Священник Владимир Флавьянов: Сила молитвы

Окончание. Начало в №23 (968) 2018 г.

Вопрос телезрительницы: «Можно ли вечернее правило читать не только перед сном, а заранее, а потом делать какие-то дела? И можно ли после этого смотреть телевизор?».

– По поводу того, чтобы «смотреть телевизор», сейчас новый анекдот появился: «Батюшка, можно ли в пост смотреть футбол? Вроде азартная игра...». – «Ну, если российскую команду, то можно. Это же скорбь, это же молитва». Поэтому смотря какая передача будет и будет ли это развлечением. Все-таки не забывайте, что телевизор отвлекает. Конечно, молитву можно разделять, мы же не в монастыре находимся, мы не привязаны к определенным временным рамкам, когда всех монахов собирают в одно время. Вы можете молиться в удобное для вас время и разделять молитву так, как вам удобно. Главное, помните, что молитва возникает не тогда, когда вы открыли молитвослов, а когда вас кто-то отвлекает, именно в этот момент молитва и начинается: вы разговариваете с людьми и просите у Бога помочь вам.

Во время молитвы (в том числе и общей) есть такой интересный момент, когда мы сорок раз подряд произносим: «Господи, помилуй». И мы встречаем вопросы, когда спрашивают, почему именно сорок раз, почему так много? Ведь в одном моменте три раза это говорится, в другом – двенадцать, а в третьем – сорок. Что это? Почему так часто и подряд необходимо произносить «Господи, помилуй»?

– На самом деле, если мы вспомним, что мы любим Бога, то хоть миллион раз… Тут вообще без ограничений. А когда мы начинаем вспоминать, что мы простые смертные, грешные, то начинаем придумывать ограничения. Здесь каждая цифра имеет определенную символику. Три – это Троица, двенадцать – это двенадцать апостолов, сорок тоже имеет определенную символику. Каждая цифра имеет символику. На самом деле не так важно, сколько раз. Бесконечно. Мы рано или поздно умрем, и нам там тоже ведь надо молиться. А если мы не умеем здесь хотя бы три раза произнести «Господи, помилуй», что же тогда мы там будем говорить?

Кстати, о смерти. Мы молимся об упокоении наших близких, и не только близких, но вообще «зде лежащих православных христиан». Мы говорим о том, что нам необходимо молиться о них. Почему? Неужели наша молитва может действительно помочь усопшим?

– Если мы не будем молиться, тогда, получается, вообще никто не будет молиться. А именно о молитве мы и говорим сегодня. Здесь и понуждает Бог делать это по любви. Ты ведь любишь его, но не знаешь: в аду ли он, в раю ли? Даже если в раю... Например, канонизация Серафима Саровского произошла не сразу. Ксения Блаженная тоже не сразу была канонизирована. Значит, все эти столетия мы молились об ее упокоении, зная, что ее душа в раю. И в этом нет греха. Даже если мы живые, мы молимся друг о друге. А если молимся за упокой, Церковь так и предлагает. Мы на каждой ектении об этом вспоминаем: христианской кончины себе просим. То есть мы корыстные, мы просим об этом, это нормально. Но как мы боимся смерти, оказывается! Потому что мы боимся встретиться с Богом. «Нет, нет, нет, у меня еще дела есть». – «Какие дела? Ты о чем, человек? Чай стынет, заходи уже». (Смеется.)

Вопрос телезрительницы: «Молюсь святым – Матронушке, Николаю Чудотворцу, другим святым, Божией Матери, Иисусу Христу. Правильно ли я делаю, что у них прошу прощения, чтобы они мне помогли? Я вот сейчас слушала: только один Господь прощает».

– Меня тоже один раз осенила такая мысль. Я как-то помолился Митрофану Воронежскому. И однажды проезжал мимо Воронежа и вдруг вспомнил: я ведь когда-то ему один раз помолился, он мне помог, и вот я наконец-то в Воронеже, а за все это время его даже не поблагодарил. И мне вдруг стало стыдно. Митрофан Воронежский, ты уж прости меня, пожалуйста. Мы очень часто вообще забываем о ком-то. Один раз обратившись к святому, мы его привлекли к своей нужде, он нам каким-то образом помог, вымолил у Бога нашу проблему, а дальше мы от него отвернулись и забыли. А он так с нами и остался. То есть все святые – они не предатели, они с нами так и остались. Их там, может быть, и миллион вокруг каждого из нас, а мы все о себе, а мы в своем эгоизме. Мы о них забыли.

Еще раз сейчас напомню: молитва должна быть не только просительной, но и благодарственной, и славословной. Святые на нас не обижаются, они уже не умеют этого, а нам надо крепко думать, что мы делаем. Просить-то мы просим, а получаем совсем не то, что хотим. «Прошу, Господи, дай мне терпения». Господь мне посылает страдания: «Терпи, и будешь ты великое терпило». И человек не понимает: «Господи, я же просил терпения». – «На, пожалуйста, тренируйся». И ты, получается, тренируешься – и увеличивается вера, увеличивается любовь, потому что любовь невозможна без терпения, мужество невозможно без страданий, все это взаимосвязано. Но я-то хотел другое. А Бог дает нам именно то, что нам надо. Но иногда бывает такое, что мы у Него вымаливаем что-то, как капризные дети: «Господи, хочу “мороженое”, хочу “пирожное”». Он говорит: «Ну, возьми». И это будет тебе на пользу, потому что другие посмотрят на тебя, как ты упиваешься всем этим благом, и будут просто пальцем у виска крутить и говорить: «Натуральный сумасшедший».

То есть для кого-то этот пример...

– ... будет прививкой. Мы же не знаем, когда человек вразумится. Один Бог знает, каким образом каждого Он хочет спасти. Как говорил один святой: «Спаси нас, Господи, дураков, хоть как-нибудь».

Если мы молимся о том, что нам просто реально необходимо, как нам кажется… Например, машина, но Господь мне не посылает машину, а посылает болезнь, причем такую, чтобы я просто никогда не сумел сесть за руль. Вроде бы машину просил, но на самом деле Господь послал совсем другое. Что это? Моя недостойность или мой ропот?

– На самом деле есть эта машина – это ваше тело. Вы за рулем, вы все получили.

Понятно.

– У вас дорога впереди: светлая, хорошая, со знаками – все как положено.

Вопрос телезрительницы: «Как спастись в миру, живя одной?».

– Это самое трудное на самом деле. Потому что когда вокруг меня много людей, каждый из них куда-то дергает, что-то хочет… И для меня спасение возникает уже само собой, я просто тружусь ради них, ради их блага. А когда человек один, получается забота только о себе. И не все монахи дерзали уходить в схиму, то есть в полное одиночество. Это один из самых тяжелейших подвигов, когда ты один на один. Вспомним Антония Великого, когда он всю жизнь претерпевал ночные страдания от бесов, и где-то уже ближе к старости пришел Христос, отогнал их всех. И Антоний, как ребенок, расплакался: «Господи, Господи, где Ты был?». А Он говорит: «Я был рядом, Я взирал на твой подвиг, готовый всегда за тебя заступиться. Ты молодец, ты справился». То есть для нас, смотрящих со стороны, это замечательная история. А если это про нас? Например, живет человек, допустим, один, а за стенкой его кто-то мучает. И у него есть вопрос к Богу. А потом: «Господи, наконец-то он перестал кричать, музыку свою громко включать»… И мои друзья говорят: «А мы вот тут рядышком были все время, но за тебя никогда не заступались, потому что ты молодец, ты в подвиге». Мы с нашими друзьями просто перестанем общаться после этого.

Я понимаю, что одному человеку действительно очень тяжело.

– Тяжело. Мы ищем друзей, но спасение в любом случае возможно. И это правильно, что мы ставим это во главу угла. То есть где бы я ни находился, с кем бы ни находился, главный вопрос – это спасение. Если я болею, я сразу набираю 03, на меня нападают – сразу набираю 02, пожар – 01. Я понимаю, что требуется спасение, но я забываю о том, что спасение требуется не просто каждый день, а каждую секунду, я привыкаю к стабильности своей жизни. А когда человек один, его стабильность легко может рухнуть, потому что ему никто не поможет. Мало ли – связь не поможет, до телефона не дойду. Я один, я рискую очень сильно. Одинокому человеку, говорят, проще, но на самом деле сложнее. Потому что ему никто не поможет, он один на один.

Еще один аспект этого вопроса: как спасаться?

– Христос сказал апостолам: «Человеку это невозможно, но возможно Богу». То есть мы должны учиться Ему доверять: «Господи, Тебе все возможно».

И тут вспоминается, конечно, Гефсиманская молитва, когда Господь просил избавить Его от Чаши, но: «Пусть будет воля Твоя». И здесь я понимаю, что в одиночестве смирение – это главное.

– Да. Ну, так получилось, и это неплохо, что вы потихонечку начинаете полумонашеский образ жизни. Плохо, что, может быть, у вас нет духовника, нет человека, который бы вам давал советы, как вам жить в полумонашеском образе жизни. Не расстраивайтесь, не отчаивайтесь, просите у Бога, Господь со временем, может, пошлет вам такого утешителя, который подскажет вам, как правильнее в одиночестве спасаться. Главное здесь – не унывать, потому что уныние – корень вообще всех грехов. Если мы будем отчаиваться, разочаровываться, впадать в депрессию, то все наши подвиги просто уничтожаются сразу. Так что ни в коем случае не поддаваться унынию, а учиться продолжать молиться. Да, вы одна, но вы можете продолжать молиться за всех.

Мы уже говорили об общей молитве, говорили о молитве келейной. Я бы еще хотел задать вопрос по поводу молитвы, которая называется «молитва по соглашению». Что это такое? Это когда мы просто собираемся вместе, для того чтобы вместе помолиться, или другая форма?

– Это то, о чем говорил Христос: где двое или трое соберутся, то что бы они ни попросили, дам. Но здесь опять мы не должны уходить в крайность. Не молитва главное в данном случае, а именно то, что мы вместе трудимся. Это уже общественная молитва, не моя индивидуальная. Как хор – мы вместе поем.– Но просим одного.

Да. Так же, как мы поем вместе. Или это как на велосипеде: мы крутим одни и те же педали… Здесь важен момент тандема, момент сопереживания и сочувствия друг другу.

– То есть опять-таки любовь. Корень молитвы – это любовь.

Вопрос телезрительницы: «У меня недавно случилось в семье горе – в феврале брат покончил жизнь самоубийством. И вот я как бы чувствую свою вину; может, и моя вина есть в этом. Как я теперь могу ему помочь? Помогите, как мне справиться с этим горем?».

– У нас, слава Богу, Патриарх уже даже благословил: есть чин молитв о таких вот бедственных людях, которые пошли против законов Церкви по тем или иным причинам. Надо еще, конечно, рассмотреть, какие причины. Может быть, здесь была боль, и человек не смог пережить и перенести. В таких случаях иногда даже Церковь разрешает отпевание. Здесь надо вам с батюшкой более детально рассмотреть его жизнь. Может быть, у него есть, скажем так, оправдания, может, у него было психическое заболевание или раковое, и ему было очень тяжело пережить это физически.

А если же у него было душевное страдание и он самовольно ушел, то, конечно, этот грех является самым тяжким, мы об этом знаем. Но и в этом случае мы не отделяем его от молитвы, мы продолжаем о нем молиться. Да, мы не пишем записки, но мы можем молиться, можем свечки зажигать, лампадки дома зажигать. Молитва у нас остается. Бог есть любовь, Он не разделяет нас. Он дает возможность нам соединиться, и душа этого человека может тоже приобрести спасение благодаря вашей напряженной молитве. Помоги вам Бог!

Вот опять мы говорим о силе молитвы и о том, что это действенно. Мы можем это воспринимать как подвиг, как рутину, как нечто обрядоверное, если не вкладываем в молитву ничего от сердца своего. Но если от сердца, то я хотел бы, чтобы Вы еще очень коротко сказали о том, что такое молитва умно-сердечная. Иногда термин заменяет собой смысл. Объясните, пожалуйста, что это за молитва?

– Это очень глубокие молитвы монахов, когда они уже с четками и уходят настолько глубоко внутрь своих молитв, своих созерцаний, что невозможно даже отвлечь от молитвы. Его невозможно уже никак оскорбить, можно какую угодно клевету на него произносить, он даже не поймет, о чем ты говоришь. То есть его состояние очень похоже в данной молитве на состояние Христа, когда Его фарисеи и Пилат обвиняли, а Он не реагировал никак. Он находился в молитве. И в этом благодатном состоянии человек может пребывать, можно сказать, вечно. Но научиться этому очень сложно. Конечно, можно сказать, что хорошо, если бы мы научились. Но не всем дано.Без наставника, без духовника дерзать на такие молитвы очень опасно, человек может запросто впасть в прелесть, а это считается самым тяжким грехом для нас, православных.

Мы можем думать, что мы молимся, но на самом деле мы очень мало способны на то, чтобы думать... Мы просто постоянно гоняем мысли, переживания, но мы не думаем. Если у меня есть задача, я ее должен решить, я думаю – я ее решаю. Так же и молитва. То есть я могу ее поставить как определенную задачу. И какую цель я хочу поставить в молитве? Главная же цель – это спокойствие духовное. То есть я должен научиться спокойствию, правильно, спокойно разговаривать. А если меня мучают страсти, если я не меняюсь, то, получается, плода молитвенного у меня нет, молитва моя бесплодна. Вот и все. Мы забываем, как это отследить: какие сантиметры, килограммы у меня есть, чтобы измерить мою же молитву. По плодам их узнаете.

Да. И я тут еще вспоминаю: «Господи, верую. Помоги моему неверию».

– Да, мы забываем, что мы не верим, что мы не молимся на самом деле, мы не любим, мы только учимся.

Подводя итог, я еще очень хотел бы спросить об Иисусовой молитве, потому что вроде бы она совсем краткая: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного»...

– Можно добавлять какие-то свои слова, например: «Прости меня, окаянного». То есть здесь возможно творчество.

Молитва нам дается как образец, как жемчуг, который собирали в течение веков наши святые, но все-таки мы можем молиться своими словами.

– Конечно.

И если мы способны на это, то это хорошо. Или это все-таки дерзновение?

– Дерзать мы должны. «Дерзай, дщерь, вера тебя спасла». И здесь Господь приемлет любую молитву, даже если она и корыстная… Даже если мы корыстно молимся, мы молимся, мы уже тренируем свою душу, потому что только наша душа может молиться, тело – нет. Оно как бы участвует только физически, оно умрет, оно просто соучаствует. Душа должна тренироваться. И здесь главная молитва все-таки – это «Отче наш». Там очень важные слова: «Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли». Мы и есть та земля. «Земля есть и в землю отыдеши». Земля бывает разная. Бывает земля бесплодная, пустынная, безводная, сколько ни поливай – бесполезно. А бывает земля плодородная, культурная, но ее возделывать надо, поливать, постоянно за ней следить, и тогда на ней будет плод.

А иначе будут тернии, которые будут заглушать плод.

Записала:
Елена Кузоро

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475