Иеромонах Никодим Шматько: Символический язык Православной Церкви

Тема сегодняшней передачи – «Сакральный и символический язык Православной Церкви – Священного Писания, богослужения и православных традиций». Почему эта тема сегодня актуальна?

– Дорогие братья и сестры, эта тема выбрана не случайно. Она связана с неким небольшим опытом преподавания, миссионерской, катехизаторской работы. Все время сталкиваешься с одной проблемой – мы не понимаем, как мы общаемся друг с другом. Каждый получает определенное воспитание, образ мышления. Казалось бы, мы учимся в одной школе, живем в одном государстве, но в силу определенного духовного устроения мы под разными терминами понимаем разный смысл. Так как мы православные христиане, возьмем сразу же наши слова, которые имеют для нас определенную духовную ценность.

Мы созданы по образу и подобию Божию – и уже с самого начала библейской истории говорится о тех свойствах души и составе человека. Дни творения написаны символическим языком, как и вся Библия. Также и богослужение составлено и совершается символически – как текст, так и сами действия. Я к вам пришел тоже в символической одежде. На мне символическое изображение жертвенной любви (наперсный крест). Мы видим на экране это символическое изображение (фото православного креста на вершине Афона). Но все-таки это символы, которые определяют, объединяют нас и раскрывают. А давайте уберем эти символы и поговорим просто о вопросе веры.

Человек неверующий скажет: для меня этот термин вообще не имеет никакой роли. Но все равно скажет: я верю в свои силы, в силы природы, в свои способности и так далее. То есть он принижает веру, а не возвышает ее. Важно понимать, что есть вопрос совести, веры, суда (ведь есть суд земной и суд Небесный)… Православные христиане в общении, при произнесении того или иного термина всегда пытаются найти духовный смысл. А когда встречаются с людьми невоцерковленными или околовоцерковленными, то под словом «любовь» у человека невоцерковленного сразу ассоциация: он насмотрелся фильмов, романов, «Богатые тоже плачут» или боевиков, у него голливудское понимание любви. То есть телесная, чуть-чуть, может быть, душевная.

Но никак не духовная.

– Но никак не духовная. И эта символика, то есть каждое наше слово – как айсберг. Как живет айсберг: одна восьмая его располагается снаружи, а семь восьмых – внизу. И получается, когда мы говорим «верую», для человека неверующего семь восьмых наполнено верой в экстрасенсов, инопланетян, в домового, в барабашек – во все, кроме Истинного Бога, веры в Троицу. Казалось бы, говоришь людям, а они отвечают: да этого не может быть, потому что ваша вера непонятная. А почему непонятная? Почему мы говорим одними и теми же словами, даже одной и той же интонацией, но напрочь не понимаем друг друга? Потому что духовное устроение человека разное.

Общество может быть разным, у определенной национальности, например, определенная вера. То есть мало того что люди разделяются на верующих и неверующих, так еще и верующие люди разделяются между собой. Вот в вере мусульманской шииты, сунниты ссорятся. В вере христианской есть католическая, протестантская, Православная. Когда мы говорим о мусульманской вере, православные христиане говорят, что такой верой они не хотят верить. А мусульмане говорят, что такая вера, как у нас, им не нужна. Терминология одна и та же, символика, обозначения корневые, но разный смысл. И возникает вопрос: где же тот истинный смысл, смысл, который нам дал Бог, Который нас спасает? Поэтому символы условно имеют таинственный смысл, поэтому и тема у нас – сакральный...

...символический...

– Символический язык, сакральный… Есть такое понятие, как христианские ценности. Какая самая высокая христианская ценность?

Любовь?

– Это слово – любовь! Любовь, но она должна быть как-то обозначена. В Евангелии от Иоанна: В начале было Слово, и Слово было у Бога (Ин. 1, 1). Апостол любви пишет в основном о любви, но через слово, потому что мы ведь должны выражать свои чувства. Нам дан дар речи. «Вера от слышания», – говорит Господь. Смотрите: вера от слышания. Оказывается, то, что мы слышим (соответственно, и видим), влагается в наше сердце. Мы уже ориентируемся на определенный духовный уровень, и каждая символика имеет духовный смысл.

Если мы подарим ребеночку игрушку, которая будет кричать, верещать, будет агрессивно настроена, что мы получим? Мы получим агрессивного ребенка. А если мы дадим символическую игрушку, например ваньку-встаньку? Православная? Это непадательное состояние. А почему ванька, почему не «петька»? Часто задаю такой вопрос. Именно «ванька» – благодать, то есть непадательное состояние. То есть христианская игрушка уже закладывает в себя духовный, сакральный смысл – спасение человека через достижение непадательного состояния. Когда же это состояние? А вот другие символы нашего духовного возрастания – девять заповедей блаженств. Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8). Вот когда ты увидел Бога, когда вкусил вкусную пищу, тебе уже ничего другого не надо. Ты уже изгоняешься за правду, становишься мучеником. Об этом я скажу чуть дальше.

Первое, что хотелось бы сказать, – сакральный смысл. Мы будем обращать внимание не на то, что сказано в «Википедии», в Советской энциклопедии, еще что-то, а постараемся сегодня обратить внимание на эти семь восьмых. Показать, почему наша православная символика самая актуальная, самая лучшая, потому что с ней сейчас борется огромное количество людей, желающих уничтожить нашу веру. На чем зиждется наша вера? Она зиждется на символическом языке. Если уничтожим символический язык, уберем иконы, храмы, кресты, облачения, богослужения… Конечно, вера в душе, но как ее передать? Должны быть традиции, православные традиции, православное богослужение. Ведь это способы передачи духа. Может быть, сказано грубо, но это своего рода троянский конь, только в хорошем смысле.

То есть под красивой игрушкой мы передаем православный дух – ванька-встанька, пирамидка, птичка с двумя крылышками (символ послушания и молитвы, труда и молитвы), женские платки, кокошники (эта традиция идет еще с язычества, но мы ее воцерковили), длинные платья. А как у славян было? Символическим языком были вышиты именно обереги. Пусть они были неправильные, но они были написаны символическим языком. В каждом народе. Например, древние восточные ковры – символизм, на них были написаны слова Корана, или святые слова, или слова Священного Писания. …Вот мы едем за рулем машины. В современном мире даже не сдать правила дорожного движения без знания символического языка – как ехать по Москве, где разметка у дороги, нельзя пересекать две сплошные полосы (это же символический язык), за это штраф. А у нас получается, какие мы хотим символы? Идет православная христианка или молодой человек, христианин, а у них какие-то изображения свастики, причем свастика тоже имеет разный духовный смысл. Какой смысл ты вкладываешь в нее? Или изображения дракона. Я православный христианин, а у меня изображения дракона. Это как-то не очень совпадает.

Какой смысл носит изображение дракона?

– Кто у нас дракон? Дьявол, сатана. Если углубляться, время у нас ограничено, мы должны осознать, что в этом мире (если продолжать тему, я сразу брошу тезис вперед, а потом постараюсь его объяснить) идет борьба символов. Кто больше продвинет, прорекламирует (скажу по-современному) символику, за тем народ и пойдет. Такое воспитание мы и получим.

Недавно в Москве на выставке, поверьте мне, продали двадцать тысяч экземпляров детских книжек (с семи или даже с пяти до четырнадцати лет; для меня специально принесли, даже не пожалели денег, купили, жалко я не взял). Это две книжки – для девочек и для мальчиков. Как вы думаете, что на них было изображено? Где-то около 60 страниц, глянцевая бумага, не пожалели денег, все распечатали, продают почти за бесценок. Почему? Потому что в них сплошные черепа, инопланетяне и как свои мозги перекачать в интернет, в компьютер. А это же программа мирового закабаления, будущего закабаления.

Я уже сказал, что есть язык символический. Символ – это мост своего рода. Мне нравится такое определение. Есть другие переводы – «палочка» и другие… Я преподаю основы Православия, катехизис на курсах, Ветхий Завет, миссиологию, историю мировых религий. Из этих предметов все больше и больше понимаю, что во всех предметах есть своя символика, свое направление, свои какие-то вопросы, но все предметы объединяет символический язык. Особенно меня поддержат иконописцы, как можно без иконописи? Как можно увидеть богослужение в храмах, где нет икон? Он как пустой. А где есть, он наполнен. Недаром же некоторые люди заходят и говорят: я здесь не могу стоять, на меня все иконы смотрят. То есть они пробуждают совесть. Это символы, которые пробуждают нашу совесть к спасению, к очищению. То есть мост соединяет землю и Небо. А есть символы, мосты, которые соединяют землю и землю. Корпоративные символы, символы зарабатывания денег, комфорта.

Символ доллара...

– Да, евро. Посмотрите на доллар. Там же изображен треугольник, а внутри глаз. И новое мировое правительство. То есть они создают свои символы. А мы свои символы теряем, отдаем их на попрание. А сколько кощунственных выставок было! Когда Господа изображали в различных рекламах, Матерь Божию и так далее. Это значит, они хотят подорвать нашу молодежь, разрушить наш духовный смысл, перевернуть айсберг вверх ногами, чтобы люди не встретили Христа, а встретили антихриста. То есть вопрос символического языка, думаю, должен рассматриваться не просто в рамках семьи, личности, общества, даже на уровне государства.

Это вопрос общественной безопасности, национальной безопасности. Казалось бы, он маленький. Но как мы знаем, все войны, которые сейчас происходят – в Сирии, Ираке, Иране, Ливии, – имели и имеют религиозную основу. Экономических, политических войн, в общем-то, если брать по-крупному, не бывает. Это результат того, что сто лет назад одну часть людей научили думать так, а другую часть… Возьмем то же христианство. Враг рода человеческого каким-то образом изменил духовный смысл, и символика изменилась. Как крестятся католики, а как мы? У нас – вера в Пресвятую Троицу (три пальца щепотью) и Двоицу (два пальца) – Богочеловека. (Далее изображает крестное знамение.) Мы освящаем свой ум, свои глазки, свои чувства, свои уста, то есть перечеркиваем все плохое, что у нас есть, освящаем свое гневное сердце, свои чувства и призываем благодать справа налево, потому что именно с правой стороны был расположен благоразумный разбойник. Даже символика: благо – благодать, разуметь. Он разумел, от чего может получить благодать, – от покаяния. И он принес покаяние.

И вот мосты, которые наводит именно православный символический язык, – это мосты между землей и Небом. Есть мосты земные, а есть еще мосты подземные: сатанинская символика, масонская, других религий. Возьмем тех же кришнаитов. Я не обижаю людей, я просто обозначаю и привожу примеры, что нельзя молиться перед экзальтированным синим мужчиной с синим лицом, да еще с клыками (у кришнаитов). Пусть не обижаются, но это же они изображают его в своей «Бхагавад-гите». А в других религиях свои изображения… Посмотрим на католические изображения (опять же я не обижаю их, а просто взираю) и на православную икону. Православные иконы строгие; разумный, внимательный взгляд, который ожидает покаяния. А у них – Господь распятый открывает Свои уста, видны зубы. Где на нашей православной иконе мы увидим зубы? Нигде. То есть идет подмена. Христос получается чувственный, а в Православной Церкви Он духовный.

То есть теряется устремленность к Небу.

– Да, а где эта устремленность? И тут следующее слово, я в теме его не обозначил. Символизм православный всегда подразумевает покаяние. Символический, а второй термин – покаянный. То есть только покаяние соединяет нас с Богом. Что значит «покаяние»? Это значит изменить образ своих мыслей, не гордиться, чтобы не одолевало славолюбие, изменить образ действия, воля. То есть волевые усилия, воля – это второе свойство души. Первое – ум. А третье – чувствование. Чтобы мы не чувствовали, как комфортно сидеть в кресле, а чувствовали Христа своим сердцем. Чтобы не чувствовать этого комфорта, некоторые святые надевали на себя вериги. Ведь это тоже было некое подражание Христу. То есть символический, покаянный язык возводит нас. Мы телесное, душевное, духовное, поэтому символический покаянный язык возводит нас на духовный уровень.

Католическая Церковь и другие религии душевные. Нельзя, чтобы душевность была выше духовности. Что и произошло у них. Надо помочь им, если они согласны, возвыситься, отказаться и от душевности, экзальтированности, всех этих изображений. Западный мир потерял именно духовную символику, духовный смысл содержания богослужения. Почему на богослужения у них мало приходят, почему костелы пустеют? Потому что за символикой, пусть даже она будет православной, нет духа. А почему нет духа? Потому что символика уже начинает искажаться. Я уж не говорю о телесной символике. Эротические журналы и так далее только возбуждают психику и вообще самоуничтожение человека.

Третья характеристика нашего языка после «символический» и «покаянный» – богоспасаемый. Это пронизывает все богослужение. Пронизывает все Священное Писание. Священное Писание можно обозначить некоей моделью, первой моделью. Богослужение – вторая модель. А православная традиция – это третья модель. Но все они, как матрешки, входят друг в друга и дополняют друг друга. Православная традиция помогает молодому поколению понять богослужение. Осмысленное богослужение и участие в нем приводят к Священному Писанию. Изучение Священного Писания помогает раскрыть богослужение. Участие в богослужении помогает нам жить в православных традициях, по «Домострою» и по девяти заповедям блаженств.

Недаром (возвращаясь к духовной символике) мы не говорим «декларация веры». У нас есть двенадцать положений Символа веры, мы же не говорим «декларация веры», «гимн веры». Можно же так сказать? Святые отцы шести Вселенских Соборов, да и Седьмого тоже, могли бы сказать: слушайте, давайте назовем не Символ веры, а декларация, гимн, песня веры. Нет, они назвали символом. То есть символический язык – не только покаянный. Здесь принцип воронки. Сначала мы покажем, что символический язык очень важен и что он только в духовном смысле, потом мы даем направление, воронку, берем и разворачиваем вверх. Чтобы легко было запомнить. То есть наша молитва, покаянные слезы устремляются вверх. А для чего это делается? Для того, чтобы спасти нашу сущность.

Соответственно, язык Священного Писания, богослужения, православных традиций не только символический (воронка), не только покаянный, а еще и антропологический. Иногда в Священном Писании мы слышим такие слова: «плещма Своими осенит тя». Мы Бога делаем антропоморфным, в чем нас обвиняют атеисты. А мы говорим: дорогие братья (в Адаме и Ное они все равно нам братья) и сестры, вы же понимаете, что мы обозначаем… Как еще по-другому выразить наше единение с Богом? Через наши свойства. И мы называем Бога всеправедным, вседовольным, всемогущим, неизменным. И правильно делаем. Но на самом деле это ограничивает Бога, и наши слова только помогают нам увидеть. Таким катафатическим, апофатическим богословием мы показываем, что Он выше нас. Например, мы малы, немощны, а Он всемогущий. То есть мы это делаем для своей души, своего тела и своего духа.

Антропология здесь наблюдается, например, в Священном Писании. Возьмем яркий пример: дьявол искушает Господа трижды. Почему не четыре раза, не пять, не шесть, не один? Я думаю, это символично: это искушение по уму, по чувству и по воле. То есть дьявол проверяет, как соединились Божественная природа, безымянный пальчик, недаром же он называется безымянным, опять же символ. Почему в русском народе этот палец называется безымянным? Потому что обозначает Божественную природу. Без имени! Нельзя назвать по-настоящему имя Бога, а назвав Его, мы Его ограничиваем. Даже сказать: Всемогущий. Одно слово. А как Он Всемогущий? Почему Он не может создать камень, который Сам не сможет поднять? Значит, надо назвать еще другое свойство: Он Всеведущий. То есть Ему не нужно создавать этот камень. Мы говорим: Он создал свободную волю человека, а это и есть камень, который Он не хочет без нас поднять.

То есть в догматике огромное количество символов, в богослужении тоже. Красный цвет, зеленый, белый. Пасхальный цвет – красный. Зеленый – преподобнический. Богослужебный потир – символ Чаши. Мы видим, как написана «Троица» Андрея Рублева – Бог Отец, Дух Святой, в центре Господь, а здесь Чаша. (Изображает руками положение фигур, образующих Чашу.) Получается, стоит Чаша, а еще Бог Отец и Дух Святой образуют Чашу. То есть символизм. Святые держат руку на себе, на сердце – символ очищения наших чувств (как преподобный Серафим Саровский). Другие держат крест как символ мученического венца, что они пострадали за Христа, пролили кровь. Мы видим, что эту символику кощунственно искажают.

Мы дошли до того вопроса, что враг рода человеческого пытается подменить эти символы. Мало того что устранить их, как это было в ХХ веке. Ему не нужна православная духовность. Она мешает ему паразитировать на человечестве, мешает грешить. Человек перекрестился, помолился, причастился – и все, дьявол теряет контроль, свою силу. Он набирает силу, когда мы грешим все больше и больше. А как он разоблачает нас? Через рок-музыку, концерты, развращенную символику он пробуждает, возбуждает людей.

Так вот, я не договорил. Наблюдается антропология, то есть дьявол искушает сластолюбием, потом сребролюбием, а потом славолюбием. Соблазняет Его по телу (сделай хлеб (из камней)); второе – чувственные наслаждения, которые больше к нашим плотским: соблазняет его богатством (сребролюбие, волевой человек – «время – деньги», «деньги будут – счастье будет», он все деньги зарабатывает, волевые усилия); соблазняет тщеславием: ты же Сын Божий. Бросься с крыши храма, и Тебя возьмут. Соблазн прелестью. То есть мы видим, что богослужение тоже антропологично. (Окончание следует)

Записала:
Маргарита Попова

Полную версию беседы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475