Священник Константин Корепанов: Не давай душе лениться

Все мы знаем слова святителя Андрея Критского: «Душе моя, восстани, что спиши?» Почему чаще всего наша душа спит? Почему требуются усилия, чтобы пробудить ее?

– В этом замечательном кондаке удивительна сама форма обращения человека к собственной душе. Если я бужу свою душу, значит, какой-то частью души я уже проснулся. Не может спящий сам себя будить. Скажем, просыпающийся человек старается себя растормошить: идет в ванну и подставляет голову под холодную воду или старается делать какие-то упражнения, чтобы разогнать дремоту. То есть какая-то часть души человека уже не спит.

Так и здесь. Когда мы обращаемся к душе с тем, чтобы она проснулась, мы какой-то частью нашей души уже не спим, уже проснулись, просто остальная часть души нам не подчиняется. Это как раз из области того разделения, о котором говорит апостол Павел, употребляя выражения «ветхий человек» и «новый человек». Какая-то часть нового, во Христе рожденного человека будит ту часть, которая еще ветхая, спит и следовать за Христом не собирается. И в сон она погрузилась, собственно, потому, почему мы погружаемся в сон в обычном физиологическом порядке.

Человек, как говорит Христос, должен быть бодр. Дух бодр всегда, дух не спит никогда; когда мы делаемся ему причастными, он делает бодрыми и нас. Плоть же немощна, она спит, всегда ищет покоя, удовольствия, какой-то расслабленности. Плоть всегда погружается в дремоту постоянного самоудовлетворения и к активности, тем более духовной, не готова.

И когда духа в нас нет и всеми нашими силами заправляет плоть, душа погружается в дремоту, порабощается плотью, думает только о плотском, житейском, поэтому постепенно погружается в сон.

Скажем, начните есть, пить, смотреть что-нибудь (даже не телевизор, просто ролики на YouTube, короткие видео, которые идут 2–3 минуты). Это бесконечный процесс. Поели, попили – и снова погружаетесь в этот процесс. И через какое-то время вы поймете, что не способны вообще ни к чему: не можете думать, чувствовать, что-то сделать для любимой женщины, друга, страны, Родины, вы погружаетесь в спячку. Любой, кто жил таким образом хотя бы в течение недели во время отпуска, понимает, насколько это расслабляет, погружает душу в сон.

Но, слава Богу, мы состоим не только из этих реакций, какая-то часть нашей души здорова. Когда мы понимаем, что погружаемся в дремоту, начинаем себя тормошить и говорить: «Сколько можно? Выкинь телефон, вставай уже, хватит спать, есть, продавать свою жизнь, тратить время. Займись чем-нибудь». Вот эта двойственность помогает проснуться. Если второй части души, которая будит, нет, вы ничего с человеком не сделаете.

Еще мы иногда говорим, что в нашей душе пустота. Наверное, опустошение приходит после тяжких прегрешений (может быть, не только после этого). Что же такое пустота души?

– На самом деле не все так однозначно и просто. Душа может ощущать пустоту не только из-за греха. Многие считают свою душу достаточно полной, хотя живут грешной жизнью.

Иногда ощущается пустота души, когда у человека горе. Например, он плакал несколько дней от потери любимого сына, и его душа делается пустой, иногда говорят, мертвой. Иногда душа делается пустой от того, что человек пережил слишком много насилия, жестокости. Люди, приходящие с войны, иногда свидетельствуют о пустоте души, но не потому, что они убивали, а потому, что видели жестоко погибших людей, столько насилия, боли, крови, что душа как-то тупеет, наступает какая-то мертвость, пустота. Это бывает по разным причинам, я не все еще перечислил. Очень много бывает субъективных психологических состояний, когда человек говорит, что его душа опустела.

Еще раз повторю, не всегда это отрицательное состояние, иногда это объективно необходимое состояние. Представьте человека, который видит жестокость и насилие. Скажем, вы находитесь в лагере для военнопленных и на ваших глазах издеваются над людьми, жестоко их убивают, пытают, мучают. Вы видите это изо дня в день, живете в атмосфере страха, и душа делается мертвой, бесчувственной. Если она такой не сделается, вы сойдете с ума, не выдержите этого. Это просто некая защита души, потому что она не может бесконечно чувствовать сострадание к другому, она этого не выдержит. Даже смерть одного человека на твоих глазах, тем более смерть жестокая, вызывает страшный стресс (невозможность, неспособность помочь, переживание его гибели).

Очень много состояний, которые могут быть восприняты нами как то, что мы называем пустотой души. Вы предположили, что это состояние вызвано не страданиями людей, не горем или бедой, лагерями или войной, но сказали, что иногда душа, весьма согрешившая, становится пустой. На самом деле и это не совсем так. Это переживает душа, если начинает пробуждаться ото сна, перестает наслаждаться грехом.

Человек, который услаждается грехом беспрестанно, просыпается и снова хочет есть и спать, снова хочет нар- котиков и блуда, снова хочет чрезмерных удовольствий, не чувствует пустоты. Он думает, что живет напряженной жизнью, и переубедить его нельзя. Вы говорите: «Но тебе же скучно!» Он говорит: «Нет, мне не скучно». – «Ты не устал грешить?» – «Нет, я не устал грешить». Причем это говорят люди, которые, с нашей точки зрения, должны гореть в аду: гомосексуалисты, убийцы, маньяки, мучающие детей. Но они прекрасно себя чувствуют и об этом свидетельствуют. Если их лишить любимой забавы, посадить куда-то, изолировать, они начинают чувствовать мучение, начинают страдать от того, что у них нет их любимой страсти. Но пока у них есть возможность удовлетворять свою страсть тем или иным способом, они вполне довольны собой.

Пустота обнаруживается только тогда, когда к ней прикасается Бог. Он может прикоснуться к ней Своим судом, как бы говоря: все, время вышло. И человек чувствует неизбывную тоску и заканчивает жизнь самоубийством от той невыразимой, невыносимой пустоты, которая наконец-то стала для него очевидна. Он не может насладиться любимой страстью, больше не испытывает удовольствия от своих сексуальных утех, или еды, или алкоголя, или наркотиков, ему больше это неинтересно. Он остался пустой, в нем нет ничего настоящего, ничего подлинного, и, задохнувшись от этой невыразимой тоски, он погружает себя в ад навсегда, его время вышло.

Прикосновение Божие может быть выражено не только судом, но и прикосновением к жизни. Тогда человек тоже чувствует пустоту, но при этом он знает, что есть Тот, Кем можно ее наполнить. Блаженный Августин когда-то сказал (и лучше его, наверное, никто не говорил): «Душа наша создана Тобой и для Тебя и не успокоится, не насытится, не наполнится, пока не придет к Тебе». Человек начинает чувствовать не просто собственную пустоту или грешность, но тоску по Богу. Он начинает идти к Богу, где бы он ни жил: если в Америке – идет в протестантскую церковь, в России – в православную церковь, китаец идет к местному гуру и занимается духовной практикой. Каждый пытается найти то, что чувствует вечным, бесконечным, истинным и жизненным, и наполнить себя. И тогда все получается хорошо. Трудно, но хорошо. Человек понимает, что есть надежда.

Если он ощутил безнадежную пустоту, тогда все плохо. Именно по этой причине Бог не допускает протрезвления очень многих людей – у них нет надежды. Если забрать у них любимое удовольствие, они просто сойдут с ума и покончат жизнь самоубийством; и тогда уже процесс будет необратимым. Бог терпит, если человек не переходит определенные пределы и живет в своем скотском состоянии. Вдруг когда-то, в будущем, он может спастись. Как это было с Марией Египетской. Бог терпит очень многих грешников.

Вожделенно и благословенно это прикосновение к жизни, когда все мы вдруг ощущаем собственную пустоту. Мы чем-то наполняли свою жизнь: читали книги, слушали музыку, делали дела, говорили слова. Но вдруг поняли, что душа пуста. Пока душа не придет к Богу, пока Он не наполнит ее Своей жизнью, душа пуста. Мы почувствовали, что в нас нет жизни. Именно с этого переживания, с этого состояния человек подлинно к Богу и обращается. Он ищет у Него не исцеления тела, не денег, не здоровья своим детям, не чего-либо еще. Он ищет у Него то единственное, что Бог может дать, – жизнь. И жизнь ищет потому что понял, что он мертвый или пустой.

Есть ли понимание того, где находится душа? Что об этом говорит церковное учение?

– Классические отцы не говорят о месте души. Душа есть некая невидимая часть нас самих, в некой условной проекции она приобретает форму тела. Но когда тело теряет форму, теряет форму и душа. Может и не потерять. Классические отцы видели и свидетельствовали об этом по-разному. Обычно вопрос стоит о том, где находится сердце человека.

Душа, по общему учению святых отцов, тричастна: в ней есть ум, сердце и воля (желательная сила, чувственная сила и умная сила). Как это выглядит на самом деле, никто не знает. И правильно. Потому что человек – существо, состоящее из души и тела. Без тела его нет. Когда разные спиритуалисты начинают рассматривать отдельно душу от тела, пытаясь представить, как выглядит душа вне тела, они ошибаются. Душа как-то выглядит без тела в момент смерти, но, в общем-то, это неполноценное состояние души. Апостол Павел пишет, что когда душа оставляет эту хижину, это тело, она томится, потому что не может полноценно быть, пока не обретет снова тело. Полноценная жизнь начинается только с воскресения мертвых.

У нас есть представление о том, что есть святые, которые принадлежат Церкви торжествующей, и они живут на Небе с Богом. Чрезмерная догматизация этих представлений несколько искажает свидетельство Священного Писания о том, что человек без тела неполноценен, недостаточен, не может очень многое делать. Если разбирать свидетельства о том, как людям являются святые (например, святитель Спиридон, или Серафим Саровский, или Сергий Радонежский), то являются они явно не в теле (их тела известно где находятся), они являются душой, и душа (если есть какое-то видение) имеет некую конструкцию тела, соблюдает форму тела.

Вы сделали акцент на том, что тело очень важно для нас, потому что человек состоит из души и тела. Сейчас очень много говорят о физическом состоянии, о том, что надо совершенствоваться, держать себя в тонусе, заниматься спортом. Но важно понимать, что тело – это вместилище, сосуд для души, и более важно заниматься именно созиданием своей души. Как правильно сохранить этот баланс?

– Вы хорошо выразились, что речь именно о сохранении некоторого баланса. Баланс может быть 50 на 50, или 60 на 40, или 90 на 10. Но это должен быть баланс. Если 100 на 0, это уже не баланс.

Мы исходим из парадигмы, что в здоровом теле – здоровый дух. Это, собственно, античный подход. Не посмею сказать, что он плохой. Это замечательная, по-античному красивая, афористично выраженная точка зрения. Но опыт показывает, что здоровый дух был в Сократе, но здоровым телом он не отличался. Здоровый дух был в апостоле Павле, но таким же здоровым телом он не отличался. И в античные, и в постантичные времена было немало людей, которые имели здоровое и красивое тело, но совершенно никакой дух. Даже греки знали (и их поэзия об этом говорит), что были замечательные люди с красивым и здоровым телом, но безобразные душой.

Тем не менее я спорить не буду. Если человеку нравится такой лозунг, пусть он будет. Апостол Павел, подразумевая в том числе и эту концепцию, ему известную, выразился на этот счет так: телесное упражнение мало полезно, а благочестие на все полезно (1 Тим. 4:8). Обратите внимание, он не сказал, что это бесполезно, неполезно, вредно, он сказал: мало полезно. То есть польза от этого в любом случае есть. Если человек ходит в зал, следит за своим здоровьем, посещает врачей, просто занимается физкультурой, зарядкой, следит за своим телом, это неплохо, но это принесет мало пользы, потому что тело тебе придется оставить и предстать на Страшный Суд со своей душой. И следует, по крайней мере, в такой же степени заботиться о душе, как заботишься о теле.

Если человек пренебрегает телом, а больше заботится о благочестии, от этого будет гораздо больше толку и для тела; если он будет воздержанным, целомудренным, то и тело будет в значительной степени здоровым. А умирать все равно придется всем. Хоть ты занимаешься упражнениями, хоть не занимаешься, все равно болезнь рано или поздно тебя настигнет. Когда настигнет болезнь, очень важно, какая у тебя будет душа, стяжал ли ты какие-то важные, необходимые жизненные качества для души и достаточно ли этого для того, чтобы войти в жизнь вечную.

Но, повторюсь, никто не говорит, что физические упражнения, или забота о телесной красоте, или забота о здоровье вредны и что христианство против этого… Когда-то спорт был для меня неким эмоциональным, глубоко душевным переживанием. Когда смотришь на людей, которые что-то могут сделать, которые отстаивают честь своей страны, переживаешь, и это очень глубокое переживание. Ты переживаешь за свою страну, испытываешь гордость за свою страну, боль за своих спортсменов, которым не повезло, радость от того, что, например, Ольга Корбут показала то, что показать невозможно, и вошла в историю. Я никогда не был спортсменом и не могу ничего про это сказать, но эту сторону спорта я любил. Сейчас такого спорта нет. Может, я просто его не чувствую, поэтому категорично утверждать не буду.

И есть другая сторона спорта, про нее я лично не знаю, но знаю по судьбе своих прихожан, что этот спорт в конкретном преломлении к каждой конкретной человеческой жизни плох. Плох тем, что человек ориентируется на результат, хочет достичь результата. Результата он достигнет тогда, когда забудет обо всем на свете. Он должен быть вне команды, вне собственных физических возможностей, вне своей семьи, должен совершенно отдать себя определенному делу. И это совершенно несбалансированный подход, потому что эта пламенная страсть не связана с победой за свою страну, спасением ближних или служением кому-нибудь, она только для самого себя. И, естественно, это искажает и душу, и тело.

Заработав кучу болячек, эти спортсмены к тридцати годам страдают душой, страдают телом. Им тяжело, потому что они надорвались. Хорошо, если тренер, когда надо было надавить, не стал давить; если родители думали не о том, какое место займет их ребенок, а о том, как провести вместе вечер. Если такие ограничения были, то у человека остается что-то человеческое. Сломанных судеб я знаю, к сожалению, очень много, вплоть до ухода из жизни. Человек так и не смог себя найти, обрести и находился в состоянии прозябания, ничего, кроме спорта, он не может, а к спорту уже не совсем способен. Человек надорван, разломан, не состоялся душой. Это, к сожалению, очень часто заканчивается трагедией.

Я далек от того, чтобы быть экспертом, потому что никогда спортивной темой не занимался принципиально, сам спортсменом никогда не был. Заставили меня думать на эту тему судьбы тех людей, которые стали ко мне обращаться. Я пытался понять, почему произошли такие проблемы. Я далек от экспертизы, но, мне кажется, в советское время отношение к человеку в спорте было несколько иное; все-таки видели личность и думали не только о том, какой будет результат, но и каков будет человек. Мне так кажется.

Записала:
Нина Кирсанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475