Протоиерей Димитрий Смирнов: Надо вырабатывать христианские добродетели

Батюшка, добрый вечер!

– Здравствуйте, дорогие братья и сестры! Поздравляю всех с наступившим днем Торжества Православия!

Традиционно в этот день храмы просто переполнены молящимися. У нас сегодня было народу раза в два больше, чем в обычное воскресенье. Много новых лиц, люди хотят приобщиться.

– Да, я тоже обратил внимание, многие на Исповедь подходят и говорят, что первый раз. Такие приятные молодые люди.

Хотят приобщиться, но потом не получается этого приобщения, и люди порой уходят надолго из храма. Почему?

– По-разному бывает. Например, человек в первый день столько получает впечатлений, что надо переварить. Это же все-таки питание для духовно взрослых людей, даже само богослужение. Ко мне один ребеночек подходит и говорит: «Батюшка, а мне на службе скучно». Я думаю: «Надо с мамой поговорить, чтобы не водила к началу. Мамы-то все переваривают, но ребеночек маленький, нельзя давать такую нагрузку сразу. Нужно пожертвовать собой ради ребеночка».

Удивительно люди свидетельствуют, как хорошо, – подходят после службы и говорят: «Батюшка, спасибо за службу, так замечательно, так на душе радостно». Я говорю: «Ну приходите еще». – «Да, да, да». Но потом все на убыль.

– Враг силен и коварен. Одно семя упало при дороге, другое на каменистой почве, третье – в терния... Вот так. Ну, раз уже человек пришел, то есть возможность, что прорастет что-то...

Какая-то память останется, что было.

– Конечно, по крайней мере, человек знает, куда идти.

Многие хотели бы, чтобы ходили их дети...

– Это невозможно: если сами не ходят, так не будет. Дети смотрят на родителей.

То есть если только за собой их вести?

– Да. Или уже дети идут каким-то своим путем, даже вопреки родителям. Тогда даже конфликт бывает.

Вот Вы говорите: мальчику скучно на службе. А как родители могут помочь детям, чтоб было интересно на службе, на молитве?

– Самое главное – с детьми общаться. Ведь вполне доступно маленькому человеку объяснить и про вечерню, и про утреню, и какую-то основную схему Священной истории, что время разделяется вот так: человечество до грехопадения в раю, после грехопадения – до потопа, а потом от потопа до Пришествия Христа. И он это вполне поймет.

Детскую Библию многие дети слушают с удовольствием... Но когда приходит время самому потрудиться, начинаются всякие уклонения.

– Ну разумеется, это же все-таки труд, а тем более все вытесняют мультики – есть такая гнусная отрава, которая не дает детскому уму трудиться, а только учит потреблять. Если детский ум отравлен мультиками, его уже не заставишь из букв складывать слова, из слов предложения и еще что-то понимать. Потом вырастают взрослые, которым говоришь, а тебя не слышат, не понимают даже, о чем речь.

У них другой лексикон.

– Это даже не слова, а какие-то иероглифы, что ли, междометия. «Круто» – «не круто». И в этом «круто» они и болтаются от «круто» до «не круто». А когда поменьше, – «хочу» или «не хочу».

Если вернуться к празднику, Торжеству Православия, мы видим, сколько Господь являет нам чудес в жизни по нашей вере, по нашим молитвам. И мы видим, что именно в Православии Господь наиболее полно явил Свое милосердие к людям. Но почему Православие не по всему миру распространено?

– А почему гречка по всему миру не распространена?

Не те условия для нее.

– И вот тут не те условия.

То есть человеку мало видеть то, что происходит на его глазах? Нужно что-то большее, чтобы он это воспринял?

– Просто Православие – это христианство в чистом виде, а это совсем не для всех. Душа не может это все переварить.

То есть в чистом виде слово Божие воспринять может не каждый?

– Абсолютно. Не каждый. Человеку с магическим сознанием все время нужна какая-то регламентация, он не может и не хочет быть свободным, ему дай вот какие-то такие инструкции, он будет выполнять их и будет доволен.

Но об этом постоянно просят.

– Да, насчет творожка – вот проблема с творожком. И это невозможно объяснить, сознание детское и еще магическое. А уж после Гарри Поттера вообще все континенты этим заражены – всякие волшебники, мечтания, дракончики. Человек начинает мир воспринимать через эти просто больные фантазии. Что потом? Как через это все пробиться я вообще не знаю. А у родителей какая задача? Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.

Я помню, в детстве мне в каком-то журнале (может быть, даже это «Огонек» – мой дедушка его выписывал) встретилась карикатура: сидит папа на стуле, а внизу, на полу, сидит его сынок, у него пила, молоток, и он отпилил ножку у стула, а сам оказался вместо этой ножки под стулом. Папа говорит: «Что ты там притих?». А у того просто челюсти сжались – стал ножкой стула. Вот для родителей главное, чтобы ребенок притих, вместо того чтобы показать ему что-то, позаниматься с ним, включить его в свою жизнь. Лишь бы отстал, не беспокоил, дети же все время беспокоят. И вот они ищут какие-то ниши, поэтому и устремляются ко всяким друзьям, а те их учат скабрезностям, гнусностям, жестоким играм. Стереотипы отношений друг к другу очень жестокие. И так далее, просто даже не хочется об этом говорить. Несчастные дети, несчастные взрослые, несчастный народ.

Вопрос телезрительницы: – Я бы хотела узнать, почему в наших церквах все должны стоять, в отличие от католических церквей? Если бы, наверное, были скамеечки, как у католиков, ходило бы гораздо больше людей: у всех к старости и спины больные, и ноги болят. И второй вопрос: мне кажется, за грех Адама и особенно Евы больше всего отвечают русские женщины – нас, как я думаю, на 14 миллионов больше к концу жизни становится. И мы все больные, старые, немощные, беззащитные. Мужья наши уходят рано и чаще всего, конечно, спиваются... Почему именно у православных этот карающий Божий меч?

– Потому что у нас, православных, самое большое количество в мире абортов. Все наши женщины убили по многу детей, и то, что с ними происходит, – это следствие этого убийства. А мужья в этом участники, попустительствуют, а некоторые даже заставляют. Разве на крови убитых детей счастье построишь? А вторая православная страна в мире по количеству абортов – Румыния. Тоже самая нищая в Европе страна. И никогда за счет убийства детей никакого счастья или здоровья не будет.

Теперь по поводу лавочек. Лавочки можем поставить. У нас сегодня было вдвое больше народу, чем обычно. А что это значит? Это когда храм заполнен полностью и тесно. Сколько же войдет народу, если поставить лавочки? Аккурат в 20 раз меньше. А остальных на улицу? У нас страна холодная. Сейчас, правда, теплая весна пошла, уже 5°, но все равно два с половиной часа на сыром воздухе не очень комфортно, будут суставы болеть. Поэтому у нас есть лавочки по всему периметру, но на всех не хватает, даже из-за них споры возникают. Редко, но до драки, бывает. Так что православные очень еще и дерутся: некоторые уступают, а некоторые дерутся.

А католические храмы, во-первых, в десять раз больше, чем наши. У нас один огромный собор – Храм Христа Спасителя. Если полностью собрать народ, всего лишь 10 000 человек входит в него, а там еще центральная часть выделена под богослужение. Значит, тысяч семь всего. А в католических странах бывают такие соборы, что вообще полгорода может прийти, – огромное помещение, и можно всем сидеть. Европа-то теплая, а у нас страна холодная. Поэтому и строили так убористо. Все вместе друг с другом стоят – так теплее. Вот из таких соображений.

Это все такая же претензия, как: «А что у нас дровами топят?». Ни один европеец по 20 кубов дров не накалывал никогда на зиму. И сейчас в Лондоне есть печное отопление, но топит он комнатку, где будет спать, и топит камином. А у нас печка занимает четвертую часть дома – она должна все протопить. Даже скотину в дом брали: мерзла корова насмерть в наших условиях. 4/5 нашей территории вообще вечная мерзлота: копнешь полметра, а дальше лед. Мы живем на льду. Вот в каких мы трудных условиях. Это не Италия, не Сицилия, это очень суровые условия.

А многие считают, что вообще присесть на богослужении чуть ли не великий грех, друг друга поднимают: «Нельзя».

– Такое тоже бывает. У нас такая интересная страна, что все бывает. Единственное, чего я не видел, – слонов на богослужении. Вот как-то без них обходится, а так все бывает. Бывает, птички залетают, и мышки бегают, и котик заходит. Как-то интересно у нас.

Вы обратили внимание, как порой православные друг к другу относятся даже в храме?

– Они как-то даже и не в курсе, что они православные. Это все очень сложные вопросы, но у некоторых охота учить. Спрашиваешь у такой: «А где твои дети?». – «Дома». – «А что ж они не в церкви?» – «Да вот, они не приучены». – «А кто их не приучил?». А учить-то охота, и учат других. Но чтобы учить, нужно что-то знать, а знать – значит надо читать. Это сложно, поэтому человек сам сочиняет: через какое плечо плюнуть, через какое плечо свечку зажигать, как ее вверх тормашками поставить и так далее.

Да, свечка вверх ногами – это сильно. (Смеется.)

– Свечка вверх ногами – это я обожаю. Я даже Евгению Алексеевичу хотел такую идею подать: «Ты сделай свечку с двумя ногами, бизнес будет в Софрино даже лучше. Вот свечка с ногами, специально вверх ногами ставить».

Господь сказал: «Аз есмь дверь, Мною аще кто внидет – спасется, и внидет и изыдет, и пажить обрящет». А что значит «внидет и изыдет»? Как это понять?

– И туда, и обратно.

А какой смысл выходить? Войти в эту дверь – это понятно, войти в Царствие Небесное. А обратно?

– А, может быть, тоже имеется в виду какое-то дальнейшее развитие, ведь есть опыт возвращения человека только из первой обители, а может быть еще и дальше, и выше. Апостол Павел до третьего неба был восхищен. Представляешь, сколько дверей?

А что там дальше? Кто ж знает?

– Троица знает.

И Господь нас туда призывает.

– Ну да. А мы тут из-за лавочек спорим… Лавочка-то вот она.

Следующий вопрос: «Хотела поститься Великим постом, но моя тетя не хочет, чтобы я соблюдала пост в ее доме (живу с ней), не разрешает. Как быть? Смириться или все-таки настоять?».

– Это трудно сказать. Надо знать, что за тетя, какая у нее мотивация, какие у нее есть рычаги для препятствия, какова степень ее зависимости от племянницы. Ведь может быть так, что пришла племянница ухаживать за тетей, приносить лекарства, готовить ей еду, убирать по дому. И если в этом случае тетя препятствует, хорошо: «До свидания, я ухожу». И будет совсем по-другому. А бывает, что племяннице негде жить, тогда надо смиряться, тут хозяйка другая.

Вопрос телезрительницы: – Я уже год регулярно хожу в церковь и причащаюсь, а после Причащения на душе у меня все равно нет покоя.

– А в чем ваше беспокойство? О чем вы беспокоитесь? Что автобус не придет от церкви отвести вас домой или дождик пойдет?

Телезрительница: – Тяжесть какая-то на сердце, и плакать хочется.

– В церкви положено плакать, я сам часто плачу.

Телезрительница: – После Причащения?

– Особенно.

Телезрительница: – Спасибо.

– А что тут особенного? Только это слезы не горя, а, наоборот, умиления. А вам не нравится плакать?

Телезрительница: – Наоборот, но я просто думала: может, это ненормально? Я обычно до Причащения плачу.

– У нас, православных, есть даже такое понятие: радостотворный плач. Представляете? Плач, который творит в душе радость.

Телезрительница: – А у меня нет такого плача.

– Ну, вы всего год в церковь ходите. Ребенку год – это ж совсем дурачок еще. Желаю вам расти.

Более частая проблема в день Причастия – это ссоры. Вот еще говорят: «Прямо как некая традиция: обязательно в день Причастия поссоримся. Вроде в храме все вместе были, причащались, но обязательно что-нибудь между нами пробежит».

– Ну, пусть пробегает. Надо, чтобы не задевало.

Так вот задевает.

– Так приемчики надо знать.

Как этому не поддаться?

– Надо вырабатывать христианские добродетели. Самое фундаментальное – это терпение. Если человек нетерпимый, то будет всегда ссора. А если человек натренируется терпеть, то ссоры не будет.

Один человек жаловался: «Каждый раз опаздываем с семьей, когда едем в храм».

– Ну и что

Мне, говорит, так хотелось, чтобы вовремя.

– Вообще тогда не ложиться спать.

Так он-то, говорит, давно готов, но остальные копаются.

– Так ему такси вызвать к подъезду на определенный час для них… Сейчас такси в Москве вызвать очень просто, особенно через интернет, через пять минут приезжает. О чем речь-то? Из-за пятисот рублей мучиться? Это же не каждый раз, хотя бы раз в месяц можно так устроить. Сам приехал к 5 утра в храм, через 2 часа началась служба, за это время походил, почистил снежок на пороге, свечки зажег, лампадочки зажечь помог, можно даже посидеть, пока место не занято. Всегда можно все устроить чинно и благородно. А можно нервы трепать всем: «Вот, давай скорее, опаздываем». И зачем это надо? Ну, приедут на час позже, и что? По-моему, вообще не из-за чего разводить тут сыр-бор – это ж не подводная лодка, там должно быть все четко. Во-первых, и проходы все узкие, не для толпы, вся служба по номерам. Совершенно все механическое, как в муравейнике. А тут-то что? «Мам, хочу»; другой: «Мам, не хочу».

И вот она мечется между ними.

– Только одели – «Мам, я хочу писать». Опять раздевай. Господи, помилуй. Психует. А что психовать? Самое естественное проявление ребенка. Что ж тут такого?

Вопрос телезрительницы: – В храмах скоро начнется Соборование, оно у нас проходит всегда вечером. А как правильно собороваться? Сначала исповедоваться, причаститься, потом собороваться? Или можно просто идти и собороваться?

– Можно просто идти, но после Соборования желательно причаститься, надолго не откладывая.

Телезрительница: – Значит, утром можно прийти исповедоваться, причаститься?
А вечером на Соборование. Во многих храмах в воскресенье соборуют именно вечером, потому что люди не работают. Утром причастились, а вечером пособоровались.

– Можно и так. Приспосабливаемся к нашей жизни, которая не всегда совпадает с нашей церковной действительностью. Но какая же радость, когда на Рождество выходной день! Всем можно прийти. Или теперь на Петра и Февронию. Как замечательно!

Один прихожанин заметил: «Батюшка, утреню служим вечером, а вечерню утром». Вот сейчас с Литургией Преждеосвященых Даров. Как так?

– А в Калифорнии в это время утро, земля-то круглая. Что переживать? Утреню можно и днем послужить. Мы вот сегодня служили молебен Торжества Православия. А что такое молебен? Это сокращенная утреня. Вот и служим утреню после обедни. Ну так и что? Это просто жанр богослужений так именуется.

Вопрос телезрительницы: – Мне седьмой десяток, я с детства глазливая, люди чувствуют негатив, который от меня исходит, и просто все отходят от меня. Что мне делать?

– Я не знаю такого слова в русском языке. Я неплохо знаю русский язык, но такого прилагательного «глазливая» нет в русском языке.

Телезрительница: – В народе так говорят.

– А в каком народе? В мордовском?

Телезрительница: – Нет, в русском. Вы знаете, я подходила к батюшке и вот так сказала, он отнесся к этому очень скептически. Говорит: «Вы даже боитесь мне в глаза посмотреть?». Я посмотрела ему в глаза, и он пошел отмаливаться. Честное слово.

– Здорово! Теперь приезжайте ко мне в храм, в мои посмотрите. Моя мама говорила, что у меня глаза цвета соленого огурца… Бывает так, что человек живет без приключений и сам себе на голову что-то такое придумывает. Это называется мнительность. И вот вам уже 70 лет, а вы все отравляете себе жизнь с детства. И охота вам?

Телезрительница: – Понимаете, в чем дело...

– Понимаю. Я даже понял, что такое «глазливая» из вашей речи, теперь буду знать.

Телезрительница: – Дело все в том, что мне люди говорят: «Не смотри, а то после тебя трясет»...

– Так пусть трясутся на здоровье, вас-то почему это беспокоит? Даже интересно: села в автобус и как посмотрела на всех, как их всех затрясло! А, может, кто и с лавки соскочил, а вы на его место сели. Я тоже, бывает, на иного как посмотрю! Его в дрожь кидает. Ну так и что? Давайте соревноваться. Приезжайте ко мне, будем в переглядки играть, кто кого.

Телезрительница: – А куда к Вам приезжать? Вы ведь в Москве, а я на Урале.

– Ну вот, видите, как интересно. Я на Урале тоже бываю. А то и приезжайте в Москву. Ради этого стоит, раз вы так мучаетесь. Мы вас полечим.

Следующий вопрос: «Объясните, пожалуйста, как возникло в Церкви учение о мытарствах? Ведь это не догмат Церкви и к Священному Писанию никакого отношения не имеет».

– Есть же Предание. Например, мы празднуем праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. В Предании Церкви это событие существует, но в Священном Писании об этом ни слова.

Да, у нас многие праздники возникли как следствие Предания.

– Да. Воздвижение Креста Господня. Событие было, это исторический факт, отражен и в хрониках. А в Писании, конечно, нет, там описываются события до того. А это уже поздний праздник, связанный с победой христианства. Мама Константина Великого пожелала как императрица увидеть Крест Господень, собрала большую экспедицию, поехала в Иерусалим. Это было огромное предприятие, в нем сотни людей участвовали.

Насколько все-таки это учение действительно заслуживает нашего внимания? Эти мытарства...

– Мытарства, то, что о них рассказывается в житии блаженной Феодоры, – это все-таки восприятие через призму ее сознания. Николай Васильевич Гоголь, может быть, это по-другому рассказал бы. Нужно понимать, что это не точная фиксация того, что будет с каждым, а все-таки интерпретация через личность рассказчика, который пережил такой мистический опыт после того, как душа вышла из тела.

Всего вам доброго, с праздником!

Записала:
Елена Кузоро

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475