Протоиерей Евгений Попиченко: Учитесь строить свою жизнь

Есть вид общения между людьми, который нами забыт. Он фактически вышел из употребления, потому что средства быстрой коммуникации вытеснили то, благодаря чему раньше рождались книги, оставалась память, сохранялось общение или история об этом общении через 20–30 лет, порой даже когда человек уходил. Я говорю о написании писем.

Если взять Священное Писание, то апостольские Послания – это в основном письма апостолов своим братьям. Послание апостола Павла к Коринфянам – собрание писем, которые в течение какого-то времени апостол писал о том, как устраивать Церковь. Или, например, одна юная девушка написала своему духовнику, а он ей ответил. У нее возникли вопросы, она снова написала – завязалась переписка, и из нее родилась очень душеполезная книга «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться» святителя Феофана Затворника.

Этот удивительный труд дает человеку совершенно другие возможности познания близкого. То, что ты выражаешь в каких-то электронных средствах коммуникации, – довольно поверхностно. Эмоции в виде смайликов, фразы как-то сокращаем, что-то сразу выплескиваем. А письмо, написанное от руки, позволяет подумать, что-то переписать, остановиться, сформулировать, изложить мысли, убрать лишние эмоции, подумать, как слово наше отзовется.

Если хочешь узнать другого человека – вступи с ним в переписку. Так было когда-то и в нашей молодости, когда мы с супругой знакомились. У нас был период в полгода, когда мы общались через письма. И это удивительная возможность узнать душу другого человека, проникнуть в его способность мыслить, выражать свои чувства. Поэтому я за то, чтобы мы учились писать письма.

В экспедиции «За други своя» есть удивительный момент, когда мы призываем детей писать письма. И они садятся и пишут их. Каждый вечер у нас почта – раздаем письма. Так приятно получать какие-то размышления, слова благодарности, иногда переживания. Это очень здорово.

Я хочу вам прочитать письмо, поразившее меня в юности. Удивительный пример!

«Послушай, сын. Я произношу эти слова в то время, когда ты спишь; твоя маленькая рука подложена под щечку, а вьющиеся белокурые волосы слиплись на влажном лбу. Я один прокрался в твою комнату. Несколько минут назад, когда я сидел в библиотеке и читал газету, на меня нахлынула тяжелая волна раскаяния. Я пришел к твоей кроватке с сознанием своей вины. Вот о чем я думал, сын: я сорвал на тебе свое плохое настроение. Я выбранил тебя, когда ты одевался, чтобы идти в школу, так как ты только прикоснулся к своему лицу мокрым полотенцем. Я отчитал тебя за то, что ты не почистил ботинки. Я сердито закричал на тебя, когда ты бросил что-то из своей одежды на пол. За завтраком я тоже к тебе придирался. Ты пролил чай. Ты жадно глотал пищу. Ты положил локти на стол. Ты слишком густо намазал хлеб маслом. А затем, когда ты отправился поиграть, а я торопился на поезд, ты обернулся, помахал мне рукой и крикнул: „До свидания, папа!”, я же нахмурил брови и отвечал: „Распрями плечи!”

Затем, в конце дня, все началось снова. Идя по дороге домой, я заметил тебя, когда ты на коленях играл в шарики. На твоих чулках были дыры. Я унизил тебя перед товарищами, заставив идти домой впереди меня. Чулки дорого стоят ‒ и если бы ты должен был покупать их на собственные деньги, то был бы более аккуратным! Вообрази только, сын, что это говорил твой отец! Помнишь, как ты вошел потом в библиотеку, где я читал, ‒ робко, с болью во взгляде? Когда я мельком взглянул на тебя поверх газеты, раздраженный тем, что мне помешали, ты в нерешительности остановился у двери. „Что тебе нужно?” ‒ резко спросил я. Ты ничего не ответил, но порывисто бросился ко мне, обнял за шею и поцеловал. Твои ручки сжали меня с любовью, которую Бог вложил в твое сердце и которую даже мое пренебрежительное отношение не смогло иссушить. А затем ты ушел, семеня ножками, вверх по лестнице.

Так вот, сын, вскоре после этого газета выскользнула из моих рук и мною овладел ужасный, тошнотворный страх. Что со мною сделала привычка? Привычка придираться, распекать ‒ такова была моя награда тебе за то, что ты маленький мальчик. Нельзя ведь сказать, что я не любил тебя, все дело в том, что я ожидал слишком многого от юности и мерил тебя меркой своих собственных лет. А в твоем характере так много здорового, прекрасного и искреннего. Твое маленькое сердце столь же велико, как рассвет над далекими холмами. Это проявилось в твоем стихийном порыве, когда ты бросился ко мне, чтобы поцеловать меня перед отходом ко сну. Ничто другое не имеет сегодня значения, сын. Я пришел к твоей кроватке в темноте и, пристыженный, преклонил перед тобой колени!

Это слабое искупление. Я знаю, ты не понял бы этих вещей, если бы я тебе сказал все это, когда ты проснешься. Но завтра я буду настоящим отцом! Я буду дружить с тобой, страдать, когда ты страдаешь, и смеяться, когда ты смеешься. Я прикушу свой язык, когда с него будет готово сорваться раздраженное слово. Я постоянно буду повторять как заклинание: „Он ведь только мальчик, маленький мальчик!” Боюсь, что я мысленно видел в тебе взрослого мужчину. Однако сейчас, когда я вижу тебя, сын, устало съежившегося в твоей кроватке, я понимаю, что ты еще ребенок. Еще вчера ты был на руках у матери, и головка твоя лежала на ее плече. Я требовал слишком многого, слишком многого...».

Подумаем об этом и не будем лишать себя возможности писать друг другу письма.

Записала:
Елена Кузоро

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475