как основа духовной жизни, а как мешающая основной идее жизни «наслаждайся». Почему это произошло? Более того, это происходит и сейчас. Если мы посмотрим на происходящее в Европе, да и у нас в стране, то придем к мысли о том, что мы совсем расслабились, перестали нести слово Божие. Принцип наслаждаться, гедонизм уже, как Молох, съел своих детей.

– Всегда перед Церковью оказывается какой-то оппонент, если можно так выразиться. В каком-то случае это языческое общество или язычество в целом, это могут быть расколы или ереси. Где-то формально христиане и крещеные люди, но увлечены только мирскими делами. Этот процент, конечно, варьируется, но он остается на том же самом уровне, о чем мы говорили в начале передачи.

С одной стороны, Церковь обращает свою проповедь ко всем. С другой стороны, Христос говорит апостолам: «Не бойся, малое стадо. Я с вами до скончания века». Еще говорит: где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18:20). То есть это обращение к тем праведникам, к тем, кто стяжал Духа Святого. Эти лучшие христиане среди нас и олицетворяют собой Христа, благодаря Которому этот мир продолжает существовать.

Вопрос телезрительницы Юлии из Москвы: «Говорят, что все самое важное происходит в невидимом духовном мире, а все внешнее, что мы видим, – это только отражение симптомов. Правильно ли я понимаю, что в принципе христианин вообще не должен переживать о том, что происходит в мире? Потому что любые проблемы можно решить, если каждый человек начнет жить по совести и займется духовной жизнью. Например, если я не буду переживать, а просто буду молиться, очищать свою душу, можно ли надеяться, что это поспособствует тому, что действительно в мире что-то будет меняться? Но не только я так буду делать, а все мы, православные христиане».

– Здесь, мне кажется, есть некоторое противоречие: или мы переживаем за то, что происходит в мире, или не переживаем, погружаемся в собственную духовную жизнь, отключаемся от интернета, новостей, Telegram-каналов...

Это тоже выбор, и в христианстве он возможен. Самая высокая форма – монашеская жизнь, то есть абсолютно асоциальное христианское доброделание, когда христианин выключается от всех перипетий и суеты, занимается собственной душой, духовным деланием. Если же человек остается в городской церковной общине, не подвизается в подвиге монашеском, он неизбежно вовлечен в социум.

Конечно, сейчас стало очень много информационных рупоров. Когда их уже сотни, практически невозможно понять, какой из них говорит правду, чтобы, основываясь на этой правде, молиться соответствующим образом. Поэтому мы должны, во-первых, доверять определенным церковным авторитетам (священноиерархам), и, во-вторых, понимать, что мы ограничены в средствах. То есть не можем глобально ничего сделать в нашем мире. Но мы можем около нашего подъезда поднять окурок и бросить его в мусорный бак. Можем поднять бомжа, вызвать для него скорую помощь или накормить, если он нуждается в еде. Мы можем помочь конкретному ближнему своему, зная, что он в нужде находится. А повлиять на спутники в космосе или другие процессы мы не можем. Определенным образом некоторые люди в обществе могут влиять на что-то глобальное, но они и так это делают без нашего совета очень хорошо.

Поэтому, с одной стороны, наша вовлеченность в этот мир – факт. Но, с другой стороны, мы не можем контролировать то, что от нас практически не зависит. Можно творить добро в тех рамках, в которых можешь, и жить церковной христианской жизнью. Этот баланс человек может нащупать только сам в каждом отдельном случае, потому что очень многое зависит от возраста, пола, места, где он живет, образования или профессии. Поэтому рекомендую обратиться к своему священнику, духовнику, чтобы он дал наставление.

Следующий вопрос касается бытового атеизма. Меня эта фраза очень задела. Потому что именно в быту больше всего проявляется тот внутренний человек, о котором я как верующий скорблю. Бывают такие откровения, когда понимаешь, что ты просто скотина. И возникает вопрос. С одной стороны, Церковь – Тело Христово, мы все – члены Церкви, члены Самого Христа. У нас есть доверие Богу, вера как исповедование нашей убежденности в спасении. Все прекрасно. И вдруг проявляется внутри тот человек, о котором я сильно скорблю. Каким образом все это вмещается в одном человеке? Нет ли здесь опасности превратить нашу Церковь и веру в некую пародию на вероисповедание и Церковь Божию?

– Может такое быть. Об этом состоянии говорил апостол Павел: доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю (Рим. 7:19). И у разных святых отцов мы находим ту же самую идею, что в человеке одновременно присутствует и ветхозаветный человек, и новозаветный, и в какой-то степени они сопутствуют друг другу до конца нашей жизни. Такова наша природа. Другое дело, что берет верх, что является ориентиром в жизни. Человек может увлечься и соотносить себя только с ветхим человеком или может направить свой взор в вечность, к Богу.

Церковный человек, христианин наиболее остро чувствует расщепление, которое существует в душе. Светский, не имеющий отношения к Церкви и духовной жизни, чувствует это на уровне какой-то шизофрении. Сейчас я говорю бытовым языком. То есть он одновременно говорит о справедливости, о каких-то высоких материях, у него присутствуют идеалистические представления о мире, обществе, но при этом для него нормой является воровство или что-то в этом роде. То есть он спокойно находится в этих двух состояниях, не видя проблемы в этом. Но когда начинает воцерковляться, тогда начинает в этом каяться.

То есть именно религиозный, верующий человек чувствует этот душевный разлом, который приносит определенную скорбь. Но, к великому сожалению, этот разлом присутствует до конца дней; мы знаем это из жизни святых, они говорят о том, что каялись, каялись, и, умирая, на смертном одре, видели только грехи перед собой. Антоний Великий, например.

Записали:
Таисия Зыкова
и Нина Кирсанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475