Иеромонах Корнилий (Морозов): Личность и послушание

Отец Корнилий, тема «Личность и послушание» настолько обширная, что придется расставлять акценты, чтобы разобраться в терминах. Поначалу кажется, что между ними существует противоречие. С другой стороны, можно подумать и согласиться с мыслью, что личности не может быть без послушания.

Но слово «послушание» само по себе вызывает у нас массу вопросов. Может ли быть послушным человек в возрасте, когда, кажется, уже поздно меняться? Или, наоборот, молодые люди, например, совсем по-другому относятся к слову «слушаться». Слушается нас ребенок, когда ему шесть лет. А когда ему уже двадцать? В общем, очень много вопросов возникает при одном только слове «послушание». Поэтому хочу Вас спросить: как правильно понимать это слово?

– «Послушание» восходит к словам «слушать», «слышать». Безусловно, человек растет, развивается тогда, когда он не только слышит, но и воспринимает то, что услышал. Конечно же, послушание вводится в аскетику благодаря монашеству, потому что монашествующие должны были слушать своего авву и предавать свою волю в его руки. Именно так воспринимался момент вслушивания и слышания.

Интересно, что при этом свобода, которая не может быть отнята у человека, так как дана Богом, не уменьшалась и никаким образом не подавлялась. Мы с вами знаем пример Антония и Феодосия Печерских. Один был отшельником, а второй основал общежительный монастырь. То есть учитель мог вести более отшельнический образ жизни (преподобный Антоний Киево-Печерский), а вот Феодосий, несмотря на то, что учился у преподобного Антония, мог основать общежитие и по-иному себя вести. Потому что воля человека, его личность не меняются от того, что он находится в послушании. Но, с другой стороны, самое основное – это, конечно же, слышать Бога, то, что Господь тебе говорит на твоем жизненном пути. И как раз послушание Закону Божиему, заповедям Божиим – самое неотъемлемое, наверно, что должно быть у христианина.

Вопрос по поводу отсечения своей воли меня очень интересует, потому что в повседневной мирской жизни мы сталкиваемся с тем, что нам приходится взвешивать слова, которые мы произносим. Я имею право сказать не все, о чем думаю. Я слушаю закон, а если не буду его слушать, то просто могу сесть в тюрьму. Правильно ли я понимаю, что мы в своей мирской жизни, даже не осознавая этого, живем по законам послушания и отсекаем свою волю? Или отсечение воли у монашествующего – это несколько другое? Что Вы думаете?

– Я думаю, что монашеское отсечение воли – это немножко другое. Тут любое послушание изначально относилось к некой административной, хозяйственной природе. В монастыре есть игумен. Естественно, братия слушает его. И это послушание вырастало опять же из духовного авторитета игумена перед братией, а не просто потому, что он начальник. И так складывалось всегда. Мы знаем преподобного Сергия Радонежского. Ведь вокруг него ученики собираются именно потому, что он является для них духовным авторитетом, и они целиком готовы отдать свою волю в руки этого человека, потому что понимают, что на нем особым образом почил Дух Святой.

К тому же, если вспоминать Сергия Радонежского, сначала он сам подвизался. И люди, видя его духовный подвиг, приходили – и начинали общежительствовать.

– Да. Когда сейчас говорят о послушании, возникает именно этот вопрос: а почему я должен тебя слушать? Ты для меня не являешься ни духовным авторитетом, ни моральным (если говорить светским языком). А слушать тебя я могу только потому, что у тебя есть административная власть надо мной. И это, безусловно, в прямом смысле не является послушанием, потому что послушание восходит к тому, что ты к человеку прислушиваешься, так как понимаешь: то, что он говорит, он говорит от Духа Святого.

Вопрос телезрителя из Москвы: «Чем отличается послушание от непослушания в Православии? Зависит ли личность прихожанина от личности священника? И как дети на самом деле должны слушаться своих родителей?».

– В первую очередь, конечно же, зачастую мы хотим, чтобы дети слушались нас так, как мы это видим. И это неправильный момент: мы хотим, чтобы ребенок походил на нас. А мы, в принципе, все люди грешные, поврежденные, искаженные. Мы – не тот правильный трафарет, которому дети должны соответствовать.

Я часто привожу такой пример. Знаете советскую форму унижения ребенка через воспитание, когда его ставили в угол? Она воспринималась как старинный образец воспитания. Хотя на самом деле, когда ребенка, скажем так, до революции ставили в угол, его ставили не просто в угол, в котором ничего не было, а в красный угол. Иными словами, ребенок должен был помолиться, увидеть образа и понять, что своим поведением он отклонился от святости, к которой призван, совершил тот или иной поступок, который отдалил его от Бога. И с этой точки зрения воспитание не унижало достоинство ребенка, а способствовало видению того, на что ребенок должен равняться.

Сейчас родители зачастую хотят, чтобы ребенок был похож на них и поступал так или иначе именно потому, что они думают, что он так должен себя вести. Это правильно, а это неправильно. И у ребенка возникает совершенно естественный вопрос: а кто сказал, что это правильно? Кто установил норму поведения, что вот это хорошо, а вот это плохо? Ведь стишок Маяковского про «что такое хорошо и что такое плохо» всегда актуален. Кто нам говорит, что такое хорошо и что такое плохо? И если мы не имеем авторитета (Божественного или личностного), то зачастую не можем ответить себе на данный вопрос.

Я приведу пример. Знаете, авторитеты окружают нас в нашей жизни. В том числе это может быть музыкальный авторитет. Когда ты понимаешь, что это гениальные музыканты, и они, допустим, восхищаются Шнитке. Ты начинаешь слушать Шнитке и изначально думаешь, что это какофония, что-то непонятное. Но на тебя давит авторитет тех великих мэтров, которые говорили, что его музыка – шедевр музыкального мира XX века. Ты потихонечку слушаешь – и начинаешь вслушиваться.

Или это какой-нибудь литературный авторитет, который восхищает того человека, что авторитетен для тебя. Ты читаешь – и изначально, может быть, тебе не нравится книга. Но на тебя оказывают влияние суждения твоего авторитета. Ты дочитываешь эту книгу – и понимаешь: да, она принесла тебе много пользы. И так далее.

То есть послушание авторитету, который в разных областях есть у каждого, помогает тебе понять то, что для тебя изначально кажется скрытым.

И второй вопрос по поводу авторитета священника в Церкви. Совсем недавно Вы стали настоятелем храма Казанской Иконы Божией Матери…

– Мне кажется, что священник не может сразу же быть авторитетом. Он может заслужить право быть авторитетом.

Мне всегда вспоминается история, которую описывал Владыка Антоний Сурожский. Когда он в первый раз приехал в Англию из Франции и подходил к своему приходу, там была женщина, которая тоже входила в двери церкви. «Я думал, что я ее пропущу – и зайду после нее. Она увидела меня, – говорит Владыка, – и подождала. И, открыв дверь,толкнула меня в спину и сказала: “Проходите, батюшка”. И я прошел. Я думал, что на этом все закончится, но на этом ничего не закончилось. Когда я выходил, она стояла там же, в притворе. Говорит: “Вы молодой священник, и я Вас не знаю, поэтому уважать мне Вас пока не за что. Но я подумала, что ослице, на которой Христос въезжал в Иерусалим, люди под ноги клали одежду и пальмовые ветви. И, может быть, эта ослица подумала, что это ей кладут: “Я даже не знала, что я такая великая ослица, что люди мне под ноги кладут пальмовые ветви и свою одежду”. На самом деле это же не ей клали, а Христу. И потом я подумала о Вас точно так же. Что я Вас не знаю, но на Вас надет наперсный священнический крест. И что на Вас тоже едет Христос. Поэтому я Вас пропустила не потому, чтобы проявить к Вам какое-то уважение, а именно потому, что подумала: я пропущу в этот храм вместе с Вами и Христа”».

И Владыка восхищается этой историей. Он говорит: «Как поразительно! Действительно, каждый из нас (он обращается к священникам) мало задумывается о том, что мы те самые ослицы, на которых в храм въезжает Христос».

Это настолько удивительно простая и хорошая история, что я подумал, что те вопросы, которые я заготовил, нужно срочно переделывать…

Наше послушание священнику в храме всегда заканчивается сразу после Божественной литургии или всенощного бдения. Или просто после того, как мы с ним пообщались: отпуст, поцеловали крест – и все, мы ушли домой. Но правильно ли это? Или это просто диагноз нашего нечувствия?

– Человек, который живет в миру, должен в первую очередь (и, в принципе, к этому должна стремиться вся духовная жизнь) сам идти по жизни, сам думать о том, какие отношения у него с Богом, и так далее. Не может быть постоянного контроля. Даже в монастыре не может быть постоянного контроля, потому что никто не отбирает свободную волю у человека. Человек волен решать, как ему лучше. Это с одной стороны.

С другой стороны, мы с вами, безусловно, понимаем, что в советовании и слышании совета (если человек для меня действительно авторитетен – в данном случае тот или иной священник) есть очень большая польза. Потому что, как говорят, две головы лучше, чем одна. Когда я советуюсь с другим человеком, я всегда воспринимаю то, как он видит эту ситуацию. Может быть, это как-то по-иному покажет мне ту или иную жизненную ситуацию, то или иное решение, которое я принимаю в своей жизни.

Вопрос телезрительницы из Воронежской области: «Сейчас в монастырях есть такое послушание, как чтение патериков? Сегодня мы поминаем Ананию…».

– Допустим, в житии есть пример, как монах поливал сухое дерево. И понимал, что рано или поздно оно зацветет, – и в итоге оно зацвело. Или изначально понимал, что это никогда не произойдет. Или что надо сажать растение корешками вверх и так далее… Думаю, что в современных условиях бывают разные моменты. И люди по-разному воспринимают послушания. Почему-то послушание у нас часто воспринимается, с одной стороны, как потеря нашей собственной свободы, с другой стороны – своего собственного достоинства. Вот я должен поступать так, как мне говорят другие… Почему я не могу поступить так, как я считаю? Но на самом деле при нашем послушании зачастую открывается воля Божия о нас, то, к чему нас приготавливает Господь, и то, к чему Он нас ведет. Это очень важный момент. Ведь, по сути, все Евангелие говорит нам о свободе и о том, что человек получает самое важное – достоинство, которое дает ему Христос.

И вообще, христианская культура воспринимается именно с той точки зрения, что она подарила человеку достоинство – то, чего, может быть, раньше не было. Благодаря христианству в культуру входит понятие личности. То, о чем мы начали с Вами говорить. Личность наделена непосредственно достоинством. На этом зиждется вся европейская культура. Вот я, часто размышляя об этом и сравнивая разные культуры, говорю о том, почему люди живут по-разному. Потому, что ими управляют мысли. То, как они думают, и то, к чему они стремятся. Допустим, индусы. Кажется, Индия – богатейшая страна, а страна третьего мира, грязная, абсолютно неухоженная. Почему? А потому, что для них это неважно. Мир не представляет для них никакой ценности. Есть вечное перерождение, все, что было, то и будет, главное – уйти из этого мира. Для европейского человека, воспринявшего христианство, самое важное то, что он является тем, кто создает гармонию в этом мире.

Именно гармонию. Весь мир стремится к хаосу, энтропии, разложению. И только человек созидает этот мир. И благодаря его созиданию мир становится лучше. Это основной, самый важный момент, то, что воспитывается, кстати сказать, и в монастырях. Монашество – путь созидания, улучшения этого мира. И в этом отличие христианского монашества от любого другого: христианское монашество ведет к созиданию, преображению этого мира, оно говорит о том, что мир становится лучше, потому что Христос уже пришел.

…Христос говорит о достоинстве человека. И опять же в связи с этим послушание воспринимается как то, что не принижает достоинство человека. Человек вместе со своим духовником прислушивается к воле Божией, творит Божию волю – и мир становится лучше. А его личность и достоинство его личности тоже улучшаются. Это самый важный момент, акцент в теме послушания: послушание не должно принижать достоинство человека.

Есть еще один аспект темы послушания. Я бы хотел, чтобы Вы его прокомментировали. В мае мы будем отмечать 75-летие Великой Победы. Представить себе страну, которая была бы вне послушания во время войны, сложно. Наверно, ничего бы не получилось, если бы мы тогда говорили нашим командирам: «Знаешь, а я думаю, нам надо по-другому поступить: нам нужно пойти в атаку не сегодня, а завтра (или не завтра, а, наоборот, сегодня)».

Вопрос заключается в следующем: возможно ли создать условия для того, чтобы в нашей жизни послушание было не рабским, а созидающим (не для монашествующих, а для мирян)?

– Я бы не сравнивал это с войной, потому что все-таки в военной ситуации приказы не обсуждаются, а выполняются. И приказ не есть послушание. Послушание – моя добровольная передача своей воли другому человеку. Я делаю это добровольно, осознаю, что в любой момент могу стать непослушным этому человеку.

Это непослушание.

– Да, это непослушание. Я его уже не слышу, не воспринимаю.

А вот на войне такого не было: хочу, не хочу – тут выбора нет. Я знаю: мне сказали – я это должен исполнить.

То есть я своей волей не подчиняюсь.

– Я в прямом смысле не подчиняюсь, но выполняю. Выполнение – это не послушание. Послушание – когда я внутренне соглашаюсь с тем, что должен это делать.

Вопрос телезрителя: «В послушании, как я понимаю, должны быть две стороны: тот, кто слушает, и тот, кто учит. Но Христос сказал в Евангелии от Матфея: не называйтесь учителями… и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник. Тогда, получается, те, что называют себя духовными учителями и наставниками, ставят себя на одну планку с Христом. Братья Зеведеевы сказали, что один из них сядет по правую руку от Него, другой – по левую. А что им ответил Христос? Можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь? “Да, можем!”. Но тогда, говорят, это была дерзость. Как Вы на это смотрите?».

– Хорошо, что вы задали этот вопрос и так его прокомментировали. Действительно, в христианском понимании послушание – вслушивание двоих (и наставника, и того, кто слушает) в волю Божию, о чем мы уже начали говорить. Наставник здесь не воспринимается как самодостаточный оракул, он воспринимается как тот, кто слушает Бога. Это совместное рассуждение. Когда наставник начинает учить, говорить «только так – и никак иначе», многие духовные отцы говорят о том, что надо бежать от таких наставников, потому что они диктуют уже не волю Божию, а свою. В духовной практике наставник никогда не приказывает что-то исполнять. Он советует. Кстати, отец Иоанн (Крестьянкин) говорил: «Главное – рассуждение с советом». Советование, рассуждение над той или иной жизненной ситуацией, маленькой или большой, очень важны для духовной жизни.

У нас в лавре был знаменитый духовник архимандрит Елеазар, которого все вспоминают добрыми словами. Но все, кого я знаю, кто о нем говорил, был его духовным чадом, отмечают, что у него было уникальное дарование: он умел слушать. И поэтому к нему за советом приходили и молодые, и старые, и верующие, и неверующие. Получается очень интересная вещь, потому что он давал советы настолько точные, что люди вспоминают о них как о Божием откровении. Хотя он никогда не говорил о себе высоким слогом. Может ли умение слушать своих близких (например, в семье) превратить нашу жизнь в нормальное послушание друг другу?

– Да, конечно. С другой стороны, иногда, когда человек нас слушает и мы проговариваем ту или иную ситуацию, она становится более понятной для нас. Когда мы рассуждаем, расставляем акценты, говорим с другим человеком, мы вдруг понимаем основу процессов, которые связаны с конкретной жизненной ситуацией.

Когда Вы общались со своими прихожанами, наверняка сталкивались с тем, что прихожане относились к Вам с человеческим пиететом, а не с пиететом по отношению к пастырю. Бывали такие случаи?

– Конечно. Но здесь в первую очередь мы всегда должны понимать: когда даешь совет, ты в любом случае за него ответственен. Поэтому я стараюсь давать советов как можно меньше. Я стараюсь размышлять вместе с человеком над той или иной ситуацией. И это размышление он может принять, а может отвергнуть. Это будет абсолютно правильно с его стороны. Я не сторонник точки зрения: «если я сказал – люди должны исполнить». Мне кажется, в этом и есть причина того кризиса, о котором все говорят. Иногда в священническом служении может появиться некая надменность по отношению к мирянам: «Вот я постоянно даю те или иные советы…». Советы надо давать как можно реже.

Возникает еще один вопрос, касающийся личности человека. С одной стороны, мы понимаем, что личность, которую создал Сам Господь, – это одно понятие. А личность, в которую мы вкладываем всю свою гордыню, – это совершенно другая история. Но вместе с этим мы все (так или иначе, хотим мы этого или не хотим) личности. И в этом случае нам, мирским людям, имеет смысл заботиться о преодолении, скажем так, части своей личности для того, чтобы обрести свободу? Послушание может сделать человека более свободным?

– Конечно. Послушание делает человека более свободным тогда, когда он дает возможность Божией воле действовать в своей жизни, когда он не противится ей, а принимает ее. Мы все многого боимся: болезни, смерти, жизненных неудач… И в этом мы несвободны. Только тогда, когда человек научается слышать Бога и говорить о том, что все происходит по воле Божией, он может стать более счастливым и свободным. Потому что вдруг понимает, что Бог плохо не сделает. Значит, так надо.

Подведем в двух словах итог нашей передачи. В теме «Послушание и личность» между этими двумя понятиями Вы ставите знак contra – или, наоборот, это взаимодействие, которое позволяет нам идти к спасению?

– Конечно, это взаимодействие. И мы можем сказать, что только личность и может слушаться. Как только мы перестаем воспринимать человека как личность, мы не берем во внимание то, что он может слушаться. Раб не воспринимается как человек в послушании. Потому что он не является личностью, он способен исполнять те предписания, которые делает его господин. Именно когда мы видим человека как личность, мы можем сказать, что эта личность свободна, делает свой свободный выбор, может осуществлять послушание. Это самое важное.

Записала:
Светлана Волкова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475