Священник Константин Кокора: Об Исповеди

Давайте поговорим об Исповеди. Вы не так давно стали священником, но служите в большом городе, в мегаполисе – есть чем поделиться, что рассказать. Как правильно нужно относиться к Исповеди? Это совершенно разные таинства – Причастие и Исповедь?

– Абсолютно разные. Более того, нужно постоянно себе говорить, что это разные таинства, и с другими делиться этой мыслью.

Самое главное, что нужно понять: в нашей традиции, чтобы причаститься, нужно исповедоваться, но можно исповедоваться и не причащаться?

– Чаще всего получается парадоксально: люди исповедуются, но к Чаше боятся подходить. Поэтому пирамида, которая была в Древней Церкви, выстроенная под Евхаристию (причащались постоянно, исповедовались редко), перевернулась: теперь человек чаще исповедуется, но не подходит к Чаше по тем или иным причинам.

Конечно, в русской традиции сложилось так, что без Исповеди людей не причащают. Хотя в других Поместных Церквах такого правила нет. Например, у греков есть другая проблема: они причащаются часто, но могут не исповедоваться буквально чуть ли не всю жизнь. Это другая крайность, которая показывает, что человек может не ощущать своих грехов, то есть никак не исправляться, но при этом подходить к Чаше.

Какие проблемы у людей, которые часто ходят на Исповедь, можно выявить в нашей действительности? Почему так происходит?

– Во-первых, боязнь Бога. Боязнь подойти к Чаше, если ты не сказал все, что у тебя есть. Формальное отношение к Исповеди в том, что пытаешься превратить Исповедь в турникет перед Причастием – в билет к Причастию: ты знаешь, что если тебе надо причащаться, обязательно нужно подойти к Исповеди. Хотя даже в «Социальной концепции Русской Православной Церкви» написано, что духовник решает, нужно тебе подходить или нет.

Здесь очень важна связь священника и того, кто подходит к Исповеди и Причастию, чтобы они вдвоем решили, как сейчас лучше действовать.

Можно причащаться без Исповеди, но при этом человек должен понимать меру своей ответственности. Формализм в том, что человек подходит к этому, даже не замечая в себе каких-то грехов или не каясь, но при этом говорит: «Мне нужно исповедоваться, ведь я иду к Чаше». Хотя это вообще ненормально: если ты не каешься, если тебе нечего исповедовать, то, конечно, это превращается в турникет.

Бывает, что человек не видит своих грехов в принципе. Я заметил это в последние месяцы – я хожу к людям, которые тяжело болеют, к пожилым людям, и для меня было настоящим открытием, когда задаешь вопрос о каких-то грехах, о необходимости Исповеди перед Причастием, а в ответ слышишь: «А у меня нет грехов, у меня все хорошо». Конечно, иногда это вводит в ступор...

И я придумал формулу: начинаю делиться чем-то своим (например, тем, что у меня тоже есть грехи, что я тоже человек), и тем могу подсказать исповедующемуся, что он тоже в чем-то может быть грешен. Но чаще всего человек даже не понимает этого – он признает, что некие грехи есть, говорит, что все в этом грешны: здесь ничего такого нет.

В этом большая проблема: отсутствие покаяния. Человек может исповедоваться, но при этом не каяться. Или может, если священник попросил его, что-то назвать, но при этом не ощущает это как свою болезнь. И начинаешь, например, подсказывать: «Неужели Вы никогда не озлоблялись, ни разу не завидовали, не превозносились, не лукавили?» – «Конечно-конечно, но, батюшка, сейчас ведь все так делают». И это «как все» становится общим знаменателем, алиби для человека. Ведь если я – как все, то что же с меня спрашивать… И здесь большая проблема.

Вопрос телезрителя: «В Евангелии везде Христос говорил: покайтесь. Он нигде не говорил: «Исповедуйтесь». Что такое тогда покаяние? Слова говорить можно – ничего не изменится абсолютно, если нет настоящего покаяния. Как с этим быть?»

– Замечательный вопрос, ведь действительно первый призыв о покаянии – не только Христа, но и Иоанна Крестителя.

Покаяние – глубокий и очень насыщенный процесс, когда человек меняет образ своей жизни. Он может занимать очень большое время: в принципе, мы можем сказать, что вся жизнь христианина – сплошное покаяние. Исповедь в этом ключе – один из этапов покаяния, и человек действительно может исповедовать одно и то же (кстати, это еще одна проблема, что, например, позавчера покаялся – и снова подходит к Исповеди).

Я заметил такой психологический триггер: если человек воспринимает Исповедь как нечто само собой разумеющееся (знает, что священник будет стоять у аналоя в любом случае), у него происходит некое расслабление в духовной жизни – он думает: «Даже если я сейчас нагрешу, все равно могу исповедоваться, почиститься от этого». Опять же, опыт Древней Церкви говорит, что люди редко исповедовались – представьте себе картину, когда ты только что исповедовался, а следующий раз будет через много-много лет. Когда встанешь перед выбором – согрешить или не согрешить, уже глубоко задумаешься, нужно ли тебе это.

Что касается Евангелия, первый призыв Господа: покайтесь. А дальше в одном из Евангельских эпизодов Он посылает Духа Святого ученикам и говорит: кому простите, тому простится; кому оставите, тому оставится...

Здесь тоже есть большая проблема. У людей, особенно околоцерковных или невоцерковленных, проблема в том, что они думают, что можно покаяться просто стоя перед иконами – попросить прощения перед Богом, раскаяться, и все: «Зачем мне нужна Исповедь?»

Это возможно, если человек участвует и в таинствах. Дело в том, что грех отлучает человека от Церкви и от Бога, но процесс воссоединения происходит через представителя Церкви на земле, через священника: Господь дал эту власть конкретным людям. Конечно, мы можем перед Богом покаяться где угодно – перед иконами, внутри себя, но зафиксировать покаяние и прочитать разрешительную молитву можно только в церкви, ведь таинство это сугубо церковное. Более того, в Исповеди не просто прощаются грехи, а Господь действует через священнослужителей и посылает милость, благодать, силы и мужество, чтобы кающийся не возвращался к этому. Только через покаяние человек присоединяется к Телу Церкви и начинает причащаться Святых Тела и Крови, и осуществляет это все священник.

Очень важный психологический момент: когда мы каемся перед иконами без священника, мы не испытываем стыда, ведь мы Бога не видим. Когда перед тобой стоит священник (каждый проходил через это), нам становится в какой-то момент стыдно. Мы понимаем, что мы стесняемся.

А когда перед священником стыдно – это нормально? Вроде как он свидетель всего лишь...

– Я думаю, да. Он свидетель. Даже в молитвах перед Исповедью священнослужитель читает эту молитву: «Аз есмь свидетель». А принимает Исповедь Сам Господь. Священник такой же человек – и он на стороне кающегося. В древнерусской Исповеди есть такие слова: «Грехи твои на вые моей» (то есть «я вместе с тобой пришел к покаянию и их разделяю») – это очень умилительное место, ведь священник не судья, не прокурор, не обвинитель… Он – тот, кто помогает кающемуся использовать это таинство как некий инструмент восстановления своих отношений с Богом: он перед Богом буквально ходатайствует за того, кто кается. И это действительно глубоко ощущаешь, когда есть духовник, когда пришел как к врачу.

Христос – Врач, если уж аналогию проводить дальше, и мы, наверное, Его помощники, которые помогают прийти к этому Врачу, ассистируют, так скажем. Поэтому именно через людей Господь посылает нам прощение – как все делает через людей (нас крестит именно священник – мы идем в храм, связываемся с конкретным священником, он конкретно осуществляет это действие, как и Причастие). Господь так учредил: это Церковь – мы друг с другом связаны.

Апостол Павел развивает это учение, говоря, что мы с вами как члены одного тела. Поэтому стесняться ни в коем случае не надо: священник на твоей стороне, и он такой же человек. Более того, он лишь свидетель покаяния.

Вопрос телезрителя: «А может быть покаяние, если человек постоянно говорит: “Господи, помилуй меня, грешного”?»

– Господь благословит – вы просили благословения. Спасибо вам за вопрос.

Мне кажется, можно раскаяться и до Исповеди, и после Исповеди, и во время нее: бывают ситуации, когда человек не осознает полностью своего греха и, приходя на Исповедь, в чем-то кается: может быть, разумом понимает, что согрешил, но сердце еще не чувствует греха...

Поэтому Исповедь может состоять хотя бы просто из фиксации, что ты согрешил («я не могу еще всего понять, не могу еще от этого греха отстать»), – хотя Исповедь должна полностью обновить, человек должен сказать: «Больше я к этому никогда не вернусь». Но по своему личному опыту мы с вами знаем, что редко такое бывает.

В этом смысле интересна связь между Исповедью (таинством Покаяния) и Крещением. В древности Исповедь называлась вторым Крещением: человек не может второй раз креститься, поэтому возникает таинство Исповеди, когда он вновь прикрепляется к Церкви. Поэтому можно покаяться и перед Исповедью, и даже (в некоторых случаях) после, когда говоришь: «Батюшка, я в этом каюсь, пока не могу от этого отстать – мне бы очень хотелось это сделать, но я пока не имею в себе сил».

Еще имеются в виду слова апостола Павла: непрестанно молитесь...

– Дело в том, что иногда мы молитву воспринимаем немного формально, когда что-то произносим Богу. Постоянно молиться невозможно – мы с людьми общаемся, отдыхаем, смотрим какие-то передачи, безмолвствуем: мы не можем постоянно Богу что-то говорить. Но молитва в смысле присутствия Бога в жизни (как событиé с Богом) должна быть непрестанной. Образ ее выражается в том, что человек причащается, участвует в таинствах, делает добрые дела: молиться на самом деле можно очень по-разному.

Мы не обязаны что-то говорить Богу, по трафарету проговаривать какие-то специальные тексты. Святитель Феофан Затворник, который был мастером, так скажем, молитвенного делания, писал, что молиться можно и по Священному Писанию, и читая определенные правила, и своими словами, и можно вообще молчать перед Богом, как мы сами с очень близкими людьми подчас ничего не произносим: нам не нужны слова – мы можем просто вместе сидеть, вместе пребывать в молчании, но это будет молчание присутствия. Присутствие не будет требовать лишних слов. И вот в этом смысле молитва может быть постоянной.

Ты идешь куда-то – и знаешь, что с тобой Господь: ты только что причастился и находишься с Ним в связи. Здесь очень важно вспомнить эпизоды из Ветхого Завета. Там звучат такие фразы – например, Ной ходил пред Богом. Мы тоже должны ходить перед Богом, и это тоже образ молитвы: не когда я что-то произношу, а когда постоянно в Его присутствии нахожусь.

Важно понять, что с теми, кого мы любим и ценим, мы не всегда находимся в общении. Я не могу, например, постоянно звонить жене, или детям, или родителям не потому, что их не люблю, а потому, что подчас нет возможности либо это будет излишним. Но они всегда в моей душе и я знаю, что я их люблю и с ними всегда нахожусь, даже если разлучен расстоянием.

А если нет священника рядом и человек на смертном одре? Мы часто друг с другом делимся какими-то мыслями и даже можем покаяться в каких-то ошибках. Может ли это в чем-то считаться Исповедью другому мирянину?

– Да, человек может принять Исповедь другого мирянина и потом просто рассказать об этом священнику, и священник прочитает молитву.

Здесь очень важно понять, что таинства могут происходить неформально в критических случаях.

Но здесь есть большая проблема, и ее тоже нужно отметить: то, что мы не говорим об этом покаянии открыто.

Я много раз был свидетелем того, что человек умирал без покаяния, и у меня всегда был вопрос к родственникам: почему его не спросили, не хочет ли он покаяться? Часто бывает, что человек на смертном одре все-таки хочет покаяться, но ему не предлагают этого (или не проговаривается этот вопрос, или ему не до этого), но где-то в глубине души у него есть желание покаяться.

Но есть и обратные примеры. Приходишь к человеку, а он почти на смертном одре. Никогда не исповедовался, не причащался. Его соборуешь (у меня недавно был такой случай) и потом спрашиваешь о покаянии, он говорит: «Да, я хочу покаяться». И здесь, конечно, настоящие чудеса, когда он готов свою жизнь пересмотреть, в чем-то покаяться, пусть это будут уже предсмертные слова...

Вспоминается случай с благоразумным разбойником, покаявшимся на кресте, когда времени вроде бы уже не было на исправление всех своих жизненных ошибок, но при этом он одной фразой Богу показал свое покаяние – и Господь его принял в рай.

Один раз на Исповеди я исповедовал грех, и священник начал выпытывать, что было до этого, и мы с ним докопались, что спровоцировало грех. Мы с ним побеседовали. Он как опытный человек сказал мне: «У тебя этот грех будет часто, если ты не отмотаешь на пару шагов назад, вот здесь разберешься, и то отпадет само».

– У меня тоже был такой случай давным-давно, когда я был еще мирянином. Я называю грехи на Исповеди, а священник был очень опытный, можно сказать, старец, говорит: «Это – ладно, а вот на это, – и указывает на грех, который я просто перечислил в числе прочих, – обрати внимание». И вдруг я понимаю, что в этом вся суть...

То есть мы пришли к тому, что нужны духовники. Но это невозможно, на всех не хватит. А люди у нас еще ищут святых… Как найти своего священника, чтобы исповедание грехов было неформальным?

– Молиться об этом, – как мы молимся о том, чтобы Господь дал нам достойную супругу, чтобы жизнь прошла хорошо. И здесь нужно молиться, чтобы Господь послал такого человека, с кем ты можешь честно делиться тем, что с тобой происходит: должно быть доверие, как в дружбе – если ты с человеком дружишь, ты ему полностью открываешься. И священник должен быть заинтересован тоже в этом союзе. А бывает так: тот, кого ты считаешь духовником, об этом не знает. Более того, если ему об этом скажут, он, наверное, внутренне удивится, но из-за своей тактичности ничего не ответит. То есть священник тоже должен быть в этом заинтересован.

Человек, приходящий каяться, должен понимать, что духовничества в полном смысле этого слова (монастырского и монашеского) в миру быть не может. То есть тот, кто приходит к священнику как к тому, кто будет регламентировать всю его жизнь (какую квартиру купить, когда машину поменять, какую еду заказать), совершенно недолжным образом воспринимает священника. Нужно надеяться в первую очередь на себя. Священник может только что-то подсказать.

Но духовник, как тот, кто регулярно тебя исповедует, я считаю, должен быть. Я к этому недавно пришел (одно дело знать об этом в теории, а другое – когда ты это ощущаешь сам и можешь говорить об этом, руководствуясь личным опытом). Поэтому тем, кто ходит к разным священникам, я говорю, что надо задуматься, чтобы ходить к одному священнику: мы все очень разные.

Записали:
Анна Топорова
и Ирина Обухова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475