Протоиерей Димитрий Смирнов: Самое главное – воспитание детей

Мы вновь по традиции встречаемся в этот воскресный вечер. Для меня честь вести беседу с Вами. Совсем недавно Вы участвовали в видеомосте «Москва – Казань» на тему «Роль духовных центров в профилактике абортов». Расскажите, пожалуйста, об этом форуме. Что на нем обсуждалось?

– Этот форум, как я понял уже участвуя в нем, затеяли наши родные татары: борьба против абортов более или менее заметна внутри церковного сообщества, а внутри исламской уммы, особенно татарской ее части, это как-то недостаточно звучало. И вот инициаторы этого телемоста решили провести такое общение. Я считаю, что вполне удачно. Конечно, там были представители нашего медицинского сообщества (тоже из татар), которые обычно по этому поводу говорили такие вещи, которые должны успокаивать публику – например, что «количество абортов снижается, должны людей обнадежить». Или: «мы не запрещаем аборты – все наши женщины, как в 30-х годах, пойдут в грязные подвалы и у грязных вонючих старух будут делать аборты в антисанитарных условиях», совершенно забыв, в каком веке мы живем. А большинство абортов у нас в стране делается как раз не в государственных учреждениях, а в частных. Не хочется сказать «медицинских учреждениях» – в частных лавочках по убийству детей.

Это не поддается статистике.

– Не поддается. Более того, они дают такую успокаивающую цифру, что у нас, по статистике, несколько меньше, чем миллион абортов, хотя миллион убитых детей – это мало, что ли?

Ежегодно 1 200 000...

– Ну, там разная цифра плавает, мы тоже получаем, но даже от высокопоставленных медицинских работников мы получали цифру 5 миллионов… Я этой темой занимаюсь четверть века – все это уже в зубах навязло, все аргументы произнесены, но, как всегда, это разговор слепого с глухим. И даже призыв Святейшего Патриарха хотя бы убрать эту казнь наших сограждан из медицинского страхования, пока не удается осуществить.

Поэтому все граждане Российской Федерации, независимо от их вероисповедания или отсутствия такового, так или иначе участвуют в убийстве детей, потому что платят абортный налог. Он обеспечивает желающим женщинам, которые не хотят платить частной клинике 5 000 рублей (в среднем такая цена, бывает и 10–15 – чтобы занавесочки были на окнах, цветочки: убивать людей им хочется в приятных условиях, может быть, даже под хорошую музыку. Не знаю, за что там деньги платят, может быть, особые препараты, которые обезболят эту процедуру надолго), а сделать аборт обычным образом, в роддомах. В одной комнате детей спасают, в соседней – убивают, все нормально. Потом можно выйти, собрать митинг о правах детей.

Вот об этом всем сказали в очередной раз – я не ленюсь это повторять в надежде, что вода камень точит и что-то сдвинется. Я твердо в это верю, потому что вижу: хоть и медленно, – я свой народ знаю, русский мужик очень медленно запрягает, но, может быть, потом будет так быстро ездить, что в движении за сохранение жизни маленьких, ни в чем не повинных сограждан мы будем впереди планеты всей, а не только в космосе или синхронном плавании.

Кто виноват в абортах? На ком лежит большая ответственность – на мужчине или женщине?

– Больше всего виноваты Карл Маркс, Фридрих Энгельс с их «Манифестом коммунистической партии». Они были наследниками социалистических утопий, когда была идея, что семья отмирает и государство должно воспитывать детей. В этой струе, которая принесла нам эту кровавую муть из Европы на рогах Владимира Ильича Ленина. И вот в 1920 году он подписал декрет о разрешении аборта.

Первый в мире.

– Да. Американцы – в 1972 году, французы – в 1975-м, если кто хочет знать, какая у нас фора. Напомню, что за это время было уничтожено несколько населений России. Поэтому слова Христа «плачьте о себе и о чадах ваших» целиком относятся к нашему народу. Ко всему русскому народу, включая и татар, и башкир, и грузин, и армян, и русских, и, конечно, украинцев и так далее. Эта гекатомба, жертвоприношение, продолжается до сих пор.

Возникло такое явление (о нем я тоже говорил), как абортное сознание. То есть для нынешнего постсоветского человека это так же естественно, как для советского, – убивать своих детей, он к этому относится так же, как к чистке зубов: обычная процедура, которую не очень-то любят – дети не любят чистить зубы, но, дескать, надо. То есть «детей убивать надо, иначе будешь плодить нищету». Вот главные лозунги. Хотя нищета не от того, что дети живы, а совершенно по другим причинам.

Вот если бы эти пять миллиардов детей в год не погибали, как бы наша страна кормила этих детей? (Я задам вопрос, как будто я сторонник абортов).

– Пять миллионов детей. Пожалуйста: 100 лет назад средняя русская семья имела 7–8 детей – и всех кормили.

И обучали.

– Обучали, а женщины не работали (в том смысле, как сейчас это принято).

Работали по хозяйству.

– Ну, эта работа очень трудная. Самое главное – воспитание детей. А вообще, дети включались в семейное хозяйство. Руководил всем отец (или дед – в больших семьях). Я такие вещи наблюдал в той деревне, где у меня домик. Там живет многодетная семья, ребенок с пяти лет включается в хозяйство. Сначала пасет гусей, потом его обучают ворошить сено… К 15-ти годам он все умеет в сельскохозяйственных работах – и запрягать лошадь, и заниматься всеми домашними делами, птицей, знает все растения, которые он выращивает, как их сохранять.

Грибы, ягоды...

– Это уже баловство, главное все-таки – картофель, клевер, свекла, корма для скотины, как из молока делать творог, как продавать на рынке. Вот такая жизнь. И так жили 84% населения страны. Конечно, если я стремлюсь к городской жизни – отработал на конвейере, допустим, потом пришел домой, включил радио, позже уже телевизор – и все. А кормит меня дядя: я торгую недрами, а все покупаю в странах, где есть фермеры, которые кормят не только себя, но и меня. Ну, так можно жить. А если какая-то незадача в виде санкций – то сразу нечего есть. И приходится самим обрабатывать поля, которые раньше по 800 лет обрабатывались, а теперь все заросло деревьями толщиной с ногу. А все это были сельские земли, народ обрабатывал их. И чем больше детей – тем больше работников. Наоборот, каждому радовались. Земли у нас столько, что мы на территории России вполне можем миллиардов двадцать поселить без всякой тесноты.

Продолжим. Я – представитель молодого поколения, но анализирую прошлый век… Еще живы люди, которые родились в то время, пережили войну. Поистине страшное время – революция, послереволюционные годы. Ведь все было хорошо, население росло, экономика была второй в мире, были многообещающие результаты, которые в будущем могли привести к процветанию всей империи. Все разрушилось...

– Вы сказали, население росло. К началу перестройки русского населения стало меньше половины. А в 1917 году русское население составляло 84%. То есть русский народ, который построил это государство, собрал такое количество земли, вымирал. А наши братья казахи, киргизы, особенно узбеки, сейчас уже догоняют кавказцы – размножались. Но это будет уже совсем другое государство. Было примерно триста миллионов человек, но была и большая проблема. О ней писали русские писатели: в центральных русских губерниях (допустим, в Тверской или Тульской, Владимирской) население вымирало – рождалось куда меньше, чем умирало. В том числе от пьянства, конечно, от сердечно-сосудистых заболеваний. Так что было совсем не благополучно. Просто мы привыкли к рапортам в газетах, написанным красным цветом. На самом деле проблемы были очень серьезные, иначе и в голову не пришло бы затевать какие-то перестройки, говорить, что «экономика должна быть экономной»...

Я имею в виду дореволюционное время.

– В дореволюционное время, в пик экономики (перед Первой мировой войной), прирост промышленности был 13%. Мы никогда такого не достигали. Если бы не война… В те времена люди, которые профессионально занимались революцией (были даже группы людей, которые именовались профессиональными революционерами – делали революцию своей профессией), прежде чем затеять революцию, всегда затевали войну. Для чего нужна война? Чтобы вооружить народ. А потом, распропагандировав эту массу, двинуть ее на власть имущих. Такое с нами и было проделано, потому и удалось разорить империю. Буквально через три года люди, способные трезво мыслить, были в ужасе от того, что произошло.

Получается, перед революцией было нравственное падение? Можно ли так сказать?

– Можно. Оно длилось, вернее, подвигалось к этому не один десяток лет. В этом много постаралась великая русская литература, поэзия. Вот Александр Александрович Блок – я очень люблю его как поэта, но ведь это он писал о «Деве-Революции»: «О, Дева, иду за тобою!», – восклицал он. А когда увидел, что это за дева, тоже ужаснулся. Может быть, это повлияло на его раннюю смерть. Были окрылены этим...

Давайте перенесемся в наше время. Через год будет столетие этой трагедии русского народа. Сейчас у нас, в принципе, неплохая ситуация – Церковь свободна, можно проповедовать, даже идти в школы (с разным успехом, конечно).

– Идти можно, если пустят. По крайней мере, не везде.

По крайней мере, можно об этом разговаривать, даже в СМИ. Мы ведь сейчас говорим о положительной динамике в нашем обществе, ищем позитив.

– Церковь получила сейчас такую свободу, которой она никогда не имела 100, 200, 300 и даже 400 лет назад.

Но ведь эта трагедия может повториться.

– Разумеется. Мы видим: трагедия бушует на Украине. А ведь все те же самые люди. Так что это моментально. Нужны год–два обработки сознания – и обязательно будет результат.

Мы не будем говорить о политике, скорее, о духовной составляющей этой проблемы...

– Так ведь воздействие на человеческий ум – это духовное воздействие. Пусть со знаком минус. Дьявол упаковывает все это в такие обертки… Реклама – двигатель торговли. Так же продажа разных идей. Ну как людям вдруг понравилась идея, что человек произошел от обезьяны? Смотрите, как интересно. Уже более полувека, как наука, которую боготворят люди, доказала, что обезьяна и человек – это два разных существа, и человек никак не мог произойти от обезьяны. Но везде в Европе в школах преподают исключительно эволюционный путь происхождения человека. Не просто абсолютно ненаучный, а конкретно антинаучный.

У нас в школах тоже его преподают, меня так учили.

– Да, и сейчас, и завтра будут учить. Хотя любой человек, который хотя бы на уровне популярных журналов читает статьи по биологии, антропологии, знает, уже все знают.

Любой школьник может зайти в интернет и прочитать, нужно чуть-чуть времени.

– То, что человек может, я знаю. Но ведь он все равно поддается общему мнению. Очень трудно человеку, даже если он до чего-то дошел, выразить мнение против того, что принято.

А что это за мнение – это вредительство, попустительство, безалаберность?

– Еще Аристотель заметил, что человек – животное общественное. Если все начнут Черное море называть Фиолетовым, очень трудно будет сказать, что оно Черное вопреки всем. Человек хочет быть, как все. Это заметно еще в школе. Ребенок начинает страдать: мама, вот у всех есть, а у меня нет. А, собственно, с какой стати? У всех парнокопытных есть рога, и что, у тебя должны быть?

Вопрос в том, какая вообще задача Церкви – в нашем мире, как Вы уже отметили, безграничной свободы?

– Продолжать Христово дело на земле. Проповедовать Евангелие, учить духовной жизни и преодолевать грех, с помощью таинств очищать людей от греха. Тем самым приуготавливать душу для спасения. Спасение происходит только благодатью Божией, а благодать – из таинств.

Сейчас строится очень много храмов в Москве...

– Да, но мы еще не построили и половины храмов, которые были в Российской империи.

Что важнее: количество людей в храме или качество? Ведь не всегда видны результаты деятельности.

– Есть давно замеченный закон перехода. Чтобы спасти человека, нужно, чтобы он пришел в храм: без Евхаристии он спастись не может – Евхаристия совершается в храме, а в храме существуют вспомогательные вещи, такие, как воскресная школа, церковная проповедь; существует телеканал «Союз». Все это церковные миссионерские проекты, где можно объяснить человеку.

Перед поездкой к вам я повстречал знакомого таксиста. Зовут его Саид. Он сейчас нас смотрит (сказал, что будет смотреть). Вот, наши братья-мусульмане с интересом смотрят наши передачи. Мы с ним всегда здороваемся. Он стоит на одной точке, а я там всегда сажусь в автомобиль, когда еду сюда. Очень милый человек, на редкость приятный. Саид, привет!

Церковь свою миссию продолжает. Каждый христианин должен нести апостольское служение, но в ту меру, которую он в состоянии нести.

Что может сделать христианин, чтобы принести пользу Церкви Христовой?

– Спастись. Как древние русские люди говорили: «Спаси себя – и хватит с тебя», ведь вокруг тебя спасутся тысячи. Если ты свят, то и дети твои будут святы: они увидят, что значит любить жену, воспитывать детей в христиан и так далее – они увидят совершенно иную жизнь, которая отличается от телевизора, от того, что мы видим в школе, на улице.

Готовясь к эфиру, я заметил такое выражение в интернете: вера – это мода. И замечаешь, что у интеллигенции сейчас принято верить в Бога, ходить в Церковь, участвовать в таинствах. Не находите ли Вы, что это ненормальная тенденция в нашем обществе?

– Я этого не наблюдаю. Правда, я в сетях не существую, как-то времени на это нет, мне более нравится жизнь естественная, чем виртуальная. Я не представляю. Богослужение в среднем у нас идет два с половиной или три часа – кто это из соображений моды способен простоять всю службу?

Президент стоит на службе.

– Президент – верующий человек. Я тоже стою. Но мы-то стоим осмысленно. А просто – чтобы надеть модные ботинки, галстук и модно простоять? Ну, понимаю, ради того, чтобы сфотографироваться с Президентом, раз в году побыть там на Рождество (тем более, наш Президент обычно уезжает в деревню, появляется редко, раз в 10–15 лет). Так что особой нужды нет. Поэтому какая мода? Ну даже если какой-то крупный государственный человек постоит на той службе, где присутствует Президент, это что, мода? Если он был один раз?

Может быть, это обрядоверие?

– Нет-нет. Чтобы верить в обряд, нужно его знать. А как же человек, обремененный даже двумя образованиями, Академией госслужбы или каким-нибудь институтом нефти и газа имени Губкина, – и вдруг еще у него обрядоверие? Даже дикторы телевидения не в состоянии правильно назвать обряды: хотя люди специально готовятся, но уж, по крайней мере, ударение перепутают, это факт. Не знаю, никакой особой моды… Мода – это вещь, привлекающая людей, у которых есть: а) деньги; б) свободное время. Если есть деньги – то тебе клевреты все делают: покупают костюмы, модную машину, модный самолет, дачу в модном месте. Ты этим не занимаешься – все как бы само, ты не участвуешь. Или у тебя нет никакой занятости и ты смотришь модные журналы, сам строишь себе дом по этим журналам. А нормальные люди что ели, то и едят… Хотя «Модный приговор» все смотрят, однако ясное дело, что такие наряды люди не будут носить на работу, и так далее. Это очень талантливая передача – и все.

Совсем недавно был назначен новый Уполномоченный по правам ребенка при Президенте Российской Федерации. Это близкий нам по духу человек, матушка, муж у нее священник, она многодетная мама. Каково Ваше мнение по поводу этого назначения?

– Я знаком с ней уже лет 10, всегда были самые хорошие впечатления. Мы соратники, у нас полное единство по всем вопросам. Поэтому я очень рад. Дай Бог! Конечно, на хрупкие женские плечи лег такой груз ответственности, но у нее характер вполне твердый. Можно сказать, она молодец. Глядя на нее, можно сказать: «Есть женщины в русских селеньях». По ее внутренним возможностям это вполне ей по силам.

Она мама, младшему ребенку еще нет и года, если не ошибаюсь, – как она совмещает свои обязанности с обязанностями жены?

– Как она совмещает, не знаю, я в гостях не был.

Но правильно ли так оставлять семью?

– А почему обязательно оставлять? Дело в том, что она сейчас – государственный служащий. За жалованье, что она будет получать, вполне можно нанять нянек-мамок и поварих, и у нее получится даже больше времени отдавать воспитанию детей.

Когда женщина работает – это хорошо или плохо?

– Это очень хорошо, если работа направлена на ее детей. Вот в отдельных случаях будет направлена на всех детей, особенно нуждающихся в защите. Это, по-моему, стоит того. Конечно, мужу здесь придется больше помогать.

Дай Бог, чтобы все получилось, искренне рад этому назначению.

– Да, мы молимся, чтобы Господь укрепил.

С самого начала мы говорим о семье. Ведь и наш Президент, и многие деятели, и Святейший Патриарх говорят, что крепкая семья – это фундамент государства. Как Вы думаете?

– Семья была всегда. А государство было не всегда. Почему? Потому что государство – это институт, это создание рук человеческих. А семья – создание рук Божиих.

Записала:
Маргарита Попова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475