Священник Константин Корепанов: Христианство – это не только духовные упражнения, это следование за Христом на Крест

Мы находимся в подвиге поста… Поговорим об этом светлом времени. Почему Великий пост называют весной духовной?

– Замечательный образ, мне очень нравится. Весна духовная – потому, что, по мысли Церкви, людей, составлявших великопостную Триодь, происходит обновление человеческого естества, человеческих отношений с Богом: собственно, именно обновление этих отношений и приводит к обновлению естества.

Поскольку человек на первое место ставит Христа и Его заповеди, слышание Его слова и – по мере сил – ревностное исполнение заповедей, то, естественно, в силу этого он получает благодать, ощущение жизни внутри самого себя. Обновление естества происходит из-за приращения благодатных энергий, в которых он восстает именно как человек Божий, как сын Божий, осуществляя замысел Творца: человек меняется, преображается – и это состояние должно продлиться насколько возможно дольше.

Но на эту тему мы обычно не обращаем внимания, и это одно из слабых мест всех нас, церковных людей, вступающих в лоно поста. Мы думаем, как соблюсти пост: кто-то пытается это делать только внешне, кто-то пытается и внутренне, но почти никто не поднимает вопрос: что дальше? Вот мы, собственно, попостились (хорошо или плохо, душевно или телесно, только внешне или духовно) – и что дальше? С Пасхой все закончилось? Обычно мы вступаем в Пасху – и после продолжаем жить по-прежнему.

Иоанн Кронштадтский, Феофан Затворник в своих великопостных проповедях говорят, что задача в том, чтобы выработать механизм сохранения себя в весне духовной настолько, насколько это возможно. В идеале – до следующего поста. Если получится сохранить себя до следующего поста, если ты удержишься в отношениях со Христом, которые стяжал в дни этого поста, произойдет обновление отношений со Христом и ты взойдешь на новую ступень – и так будет вырисовываться лествица (кстати, в ближайшее воскресенье будет совершаться память Иоанна Лествичника).

Пусть поднятие по этой лествице будет не быстрое (это не лифт), но все-таки постепенное изменение жизни будет происходить.

А у нас происходит непонятно что. Мы постимся, радостно встречаем Пасху – и сознательно, целенаправленно и планомерно возвращаемся к тому образу жизни, что вели до поста: получается, что это некое время, в которое мы что-то делали, – как бы игра. Мы «поиграли» в Великий пост – и дальше живем, как и жили.

Но если это весна духовная, то за весной следует лето, а потом осень, когда приносятся плоды. А у нас весна пробурлила (мы попостились, поделали земные поклоны, почитали) – и мы вернулись к сериалам, огородам, садам, осуждению, злословию, самомнению, превозношению, объедению, пьянству... Тогда это лицемерие.

Если бы мы внимательно читали Триодь, то увидели бы, что Триодь наставляет нас не лицемерить. То есть чтобы наше обновление жизни, изменение отношений с Богом во Христе было не временным, не только в дни поста, но подлинным.

Мы осознали, что жили неправильно? Значит, должны жить иначе. И в дни поста мы получаем силы дальше жить иначе.

Вот тогда мы возрастали бы во Христе от поста к посту – чего у нас, естественно, не происходит.

Вы затронули важный момент – тему внешнего и духовного поста. Часто говорят, что пост – это не гастрономия, а духовная составляющая, но почему важно воздерживаться в пост?

– Потому, что человек имеет тело: «Постящеся братие телесне, постимся и духовне» (постясь телесно, братия, поститься будем и духовно). Все неразрывно связано. Если мы будем вкушать то же самое и в таких же количествах, как было до поста, то наше тело очень быстро скажет: «Что ты выпендриваешься? Что пытаешься из себя изобразить? Будь проще!» – и все наши духовные порывы быстро снизойдут на нет.

Наше тело – постоянный наш спутник. Если мы не будем тело обуздывать, что-то с ним делать, каким-то образом пытаясь подчинить его себе, то и с душой ничего не будет – это психосоматика (простите за популярное слово): у нас не получится тогда любить хоть кого-нибудь.

Конечно, если мы всегда воздерживаемся в еде, то, наверное, ничего менять и не надо – надо добавить духовную составляющую. Но если мы в обычное время в еде позволяем себе все, то у нас не получится обуздать душу...

Ведь христианство – это не только духовные упражнения. Христианство – это следование за Христом на Крест. Христос страдал на Кресте – страдало Его тело, Ему было больно. Если мы – христиане, то, как говорит апостол Павел, те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями: плоть как седалище страстей и похотей тоже должна участвовать в посте.

На самом деле ни сейчас, ни прежде это не вызывало никаких вопросов и проблем. Может быть, среди обновленчества конца 1920-х годов и сейчас среди такого же обновленчества и можно услышать: мол, зачем нам поститься? Но в целом люди прекрасно понимают, что надо что-то делать. Проблемным моментом как раз было присоединение к посту телесному поста духовного – стихира, которую я выше процитировал (братия, постясь телесно, будем поститься и духовно) как раз и предполагает, что пост телесный все более-менее соблюдают, но этого мало – нужно поститься еще и духовно.

Церковь с древнейших времен всегда обращала внимание, что одного телесного поста мало: что христианин должен в чем-то воздерживаться и в чем-то себе отказывать, всегда было общим моментом, – но не всегда люди понимают, что к этому надо добавлять и внутреннюю работу.

Часто люди из среды, может быть, насмешливого обновленчества христианам говорят: «Съел банку сметаны – и в ад пойдешь?» Нет, в ад за банку сметаны, конечно, не пойдешь. В ад пойдешь за то, что не любишь своего Господа. И показатель – не съеденная банка сметаны, а то, что ты себе все позволяешь: в сущности, всегда и везде творишь свою волю, а не волю Господа Иисуса Христа.

А Он говорит: «Кто любит Меня, тот заповеди Мои соблюдет».

Например, был такой замечательный святой афонский подвижник Афанасий Афонский – основатель Великой лавры. Будучи монахом, он вкушал курицу, хотя принято, что монашествующие мясо не едят. Он ее вкушал, но это не помешало быть ему святым. Амвросий Оптинский пил молоко даже Великим постом, хотя тоже монашествующий, – и это тоже не помешало быть ему святым и взойти на высоту добродетелей. Они делали это ради своих немощей, ради тех трудов, которые несли, но не потому, что считали, что «могут себе это позволить». Было много того, чего они себе не позволяли никогда.

Поэтому за сметану никто не погибнет. Но если человек ничего не делает ради Христа, позволяет себе не обуздывать плоть – ни в чем себя не ограничивает, этим он свидетельствует, что живет в свое удовольствие и воля Христа, заповеди Христа и Сам Христос для него ничего не значат: невозможно, чтобы человек, во всем служащий самому себе и исполняющий свои прихоти, шел за Христом. Христос говорит: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя – ты должен научиться наступать на свои хотелки.

Можно съесть сметану (если очень хочешь и просто думать больше ни о чем не можешь) и поблагодарить Бога, но в чем-то другом ты должен себя утеснить: скажем, не съесть конфеты, которые тоже хочется, – или простить человека, который не нравится. Дело именно в том, что ты должен в чем-то себя принципиально ограничивать, особенно в дни поста.

Правильно ли считать, что 40 дней поста – это воспоминание сорокадневного подвига Христа, находящегося в пустыне? Я недавно услышал даже спор на этот счет.

– Первоначально Моисей был 40 дней на горе с Богом – собственно, он задал своим присутствием на горе эту мера поста. Христос просто пошел по этому же пути, по этим же стопам по Человечеству Своему.

По всей видимости, это максимальный предел воздержания в еде: надо понимать, что и пост Моисея, и пост Христа предполагал абсолютное воздержание от еды.

Непосредственной связи поста с сорокадневным постом Христа нет. Есть другое: изначально пост установили в связи с подготовкой человека к Крещению – это было восхождением к соединению с Богом, к встрече с Ним. Мера поста как подготовка крещающегося к встрече с Богом, может быть, не была непосредственно связана с сорокадневным постом, но она точно была связана с сорокадневным постом Моисея: это встреча – это получение обетования, особое действие благодати на человека, вступление в Завет. И в пост изначально включалась вся церковная община – пост общины был, собственно, не для встречи Пасхи: это была встреча крещающегося со Христом – личное спасение, личная пятидесятница, личное обетование, личное обновление, когда человек получал в Крещении дар Святого Духа, а Церковь включалась в это потому, что воспринимала рождение в своих недрах нового члена – она всегда разделяла жизнь, труд, подвиг, радость каждого члена своей общины.

Насколько я помню, сорока-дневный Великий пост устанавливается буквально с апостольских постановлений. Дальше он подвергался определенным воздействиям – сейчас он длится не 40 дней, а 48 – несколько больше; понятно, что все менялось.

Поскольку аналогии с крещением Христа не получается, скорее всего пост восходил к 40-дневному посту Моисея, а потом получил образ борьбы с сатаной при искушениях Христа в пустыне. Все-таки Христос постится 40 дней не перед крещением, но после крещения, и этот пост Ему, собственно, ничего не дает, кроме борьбы с дьяволом: никаких особых даров Он не получает. А 40-дневный пост Моисея как раз приводит к тому, что в итоге получаются дары.

В какой Книге Библии человек сможет найти тексты о посте?

– Каждый пост я об этом говорю, провожу беседу.

В 58 главе Книги пророка Исаии очень подробно говорится о посте – буквально вся она посвящена посту. Что касается Нового Завета, то там отрывков о посте гораздо больше. В Послании к Коринфянам апостол Павел говорит (и это как раз читается перед постом): если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего. В Послании к Римлянам апостол говорит: Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его. В Послании к Галатам сказано: те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями. В 5-й главе Послания к Галатам сказано, что есть дела плоти и дела духа. И воздержание – это плод духа.

В нашем современном понимании пост – именно воздержание. Для Церкви постом было полное оставление еды, для нас – просто воздержание: некое ограничение, сдерживание своего желания вкусно и сытно поесть, попить. Воздержание – плод духа. Если мы хотим быть духовными, то, по мысли апостола Павла, должны наступать на плоть, тогда плодом нашей духовной жизни станет в том числе воздержание.

Христос в Нагорной проповеди говорит: Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно...

Как понять, что пост проходит не зря?

– Я понимаю, что людям, наверное, нужно посмотреть на какой-то период времени и оценить: зря это или не зря? С этой точки зрения можно ведь задать вопрос и обо всей христианской жизни: мы в церковь зря ходим или нет – есть в этом смысл или нет смысла?

Апостол Павел говорит о важном: мы имеем обетование, залог Духа, начаток – семя весны, обновления, новой жизни. Если это семечко в нас прорастает, если обетования мы не лишены, если Дух Святой в нас живет и нас животворит, то мы всегда будем это сознавать и ощущать. Это утешение, что дается христианам: это всегда есть и всегда будет, и этим жив всякий христианин – по-другому не бывает.

Человек может страдать от болезни или от уныния (что чаще бывает), особенно обостряющегося в дни поста. Но если он во Христе и со Христом, если весна его коснулась, то он чувствует некое утешение в том, что не зря терпит. И он не измеряет это количественно или в каких-то видимых признаках – у него есть внутреннее удостоверение, что в этом есть смысл. Поскольку это глубочайшее и не от человека исходящее удостоверение, то ему обычно других и не надо.

Когда какой-нибудь христианский подвижник проживал в ГУЛАГе не 2 или 3 года, а 20 лет – какой смысл от его тамошнего сидения? Что он там делал (к тому же если он был не простой христианин, а священник, епископ, например)? Служить он не мог, епископствовать не мог, молиться ему не давали. Какой смысл его пребывания там? Он ходил на работу, копал землю, таскал камни, медленно умирал. Какой в этом смысл? Человек должен сойти с ума от бессмысленности, тупости и жестокости такой жизни. Но он не сходит с ума, ибо получает внутреннее удостоверение, что его терпение имеет важное значение: он чувствует это изнутри, даже если не имеет ни сил, ни возможности молиться… Внутреннее удостоверение, внутренняя сила помогает ему терпеть бессмысленную работу и сознавать, что так угодно Богу: Бог видит и знает, Бог для чего-то это делает – в этом есть смысл...

Человек не знает, в чем смысл, он просто изнутри опирается как бы на некую глыбу, некий камень и осознает всем существом, что в этом есть смысл. Как только он этот камень потеряет, он просто сойдет с ума от отчаяния или еще от чего-то. Это утешение, подаваемое христианам.

Вот человек постится в пост и не чувствует внутреннего утешения... Не каких-то благодатных состояний, переживаний в виде плачущего Христа, света от икон или суперумиления (все это может быть, особенно поначалу), – не в этом смысл. Человек терпит – и знает, что в терпении есть смысл. Он знает это не рациональным знанием, не доказательной, аргументированной базой, а у него внутри прорастает уверенность, что он делает правильно. Это и есть тайное утешение, тайное удостоверение от Святого Духа.

Нужно ли поститься детям – и как их правильно приучать к посту?

– Если семья постится, дети включаются в общий ритм, которым живет семья: они это знают и понимают, и никаких вопросов у них нет.

Но когда они приходят в учебное заведение или в детский сад, мы, например, позволяем им есть то, что там дают: там свои правила. Когда они приходят домой, едят то, что дают дома. Никакого внутреннего конфликта у детей это не вызывает. Зато у них и радость семейная, когда происходит празднование Благовещения, Пасхи или Рождества. Они всему этому радуются и переживают в кругу семьи так, как это должно и можно пережить.

Проблема возникает, когда, скажем, супруг неверующий и не постится, а жена верующая и постится: тут есть тонкости. Я могу ошибаться, но мне кажется, что здесь надо делать так, как хочет ребенок. Если он захотел попоститься с мамой, а через три дня сказал, что лучше будет есть так, как папа, – надо принимать это: этот конфликт ребенок еще не в состоянии пережить.

Здесь главное – понимать одну простую, но ясную вещь. О ней свидетельствует русская пословица: невольник – не богомольник. Пост – это то, что я приношу моему Богу, а не то, что Бог от меня требует. В 58-й главе Книги пророка Исаии это ясно говорится: вы поститесь не потому, что Я вам сказал, а потому, что вы сами хотите быть услышанными, – это ваша инициатива; но если уж вы решили поститься, то поститесь так, чтобы действительно быть услышанными… Это важно понимать.

То есть я хочу поститься – и я пощусь. Ребенок еще не осознал этого, у него нет желания. А принуждением ребенка к посту я буду перегибать палку, ибо Евангелие говорит: «Вам, законникам, горе, что налагаете на людей бремена неудобоносимые».

Сам – пощусь, а захочет ребенок когда-нибудь присоединиться – его дело. Он должен осознать свой пост: это должен быть подвиг. Когда я просто тащу за собой солдата, чтобы он бросился на амбразуру, это не подвиг – не мой и не его. Когда он встает и падает сам на амбразуру – это подвиг. Вот что важно понимать.

Записали:
Нина Кирсанова
и Елена Кузоро

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475