Протоиерей Димитрий Смирнов: На опыте молитвы вера и зиждется

После Нового года прошло Рождество, мы сейчас находимся в середине праздника Богоявления. Батюшка, когда-то это был единый день праздника, а потом вдруг между Рождеством и Богоявлением появились 2 недели. Зачем?

– Наше богослужение составляли гениальные люди. И литургически это очень важно, ибо за этими двумя антифонно расположенными праздниками – 30 лет жизни Христа: от Его первого явления в Вифлееме до явления на Иордане. Церковь дает христианам возможность молитвенно пройти Его путь – вспоминают Его семейство, предков… Рождество и Крещение наполнены большим смыслом, на осознание которого требуется время.

Удельный вес праздника Рождества в церковном году весьма велик – в древности его величали второй Пасхой. Он устроен по образцу Пасхи Христовой, которая начинается Светлым Христовым Воскресением, потом следует Антипасха (которая обрамляет Светлую Седмицу), и дальше – 40 дней до Вознесения. Это и логично, и церковно, и традиционно, и миссионерски правильно построено.

Осмысление шло постепенно. Господь не учил о Святой Троице – Он Ее являл. А уже потом гении золотого века христианства (греческой философии) смогли найти необходимые слова «Святая Троица» на основе Евангелия и событий, которые мы созерцаем через Евангелие. Это процесс творческий, длинный, он шел столетиями, и теперь мы имеем такую красоту и право духовно наслаждаться ею.

Есть люди, которые, немного почитав о древних традициях и правилах, ратуют за возвращение к тому, что было в начале христианской эпохи. А это сильно разнится с традицией, в которой мы сейчас живем.

– Есть много разных людей. И я таким был, когда мне было 20 лет, в этом ничего удивительного нет. Мне эти мнения, ходатайства знакомы наизусть, можно сказать, с детства. К этому вопросу нужно подходить с точки зрения церковной пользы: как говорил наш гениальный русский историк, канонично все, что полезно Церкви; это замечательная фраза очень глубокого человека.

При Патриархе Алексии II, например, были внесены изменения в Служебник. На основании Архиерейского чиновника исправлен иерейский Служебник – очень правильно, грамотно, никто и не заметил. Всякие изменения в сложившийся веками чин должны вноситься так, чтобы это было незаметно.

Не нарушало общецерковного строя.

– Не нарушало, ибо тут очень много всего… Это должно сочетаться с церковными песнопениями и так далее. Патриарх правильно сказал: о реформе перевода со славянского на русский даже речи не идет: мы не можем терять эту драгоценность.

Возьмем сербское богослужение… Извините меня, это не перевод – вульгаризация. Очень печально. А нам надо, наоборот, сохранять высокий штиль церковнославянского языка, который создан специально для богослужений – это язык ни дворянства, ни черни, это язык богослужебный. Мы, конечно, можем менять некоторые слова, делать какие-то инверсии, но сам язык должен сохраняться.

Вопрос телезрителя: «Можно ли верить в Бога, не придерживаясь ни одной из религий? Ведь большая часть населения планеты так и живет».

– Конечно, можно! А можно и вообще не верить – или верить в звездочки и созвездия. А можно вообще просто водку пить и смотреть только телешоу. Люди свободны. Полная свобода может быть, если человек познает истину. А то, что большинство населения Земли не знает Христа, нам известно. В огромных странах (таких, как Китай, Индия) во Христа верует только незначительная часть населения.

Апостол Павел про это сказал: «Все мне позволительно, но не все полезно». Какая польза от глубокой и просвещенной веры во Христа? Человек с помощью этого пути наследует вечную жизнь. А большинство людей не наследуют вечной жизни по причине того, что врата в жизнь вечную – Христос. Он Сам про Себя говорил: Я есть дверь: Мною аще кто внидет, спасется – а кто не внидет, тот не спасется.

Но большинству людей спасение нужно только от инфаркта, инсульта и рака – вот то, что их пугает. А остальное их не пугает: «Я умру, и из меня лопух расти будет». Никаких раздумий: если ты сегодня утром умрешь, что будешь делать вечером? Душа-то бессмертна.

У человека такое сознание: быть, как все. Это часто звучит.

– Господь сказал: Не бойся, малое стадо! Все не могут быть христианами – это совершенно исключено. Святые отцы заметили, что люди разделяются на три группы: плотские, душевные и духовные – в зависимости от того, что преобладает в их жизни и сердце.

Плотским главное – поесть. Что для них Новый год? О чем они больше всего говорят? О шампанском, оливье и селедке под шубой. Добавим сюда петарды: часть людей гибнет, другая часть – калечится, а третья – остается без глаз. Вот и весь Новый год. И искусственно вызываемое веселье.

Переход цифр от 31-го к 1-му будет и в январе, и от 29 февраля к 1 марта. И по этому поводу не надо спать? Жечь электричество? Опять есть оливье? Что мы празднуем? Какое событие? Никакого. Это условно: Петр Алексеевич решил, что мы будем, как в Европе, начинать год 1 января. Потом большевики изменили юлианский календарь на григорианский – и это сдвинулось с 14-го (по их стилю) на 1-е (по новому). Что хотят, то и делают. Завтра наше правительство захочет и поменяет на 16 мартобря – и все, и будет.

Другое дело Рождество – это событие вселенского масштаба. Или Обрезание Господне. В этом событии есть смысл, это великий праздник. А какой смысл в Новом годе?

Его именуют семейным праздником.

– Так назвать-то можно хоть бразильским: это наш родной советский бразильский праздник. Он задуман, чтобы вытеснить Рождество, «подвинуть».

В общем, очень даже удалось.

– А просто сделали кальку.

Рождественскую елочку назвали новогодней.

– Да. Просто заменили названия. Как поменяли названия улиц во всех городах. У нас все города построил Ленин – везде улица Ленина главная. Ленин, Ленин – Ленин, который опустошил Россию: самое большое опустошение было при нем. Потом его верный соратник, наш «Ленин сегодня», продолжил дело Ленина.

Вопрос телезрителя: «Можно ли к больному месту приложить икону?».

– Все мне позволительно, но не все полезно, поэтому полезнее перед иконой помолиться от всей души и попросить Спасителя или святого, который изображен на иконе, об исцелении. Это будет более благочестивый жест.

Можно встать на колени, сделать поклон, зажечь лампаду и елеем из этой лампадки пальчиком или кисточкой (или спичкой с намотанной на нее ваткой) помазать больное место. Но перед этим – помолиться. Вот это будет правильно.

Вопрос: «Люблю делать дорогие подарки. А тут услышала, что это проявление сребролюбия. Как так? Я же не себе, а другим».

– Сребролюбие – это медаль, у которой две стороны: одна – жадность к денежным знакам, а другая – мотовство. И там, и там есть сокрытое удовольствие. В первом случае – стяжание большей суммы, которая радует (например, разглядывание нулей в сберегательной книжке: один, а дальше – ноль, ноль, ноль; с каждым нулем сумма вырастает на порядок – и человек радуется). А здесь другое: он дарит дорогие подарки и питается восхищением в глазах людей, которым он их подарил. Цена дорогих подарков – честолюбие и сребролюбие.

Человек расточает свое ради подарка другому – и при этом болен сребролюбием?

– Да.

Вопрос: «Отец Димитрий, что, по Вашим наблюдениям, объединяет людей, приходящих к Богу в сознательном возрасте? Многие беды, жизненные тупики – не у всех так. Есть ли общая черта у приходящих к Богу после многих лет безбожия?».

– Интерес к жизни Христа Спасителя. Я помню, мы, будучи студентами, всей нашей группой из института ездили в храм, который стоял на окраине Московской области. Мы были разными людьми, но у всех был интерес к этому.

Жил человек совершенно равнодушным… Или как?

– Нет. Я, например, никогда не был равнодушным. С тех пор как я ощутил себя человеком (я думаю, что это было года в 3), меня эти вопросы очень занимали. Я молился Богу еще в детском саду. Бог мне помогал. На опыте молитвы вера и зиждется. Я никогда не был неверующим.

А в институте все ребята, которые с нами ездили (девочки даже были), искали Бога.

Жизнь, которую проводит человек, перестает его удовлетворять…

– Когда у меня появилась Библия, я уже не мог читать художественную литературу: она казалась мне чрезвычайно пресной и даже чудной – человек бьется над какими-то проблемами, пытается их решить, осмыслить, а все уже давно решено!

Будет ли профессор математики, высшей алгебры или специалист по топологии читать учебник по арифметике? Вся художественная литература представлялась мне совершенно неинтересной преснятиной.

Когда я уже достаточно погрузился в Библию, то потихонечку начал возвращаться... Меня интересовало уже совершенно другое: фраза, слог, красота выражения – художественная часть…

Не сюжет?

– Что Толстой может написать особенного для христианина? Только что-то возмутительное. Но сама художественность чрезвычайно велика. Можно обращать внимание на совершенно другие вещи.

Нас объединяла (хотя мы все были разные) любовь к изобразительному искусству, но у всех были разные любимые художники, все читали разные книги…

И все-таки вместе.

– А это главное, что нас объединяло: мы вместе пели, слушали нашего священника, который нам каждую службу проповедовал, потом вместе садились за стол. Это было такое время!.. Я 9-го числа был у товарища, который тоже ездил туда, и посмотрел фотографию. Как же интересно: какими мы были! Чудными. (Смеется.) Ну такие хорошие все – просто невозможно!

Вопрос телезрителя: «Есть пунктик: любодеяние. Почему женщине, кающейся в этом грехе, нельзя исповедовать его женщине-священнослужителю? Мне очень сложно подойти к священнику и сказать об этом. Ведь есть диакониссы, есть настоятельницы монастырей. Можно к ним подойти? С ними проще говорить. Почему нельзя к ним подходить, почему я обязательно должна говорить молодому священнику (он же мужчина!) такие вещи? Есть тайна Исповеди, и есть тайна человека, особенно женщины. Второй вопрос: как отличить осуждение от рассуждения? Где граница между ними, как не перейти от рассуждения к осуждению?».

– Начну со второго. Никак. И границы нет.

Когда будете рассуждать – сразу начнете и осуждать. Поэтому не надо рассуждать, чтобы не осуждать.

Теперь по поводу любодеяния. Вы можете написать об этом в записке и подать священнику. Он потом ее прочитает.

А когда вы идете на осмотр к гинекологу-мужчине, который принимает 20 женщин каждый день? И что? Другого врача, женского пола, в больнице нет. Если начнете стесняться, вас просто не поймут. Вы больны или у вас есть вопросы – вот врач, скажем, кандидат наук, а вот профессор. Помолиться надо, чтобы страх пропал.

Любодеянием заниматься не страшно, а говорить об этом человеку, который не знает ни номера вашего паспорта, ни фамилии, страшно? Это грех распространенный: каждый священник ежедневно выслушивает такие вещи. Вы хотите нас чем-то удивить? Я уже 40 лет исповедую. Думаете, можно найти какой-то грех, о котором я ничего не слышал? Так что не извольте беспокоиться.

Но многих людей беспокоит мнение, которое может сложиться у священника о кающемся.

– Просто народ не знает, что испытывает священник во время Исповеди: он испытывает радость, что грешник покаялся, а не омерзение к нему. Я, например, все 40 лет радуюсь, когда человек приходит с покаянием. Не начинает плести тень на плетень, а кается: «Я, такой-то, согрешил тем-то, прости меня, Господи! Больше никогда в жизни не буду!». А некоторые даже плачут. Прямо прилив радости!

Так и Христос говорил: на небесах более радости об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии. А люди-то не знают, ведь темнота – непроходимая! «Священник о нем мнение составит!». Да на лице все написано (Господи, помилуй)!

Батюшка, Вы сказали, что осуждение и рассуждение в устах обычного человека – это одно и то же.

– Да. Практически это так. О чем беседуют женщины? «А вот она… А я ей сказала… А она мне…». Диалоги передают. В передаче этих бесконечных диалогов всегда есть выгораживание себя и осуждение другой.

И обычно на Исповеди человек рассказывает, какой он хороший, а какие все вокруг плохие: и зятья, и снохи. Бывает, и дочь плохая – все плохие, а она хорошая: «В среду, пятницу пощусь, в церковь хожу, причащаюсь регулярно, Писание читаю». Прямо делай фото, вставляй в рамочку – и лампадку вешай.

Человек исполнил все, что, на его взгляд, нужно христианину.

– Каким судом судите, таким будут судить и вас.

Обычно на это говорят: «Я никого не сужу».

– И не надо – иди тогда с Богом. До Страшного Суда! Большой привет!

Батюшка, бывает, что нескольким людям нужно рассудить создавшуюся ситуацию. Здесь никак не обойдешься без мнения каждого.

– Тогда нужно научиться отделять прегрешения человека от него самого. Как хирург отличает, где раковая опухоль, а где здоровая нога. Или хороший стоматолог: зуб живой, его не надо вырывать (а если у него в одной руке телефон…«Ой, извините, я вам не тот вырвал!». – «Большое русское спасибо!». – «Пройдите в кассу. С вас 50 рублей»). Так что надо отличать.

А раз человек спрашивает, как отличить, это говорит о том, что он не различает. А раз не различаешь, то ты не можешь быть ни хирургом, ни стоматологом, ни акушером. Не можешь! Вот когда научишься, тогда можно допускать, но не раньше.

Вопрос «где черта?» раз в месяц кто-нибудь обязательно задает: дико хочется осуждать! Надо прекратить, а человек не может, так как это страсть. Он говорит: «А рассуждать?» (думая, что сейчас получит карт-бланш). Не получит!

Рассуждение – редчайший дар.

– Да. Встречается реже, чем любовь.

Каждый человек считает, что именно он им владеет.

– Если считает, пусть купит счеты – и считает (если будет считать на телефоне, скажут, что у него зависимость).

Вопрос телезрителя: «Мой папа умер 12 июля. Можно ли в этот день его поминать? Я слышала, что по большим праздникам поминать нельзя».

– Поминать-то можно. Смотря что вы вкладываете в слово «поминать». Если вы с утра были на службе в честь первоверховных апостолов Петра и Павла, после службы перекусили, поехали на кладбище, помолились за папу, потом вернулись домой к гостям, накрыли стол (уже непостный – пост закончился, если праздник не попадает на среду или пятницу) и вспомнили папу, ничего в этом плохого нет. А смешивать все это не надо. Можно и 13-го справить поминки, но записку об упокоении его души подать именно 12-го. Вот так правильно.

Вопрос: «У моей матери – шизофрения. Сейчас находится на лечении, но, когда ее выпишут, идти ей некуда: мой муж и его родственники против нее, все наши родственники от нее отказались. Я не знаю, чем помочь. Муж категоричен. Жилья у нас пока нет. Живем у мужа сестры. Куда девать мать? Я в отчаянии. Подскажите, как выбраться из этой ситуации».

– Есть много всяких способов. Например, снять матери отдельную однокомнатную квартиру, нанять сиделку и как минимум дважды в неделю ее навещать. Такой есть выход.

Я не знаю, в каком она состоянии. Шизофрения имеет много различных форм. В Москве, например, есть учреждение – дом престарелых для психохроников (для тех, у кого хроническое психическое заболевание; я в такую больницу 10 лет ходил причащать этих несчастных людей). Надо узнать, где ближайшая такая больница, съездить, посмотреть, какие там условия, хорош ли обслуживающий персонал, поговорить с лечащим врачом, какова степень ее заболевания. Все-таки эта женщина вас зачала, выносила, родила, вскормила. Это большой подвиг. Родителей надо почитать.

Если агрессивная форма заболевания, то ничего не сделаешь – надо в специальное учреждение. А если она вполне может жить среди людей, то надо обязательно решать эту проблему по-христиански.

Вопрос: «Отец Димитрий, что делать, если в жизни очень много зла и несправедливости?».

– Я в курсе (даже, надеюсь, больше, чем автор этого письма). Так о чем он спрашивает-то?

Что делать, когда постоянно с этим сталкиваешься?

– Стараться, чтобы зло и несправедливость не захватили нашу душу.

Записала:
Светлана Волкова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475