Протоиерей Сергий Вогулкин и доктор психологических наук Ю. А. Токарева: Терроризм

Сегодня – непростая тема: терроризм как явление, причем в лице одного человека – террорист-одиночка. Отец Сергий, первый вопрос к Вам. Террорист – это вообще кто?

Протоиерей Сергий: – Это человек, который покушается на чужую жизнь, причем без всяких оснований: он не имеет к человеку ничего личного, какой-то сугубой ненависти, иначе он был бы просто убийцей. Террорист убивает совсем из-за других целей: он убивает другого человека ради себя – чтобы стать известным, чтобы о нем говорили в СМИ, чтобы его имя было отмечено в какой-то религиозной или террористической организации. И они очень быстро на это реагируют, моментально делают такого человека своим членом после того, как все уже совершено.

Террористы-одиночки – очень частое явление не только в России. Сейчас поднята большая волна осуждения: осуждают полицию, Росгвардию, школу, правительство и так далее. Мы готовы осуждать всех. Правильно ли это? Конечно, неправильно. Это сигнал лично каждому из нас.

Мир лежит во зле, и так было еще во времена Иисуса Христа – ничего с того времени не изменилось. Другое дело, что мы сейчас сами приобщились к злу. Мы живем так, что количество зла в мире не уменьшается. Мы ведем себя так, что зло и соблазны доставляют нам удовольствие.

Более того, люди стали малочувствительны к чужой боли. Да, сейчас в Казани погибли дети и общество всколыхнулось. Но если посмотреть статистику всего мира, то террористические акты случаются по нескольку раз в неделю в разных странах: в США, странах Африки, Европы. Даже в Норвегии, где, казалось бы, спокойные люди, бывают страшные теракты. По сути, практически каждый день в мире совершается теракт.

Если брать Россию, то мы слышим про нападения, стрельбу, аресты в одном городе, другом, третьем. О чем это говорит? О том, что появилось новое явление – террорист-одиночка.

Предупредить системный (так скажем, структурный) терроризм намного легче: люди должны перезваниваться между собой, устанавливать контакты, встречаться, передавать оружие и так далее. А здесь ничего этого нет. Недаром этот терроризм называют кухонным. К примеру, есть некий человек, тихий, учится (или хороший работник), соседи считают, что он спокойный человек, а он на кухне потихонечку делает бомбу: посидит в интернете, найдет нужную информацию и потихонечку делает бомбу. Как его можно вычислить?..

Поэтому обвинения всех и вся – совершенно пустые. Этот упрек должен быть направлен на каждого из нас. Мы живем рядом с этими людьми и должны быть внимательнее. Если бы мы были внимательнее к другим, то заметили бы что-то, какие-то проявления – есть определенные особенности в поведении таких людей. Но предупредить кухонный терроризм практически невозможно.

Отец Сергий сказал, что, если быть чуть внимательнее к людям, можно увидеть что-то необычное в поведении. Возможно ли простому человеку, внимательнее присматриваясь увидеть какие-то подозрительные процессы, проявления в человеке?

Ю.А. Токарева: – Обывателю, наверное, это непросто: болезнь проявляется по-разному, и больные люди затираются в массе схожих людей.

Просто посмотреть на человека и заметить, что он террорист или потенциальный террорист, сложно. Но есть ситуации, когда такой человек может себя так или иначе проявить, и это проявление будет напрямую связано с будущим жестоким поступком, который он собирается совершить (либо уже совершил, если это постфактум). Здесь нужна наблюдательная позиция, когда мы замечаем изменения в этом человеке.

Например, мы знали человека какое-то время и вдруг замечаем в нем изменения, не совсем характерные для него, которые, с точки зрения нахождения рядом, не вызывают чувства безопасности. Возможно, этот человек вдруг перестал здороваться, смотреть в глаза. Или, например, мы не стали его видеть: раньше в определенное время он выходил, общался, а теперь перестал это делать. Или, например, он неожиданно появился в социальных сетях, хотя раньше его там не было, да еще не со своими фотографиями, а с символами, образами, которые психологи могут расшифровать и понять, про что они: пусть отдаленно, но эти символы могут подсказать о каких-то скрытых бессознательных намерениях.

Поэтому если мы говорим о распознавании, то, конечно, необходимо чуть более внимательное, неравнодушное наблюдение за людьми, которые рядом и которые вдруг стали вести себя не так, как мы к этому привыкли.

прот. Сергий: – Решающее звено в этих вопросах (особенно что касается подростков) – конечно, семья. Семья ни в коем случае не должна отторгать человека и в любом его состоянии, наоборот, должна сплачиваться вокруг него, выяснять, почему он изменился. А когда мы его выбрасываем из семьи, это может стать последним моментом к тому, чтобы он совершил свой поступок: ему не на кого опереться, не на кого надеяться, не с кем общаться, не с кем поделиться, ведь у него нет самых близких людей.

Все начинается с семьи.

Дальше – школа. Знают ли учителя своих учеников? На кого они обращают внимание? На хороших учеников или на совсем плохих – вот на эти 2 категории. Одних спросишь – всегда пятерка, других спросишь – всегда двойка. А середина? Есть молчуны, тихони, которые нигде не участвуют, им неинтересны занятия в школьных кружках. Они кое-как делают свои уроки, может быть, получают даже неплохие оценки, но мы о них практически ничего не знаем.

Та же ситуация в колледже, та же – в институте. Мы видим массу наших студентов, но знаем ли мы, педагоги, каждого из них? Конечно, не знаем. Один из моментов, толкающих их на такие преступления: на них никто не обращает внимания, а им надо, чтобы на них обращали внимание. Как этого добиться? Необыкновенными познаниями такой человек блеснуть не может, необыкновенной силой – тоже не получается. Тогда чем? И он берет в руки оружие.

Вот так он добивается известности: СМИ в деталях, иногда с совершенно ненужными подробностями описывают его «подвиг». И у него находятся последователи: он поднимается за счет этого, водружается на вершине как герой. Героев кто-то ненавидит, кто-то любит. Тут ненависть и любовь соединяются вместе, и огромная масса людей о нем говорит. Все это очень устраивает такого человека.

В чем причина такого поведения в последние годы? Это существовало в нашей истории, или как-то изменились наше общество, реальность, поэтому такие проявления стали возникать? Примеры этого есть в разных городах и разных государствах.

Ю.А. Токарева: – Это было всегда в истории. Такие «герои», как назвал их отец Сергий, совершали подобные поступки, но в таком количестве и с таким уровнем жестокости и фанатизма их не было, это явление современности. Психолог Александр Асмолов, занимаясь этой проблемой, поиском психологических причин таких ситуаций, говорит, что это ответная реакция на поощрение агрессии.

Мы очень часто учим отвечать на обиды, оскорбления. Мы несколько неправильно преподносим позицию лидера, неправильно преподносим позицию человека яркого, харизматичного, очень справедливого, деятельного. Рядом с этими ролями мы обязательно говорим об агрессии, давлении, недопущении диктата в отношении себя. И люди, мало занимающиеся дополнительным информированием, принимают эту информацию так, как она выдается каким-то конкретным человеком.

Многие молодые люди в агрессии, проявлении жестокости, нетерпимости видят определенную линию самозащиты, может быть, даже какой-то самодостаточности: я не дам себя в обиду, не позволю себя обижать и оскорблять. Эта красиво звучащая фраза распространяется в СМИ, на телевидении, в тренингах личностного роста.

Тренер не знает, как эта установка в отношении самозащиты дальше отразится в поведении человека, а она может привести к той самой агрессии в виде теракта: человек может для себя решить, что его действительно никто не принимает, не понимает, он не может увидеть единомышленников, считает себя одиночкой. «И тогда зачем все эти люди вокруг? Они недостойны жить» – и так далее. Так он думает. И образ агрессора для него – достаточно патриотичный. А все может начинаться как раз с таких нефильтрованных фраз «защищай себя, отстаивай свою точку зрения, борись» (не уточняя, с кем бороться и какими средствами).

Для психологии подобные проявления – сигнал к тому, что нужно быть внимательнее к тем программам, установкам, которые мы передаем подрастающему поколению, к тренинговым коррекционным мероприятиям. Нужно уделять внимание таким качествам, как толерантность, понимание, гуманность, эмпатичные человеческие черты, которые на сегодня становятся непопулярными.

прот. Сергий: – Нередко агрессия к другим начинается с агрессии к себе: человек слаб, чтобы из-за своей какой-то проблемы сразу взять и кого-то убить. Сначала он перестает любить себя, а потом уже перестает любить и всех остальных за то, что они его не любят.

Насколько мы все-таки невнимательны! Ведь дети, подростки дают нам сигналы, что у них что-то неладно. Например, татуировки: это же больно, – но они специально идут на то, чтобы что-то изобразить на теле (чаще всего агрессивные рисунки) и испытать боль. Протыкают себе носы, языки, пупки: все это свидетельствует, что у человека есть проблема. Почему мы не обращаем на это внимание? Если девочка пришла в школу и у нее что-то выколото на руке – надо с ней немедленно разговаривать!

У меня был случай, меня потрясший. Тихая девочка-студентка, не отличница, но успевающая, всегда хорошо слушавшая. И вдруг я заметил, что в носу у нее кольцо. После лекции я подозвал ее и говорю: «Знаете, я обратил внимание, что у Вас кольцо появилось в носу». Она говорит: «Ну и что? Это модно». Я ей говорю: «Понимаете, кольцо – это причинение себе боли, это говорит о какой-то внутренней проблеме, очень серьезной. Вы за что-то себя не любите». Как же она плакала – это был поток слез…. С ней никто до этого не говорил об этом. Она уже повесила знак, что у нее есть проблема, но никто не обратил внимания.

Поэтому я и говорю, что люди сейчас стали крайне невнимательными, безразличными. Мы столько слышим о всяких терактах, убийствах по телевизору, что как-то привыкаем к этому, становимся безразличными. Безразличие бывает просто вопиющее!

Буквально на днях ехал я по шоссе, смотрю: горит лес, пламя – выше деревьев. Сотни машин проезжают мимо. Я отъехал в место, где появилась связь, позвонил в МЧС. Говорю: «Наверное, у вас уже было много звонков». Отвечают: «Нет, нам никто не звонил». Как так? Уже целый участок выгорел, километр остался до деревни, и никто из сотен людей, проехавших мимо, даже не соизволил позвонить. Просто вопиющее безразличие! И так, к сожалению, во многом. Люди стали крайне невнимательны друг к другу, особенно к своим детям.

Проблема не только в безразличии общества: эти люди за что-то идут бороться, они что-то хотят доказать. Может быть, есть определенный психологический портрет, который подталкивает людей к таким действиям?

Ю.А. Токарева: – Если мы говорим, что это клинический случай, то это борьба за какие-то больные принципы и правила. Вообще, в нашей современной жизни все решаемо. Сейчас психология, органы социальной поддержки, социальной работы обладают необходимыми инструментами, и мы готовы помочь любому обратившемуся. Можно решить любую ситуацию, связанную с чьим-то несправедливым или жестоким поведением: отец Сергий сказал, что достаточно задать вопрос.

Я не стала бы выстраивать какой-то психологический портрет террориста – это психологический портрет человека больного, травмированного, несчастного, одинокого, который абсолютно разочаровался в жизни, в людях. Если мы говорим, что таких людей становится больше, то задача – быть максимально контактными, максимально участливыми в том, что происходит с нашими близкими людьми. Я не за то, чтобы выносить сор из избы или лезть в жизнь абсолютно чужих людей – я за то, чтобы мы присмотрелись к тем, кто рядом с нами.

Абсолютно согласна с отцом Сергием, что нужно начинать с собственных детей, семей, родственников. Если вдруг нам показалось, что кто-то выглядит очень странно, напряженно, то это уже первый звоночек к тому, что что-то не так. Обратите внимание на человека до того, как кольцо появится у него в носу, до того, как он пойдет в школу и будет обижать там сверстников или совершать какие-то иные поступки.

Нет портрета человека, который способен на подобный поступок. Это личность, нуждающаяся в поддержке. У этого террориста есть те, кто его поддержал, – те, кто находится в похожей ситуации: их тоже, как им кажется, обидели, травмировали, и другого выхода из ситуации, кроме как пойти и рассчитаться с кем-то, они не видят. Они его поддержали, и теперь террорист не совсем одинок – у него есть те, что тоже вместе с ним в одной лодке и говорят: «Правильно, нас тоже обижают. Я бы обидчиков точно так же уничтожил».

Юлия Александровна, немножко провокационный вопрос: у такого человека должны быть какие-то идеалы, нравственные взгляды – может быть, искаженные, совсем другие, но они должны быть. Если подойти к нему и спросить, любит ли он свою мать, свою Родину, он скажет: «Нет, я не общаюсь со своей матерью, не уважаю своего отца, никогда не был с ними в хороших отношениях, меня травили, били, уничтожали, но у меня другие идеалы»? Есть у них что-то другое?

Ю.А. Токарева: – Конечно, есть. Чем-то же они руководствуются. Думаю, это не про то, о чем мы говорим: семья, Родина, мать и так далее. Это совсем другие ценности, сосредоточенные на себе: ведь это он травмирован, ему плохо...

Если подойти научно, то основная ценность такого человека – он сам, ему хотелось бы быть только с самим собой, чувствовать себя хорошо. До всех остальных, в том числе до среды, в которой он находится, ему нет абсолютно никакого дела. И как раз единомышленники попадаются ему в социальных сетях и предлагают жить собственными интересами, не оглядываться на других: ценность – только в самом себе.

Такие люди ощущают одиночество, но, с точки зрения тех, кто похож на них, таких, как этот террорист-одиночка, достаточно много – просто не каждый проявляет себя в таком ключе. Есть форма суицидного поведения – тоже теракт, но против себя, есть форма социального терроризма: таких людей достаточно много.

Абсолютно согласна с отцом Сергием, что наше цифровое общество не успевает создать фильтры, которые распознавали бы таких людей. Очень быстро растет поколение людей, использующих разные цифровые вещи, чтобы просто поэкспериментировать. За результат они не отвечают – им просто интересно.

И здесь огромный риск с нашим будущим – к чему приведет такое бесконтрольное дозволение кому-то пробовать новые пути знакомства, общения? У нас уже была как-то беседа о том, что растет количество цифровых online-сообществ, где люди не видят, не знают друг друга, но безумно друг друга любят. И они считают, что именно эта online-группа – самая лучшая в мире...

Когда человек видит такие примеры, понятно, что он боится, тревожится – особенно если у него есть дети. Но через какое-то время наступает успокоение, и мы вновь входим в обычный ритм жизни. Может, не стоит сильно переживать, думая, что завтра что-то может произойти?

Ю.А. Токарева: – Я хотела бы по-другому описать ситуацию. Нужно ежедневно, постоянно, систематически заниматься тем, чтобы меняться к лучшему. Переживания, чувства, страхи, конечно же, нивелируются спустя какое-то время, – но это совсем не про то, чтобы мы забыли о причине, что вызвала этот теракт, агрессию.

С 1990-х годов в каждой школе, в каждом образовательном учреждении работают педагоги-психологи. Мне кажется (может быть, и не мне одной), что на сегодня эта работа только лишь декларируется.

Прямое назначение специалистов, которые работают с обучающимися, – как раз уделять внимание особенным, отличающимся детям. А у нас получается так, что семья такого ребенка отвергает и говорит: «Мы не будем им заниматься». Школа говорит: «Убирайте этого ребенка – мы не хотим с ним работать». Какие-то другие учреждения или социальные службы говорят: «Давайте нам, это наш ребенок». Но это не тот подход.

Зачем нужен психолог в школе, если он собирается выпроводить ребенка, с которым не умеет работать? А где те навыки, которые он приобретает, обучаясь? Где работа с семьей, нахождение каких-то путей установления связи родителя и ребенка?

Чтобы решить эту проблему глобально, на сегодня нужно поднять вопрос компетентности в этой сфере, в сфере диагностики, в сфере правильных тренинговых технологий. Наверное, стоит сменить фокус обучения лидерству, борьбе и агрессии на фокус толерантности, любви, принятия.

Слишком много мы обучаем тому, чтобы общались в цифровой среде. Мы перестаем общаться непосредственно: встречаясь, мы не знаем, что сказать, как разрешить какой-то конфликт, и тогда, вместо того чтобы договориться на словах, в ход идут ножи, кулаки и так далее.

Мне кажется, это сигнал к тому, чтобы практическая психология, которая есть на сегодня, максимально сфокусировалась на использовании своих ресурсов для уменьшения числа детей, попадающих в категорию риска, страдающих от одиночества: родители же не умеют поддержать ребенка и не считают, что это неправильное поведение.

В заключение программы не могу не задать вопрос: будет ли конец терроризму?

Ю.А. Токарева: – Я – позитивный психолог, я за то, чтобы мы в будущее смотрели позитивно. Я считаю, что конец терроризму будет.

Я верю в общество, которое, наигравшись в online-общение, в какие-то процессы мести, все-таки придет к выводу, что чувство любви и чувства другого гораздо важнее. Мне кажется, уже на подходе поколение, которое действительно ценит жизнь, людей, ценит немножко другие категории. Поэтому смотрю в будущее позитивно.

прот. Сергий: – Я тоже считаю, что все должно быть хорошо, но это будет не скоро. Я вынужден закончить тем, с чего начал: мир лежит во зле – это не мой взгляд, это факт. Мы только должны понять, что любое зло побеждается любовью.

Если любовь будет возрастать в мире, если люди будут приобщаться любви (а она идет только от Господа – у нас просто нет сил любить так, как Он любит нас) и направлять ее в мир, тогда зло будет побеждено. Любовь всегда побеждала зло.

Записала:
Нина Кирсанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475