Архимандрит Алексий (Поликарпов): Духовное уединение

Хотелось бы обсудить тему духовного уединения. Варсонофий Великий пишет: «Пока ты пребываешь с людьми, ожидай скорбей, опасностей и приражения мысленных ветров. Когда же достигнешь в уготованное тебе пристанище безмолвия, тогда не будешь иметь страха». Как правильно истолковать понятие «духовное уединение»?

– Духовное уединение – это единение с Богом, когда не просто физически, по месту пребывания мы отделяемся от людей, а когда наше сердце, ум, чувства принадлежат Богу. Конечно, это большой подвиг. Часто мы бываем просто рассеянны, часто ум наш заполнен чем угодно, кажется, мы далеки от Христа.

Святые отцы говорят, что видели многих и многих спасающихся молчанием, многоглаголанием же – ни одного. Язык нередко бывает нашим врагом, и поэтому мы просим у Господа молчания, смирения, терпения.

Важно, что когда мы предстоим пред Богом, контролируем все свои мысли, чувства, тогда Бог пребывает с нами, а мы с Ним. От слов своих мы или оправдаемся, или осудимся, если они направлены не в Божию славу. Мы говорим то, что нам подчас и не нравится, но мы должны прислушиваться к своей совести и разуму, и, таким образом, через наших ближних (а с ними мы общаемся постоянно) совершается или спасение, или погибель наша.

Само по себе место нас не спасет. Подвижники благочестия, святые отцы говорили об этом, обращаясь к людям, которые руководствовались их советами и наставлениями. Преподобный Макарий Оптинский писал в одном из своих писем: «Вы видели суету в монастыре, а теперь Вы живете у себя в имении спокойно. Но не следует обольщаться, что Вы избавлены от страстей». Хотя у святителя Тихона Задонского есть такое выражение: «Всех люби и всех беги, да звенит глас сей во уши наши». Но, прежде всего, сердце чисто созижди во мне, Боже, и тогда дух прав обновится во утробе моей.

Очень тяжело быть всегда спокойным и молчаливым, очень трудно сейчас в мире промолчать, проявить спокойствие. Общество иногда очень негативно настроено к людям, которые ведут себя отрешенно. Многие светские люди не очень хорошо относятся к православным, которые пребывают в своих мыслях...

Мы можем в студии восхвалять молчальников, а потом зайти в какой-нибудь монастырь, увидеть людей, погруженных в себя: у них действительно уединение и молитва, – и мы к ним можем отнестись очень предвзято, даже с неким осуждением. Как правильно вести себя и как правильно относиться к таким людям?

– Это зависит от нашей внутренней заполненности. Если наше сердце с Богом (это высокие слова, но мы же контролируем себя), наша совесть нас подчас обличает или мы знаем, что ведем себя правильно. Преподобный Амвросий Оптинский со свойственной ему духовной силой в обращении к простому человеку говорил: «Можно спастись и в миру, только жить надо не на юру, а тихо» – с Богом, взвешивая каждое слово. Молчание как раз обязывает нас к тому, чтобы мы вели себя по заповеди. Человек должен бороться с собой: подчас слова летят, как шелуха, мы не даем себе отчета, а потом совесть нас обличает. Отсюда желание внутреннего уединения и единения с Богом и святыми.

Мы знаем, как спасались подвижники – были молчальники, и сейчас есть католические ордена, члены которых говорят либо определенные слова, либо вообще молчат. Это кажется трудным. Можно говорить целый день и не согрешить, а можно молчать и много согрешить в сердце, душе своей.

Когда старцы принимали людей, общались с ними и отвечали на их вопросы, то ученики, глядя, к примеру, на преподобного Льва Оптинского, говорили: «Батюшка, как Вы можете так общаться с народом? Это же тяжело». Он говорил: «Да, если нужно, я могу целый день говорить на пользу, но именно тогда, когда это слово имеет цену и вес».

Исаак Сирин как раз и говорил: «Кто любит собеседование со Христом, тот любит быть уединенным».

– Да, молчание есть тайна будущего века.

Действительно, очень тяжело иногда промолчать и быть очень спокойным. У нас, в современном монашестве, есть ли подобные случаи, когда монахи брали на себя подвиги, например, молчания?

– Когда человек живет уединенно, то он уже поневоле молчит и старается быть скупым на празднословие. В Греции есть монастыри (в России их весьма немного), которые открываются и закрываются в определенное время, можно прийти и не войти в монастырь: там сейчас время исихии – время молитвы, спокойствия, чтобы насельники или насельницы могли побыть в уединении с Богом. Это необходимо каждому из нас.

Есть замечательная книга Сергея Большакова, где он говорит о молитве и приводит разные беседы с иноком, с монахом, с молодым послушником. В одной из бесед так говорится молодому послушнику: «Сейчас ты молод – ждешь пострига, сейчас лето – ты ждешь зимы, и поскольку ты постоянно чего-то ждешь, находишься в исканиях, твой ум и сердце неспокойны, а когда ты уже успокоишься, тогда у тебя будет и молитва».

В этой книге и мирянам рекомендуется уединяться на какое-то время, и приводится пример: в Финляндии у одной женщины была дача в лесу, и она во время отпуска приезжала туда на целый месяц по совету своего духовного руководителя. Там она как бы отстранялась от всего намеренно и через это очищала свое сердце, приобретала покой, мир, тишину и таким образом заряжалась этой благодатной силой на целый год. Когда она возвращалась к своим мирским делам, у нее уже был такой внутренний заряд. Каждому из нас в какой-то мере это может быть добрым советом.

Один-два или три дня запретить себе о чем бы то ни было думать, чтобы мысли остановились, – это, конечно, сложно. Святые отцы говорят: «Ум наш как река, мысли приходят и уходят, а наше дело – не принимать их». Мысли должны быть с Богом. По крайней мере, как говорит преподобный Паисий, добрые помыслы нужно привлекать, а с худыми бороться, отсекать их. Но я думаю, что каждый в свою меру делает это (особенно православные христиане) и знает, насколько это непросто, но и насколько это бывает благодатно.

Порой замечаешь, как скажешь что-то не то, потом жалеешь, а слово уже не вернешь.

– «Слово не воробей...».

Да, как подметили наши мудрые предки, «вылетит – не поймаешь»… Некоторые постулаты монашеской жизни мы спокойно переносим на мирскую жизнь. Скажите, как отличается духовная жизнь монаха от жизни простого мирянина? Есть ли какие-то существенные отличия?

– Мы все должны исполнять Евангельские заповеди, Господь дал Евангелие для всех – и для мирян, и для монашествующих. Каждый из нас должен в меру своих духовных сил исполнить Евангелие в жизни, но в монастырь приходят, чтобы по мере сил уединиться, соединиться со Христом. Приносятся обеты: не говорится о молчании, но говорится о том, что монах будет пребывать в этом монастыре. И не самонадеянно так отвечает, но «если Бог будет мне помогать, я буду пребывать в целомудрии, послушании и молитве». То есть цель жизни в обители – соединение со Христом. Может быть, мы ошибаемся, ленивые, нерадивые – для этого есть покаяние и сокрушение. Все устроение монастырское должно быть направлено на то, чтобы человек, отрешившись от мира (мир, по учению святых отцов, – это не то, что просто находится за стеной монастыря, а это есть совокупность страстей), боролся, прежде всего, с собой: «Дай, Господи, нам сил победить самих себя и потом уже соединиться с Тобой». Важно, что есть борьба. Конечно, есть и сложности, и трудности, но милостивый Господь каждому дает крепость, помощь, чтобы мы могли шествовать по пути спасения.

Преподобный Исаак говорит, что состояние бесстрастия заключается не в том, чтобы не испытывать страстей, а в том, чтобы бороться с ними. Из этого и складывается жизнь каждого христианина, в особенности монаха: он должен быть чуток к себе, должен стоять на страже своего сердца, и вот тогда можно говорить о том, духовно или не духовно он живет. Хотя какой тут может быть показатель? Мы не можем себя похвалить и сказать, что мы достигли бесстрастия, а есть такой критерий, по слову преподобного Иоанна Лествичника, что, если мы видим грехи свои, умножившиеся, как песок морской, тогда мы можем говорить, что мы на правильном пути.

Мы молчим и молимся Богу, молчим и стараемся подавлять в себе какие-то низменные грехи, мы молчим и стараемся любить ближнего, ведь если промолчим, то, по крайней мере, не огорчим своим словом другого человека. А это уже важно. Много есть и пословиц на этот счет. Одна из них – «отмолчался, как в саду отсиделся». Все это говорит, что мы должны и сами себя воспитывать, и Бог нас видит, и ангел-хранитель бережет и помогает.

Мы говорим об уединении, но есть еще такое явление, как одиночество, когда человек уединяется в свой мир и, по сути, отрешается от общества, практически ни с кем не общается. Как соотнести эти понятия: уединение и одиночество? Это разные понятия или они похожи?

– Один и с Богом – это хорошо, но бывает один с собой или с чем-то: как сказано, где сокровище ваше, там и сердце ваше. Чем наполнено твое сердце? Если ты отвечаешь на этот вопрос и совесть тебя не обличает – хорошо уединяешься, а если, создав себе кумира, чему-то или кому-то служишь, тогда будет только порок.

Сейчас очень много разных проблем, связанных с одиночеством. Люди часто ведут такой образ жизни, где общение с близкими людьми заменяется чем-то другим. Например, возникает интернет-зависимость: часто приходится слышать, что люди, находясь в четырех стенах, с помощью компьютера могут общаться с несколькими людьми, по тексту сообщения могут даже определить настроение своего собеседника, хотя не видят и не слышат его. Это какой-то бич нашего времени.

– Да, конечно, и тогда эта зависимость может управлять человеком, это страшно. И беда наша в том, что мы подчас не придаем этому значения, а начинается эта зависимость чуть ли не с младенчества, когда ребенка развлекают: пусть он смотрит на этот экранчик, только не плачет и не мешает своим родителям. Это вещь очень серьезная. От интернета может быть и благо, когда мы пользуемся им для достижения каких-то целей или для работы, и может быть очень большое зло, могут разрушаться семьи, когда член семьи выпадает и его не интересует судьба своей семьи.

Почему человек становится одиноким?

– Потому что остается без Бога.

А духовное уединение?

– Если оно духовное. Для чего оно? Если я стремлюсь к Богу, а Бог есть любовь и любовь общительна, я тогда выйду навстречу другому человеку. А если я замкнут в себе, если мое ego преимущественно для меня, тогда, конечно, я буду одинок.

Может ли духовное уединение объединять общество людей? Допустим, семья. Если в семье каждый будет замыкаться в себе и жить в какой-то отдельной комнатке, уединяясь так с Богом, это тоже может послужить во вред...

– Может быть, но если я уединяюсь с Богом, то я имею добрый плод, то есть становлюсь другим, борюсь с собой и исправляюсь, я выхожу навстречу своему ближнему, выхожу в общество. С чем выхожу? Мы же знаем примеры святых, которые спасались в пещерах, в расщелинах земных, уходили, уединялись, но тогда, когда они стяжали в себе духовный плод (мы знаем много тому примеров – египетские отцы, наши русские преподобные), они потом выходили и служили миру. И тогда уже мир раскрывал их кельи, приходил со всеми вопросами, заботами и тревогами, и они отвечали. И это уже было для них служение Богу и ближнему вот таким образом, отсюда понятия старчества, духовного окормления и единения.

Что делать человеку, который попал в ситуацию, когда, не имея уединения с Богом (даже если он при этом находится в Полноте Церкви), он чувствует себя одиноким, а это затем приводит к унынию, депрессиям и т.д.?

– Мы имеем такое духовное богатство Церкви – у нас есть духовники, примеры святых. И если, следуя этому, человек осознает, что он неправильно поступает, то, прежде всего, мы знаем, есть таинство Покаяния: человек покаялся, пообщался со своим духовником, получил нужный совет, может быть, не сразу его исполнил (трудно с собой бороться), но во всяком случае есть этапы роста, какие-то вехи – это важно. Мы имеем примеры подвижников, которые были в подобных ситуациях, но они всегда имели силы побороть это. Важно таинство Причащения, когда Господь врачует язвы людские, исправляет нас, помогает нам, мы же говорим: «…не в суд или в осуждение, но во исцеление души и тела». Этим православный христианин силен и богат.

Один вопрос задают наши телезрители: «Как через чтение духовных книг (Псалтири, Евангелия) достичь уединения?» – очень тяжело читать такие книги, понуждаешь себя. Результат приходит не сразу, как отмечают многие люди, но как правильно отнестись к этим моментам духовной жизни, чтобы достичь результата?

– Во-первых, это надо делать. Мне может быть трудно читать Евангелие подчас из-за недостатка времени или собственного нерадения, но я себя к этому понуждаю. Хоть немного, хоть несколько строк, и, тем не менее, я приступаю к этому Благовестию, зная, что слово Божие врачует душу и сердце до разделения всех этих пороков, страстей, и это важно.

Я помню, в академии покойный Владыка Питирим (Нечаев), читая Новый Завет, говорил на лекции: «Не можете много – хотя бы несколько строк возьмите, осмыслите их, это очень важно». Есть такой благочестивый обычай: когда люди читали Евангелие (может быть, главы или какого-то зачала, либо части, несколько строк), произносили также молитву, в которой говорится: «Господи, словами Святого Евангелия попали терние всех согрешений, и восстави этого человека (обычно молятся о близких), и возврати его к новой жизни».

Псалтирь – это книга, которая нам помогает, мы часто молимся об усопших, и там есть такие слова: «Молитва моя в недра мое возвратится» (Пс. 34, 13), то есть ты молишься и получаешь пользу.

К преподобному Макарию Оптинскому однажды приехал человек, и такая у него была смятенная душа, помыслы, трудная жизнь, а батюшка ему посоветовал читать Псалтирь. Потом этот человек пишет: «Читаю и ничего не понимаю». А преподобный ему отвечает: «Ты не понимаешь, зато бесы прекрасно понимают и бегут прочь. Читай пока не понимая, а когда-нибудь и понимать начнешь». Таким образом, это не просто мантра, которую мы механически произносим, со временем придут смысл и содержание, настроение. Это важно, потому что «дар молитвы дается молящемуся».

Знаю другой случай: когда один монах читал какую-то духовную книгу, молитвы, смотрит, а рядом стоит бес и за ним повторяет. Он спрашивает беса: «А на тебя что, никак не влияет, что ты молитвы читаешь и я их читаю?». Тот говорит: «Нет, никак». То есть надо еще смотреть, как читать.

– Мы говорим о качестве молитвы, иногда говорим о правилах: «большое правило» или «малое правило», но святые отцы учат и утешают нас, что у новоначальных количество переходит в качество, хотя немного, но Господь принимает все это. Отсюда, конечно, нужно уединение, прежде всего, сердца, чтобы в нем был Бог, и вот это важно.

Наверное, это очень большое искусство и огромный жизненный опыт – быть уединенным внутри себя и при этом оставаться открытым для общества.

– Мы знаем очень много таких примеров – наших благочестивых родителей, бабушек и дедушек. Когда не было огромных квартир, дворцов, они, может быть, жили стесненно, в каких-то каморках, избушках. Они становились в угол к образу и забывали все и с горячим сердцем говорили слова молитв. Знаем примеры священнических молитв, когда священник вставал на молитву, и, если бы мы подслушали его молитву, могли бы услышать, как он открытым сердцем говорил Богу. Вот пример и уединения, и подвига, и сокрушения, и плодов такой молитвы – единства с Богом.

Когда человек поставил себе задачу достичь каких-то духовных высот, скажите, от чего он должен беречь свое сердце?

– От высокоумия: чем ниже мы себя воспринимаем, тем больше благодати получим от Бога, а если человек скажет себе, что он нечто значит, тогда, наоборот, будет беда.

Все знают, что у каждого монаха есть свое молитвенное правило, но есть какие-то общие моменты. Действительно, в молитве мы общаемся с Богом и достигаем таких даров, как уединение, тишина и спокойствие, которых так часто просим в молитве. Скажите, может ли мирянин исполнять общее монашеское правило или нет?

– Конечно.

Из чего оно состоит?

– В разных обителях разные правила. Например, правило Троице-Сергиевой лавры и Валаамского монастыря – три канона (Иисусу Сладчайшему, Богородице, ангелу-хранителю), могут быть два акафиста ежедневно (Спасителю и Божией Матери), а может быть и по одному (разные правила есть): только Спасителю, а в пятницу – Богородице, Священное Писание (по главе или больше из Евангелия и Посланий), Псалтирь (кафизма или больше), молитва Иисусова с поклонами (духовник определяет, сколько кому нужно и полезно) и какие-то другие молитвословия. Есть положенный минимум, ведь правило заключается в том, чтобы, навыкнув, постепенно восходить. Если больше, то должно изменяться качество, а так можно много молиться, но это может быть впустую, в суд или в осуждение. Тем не менее, мы стараемся, а Бог видит, насколько это значимо для нас.

Вопрос касательно Вашего монастыря. Москва – очень большой город, огромный мегаполис, где очень много суеты. Как в московских монастырях монахи добиваются уединения? Это очень трудно или это проще по сравнению с обителями, что находятся в других местах нашей страны?

– Действительно, здесь суетно. Одна старица говорила: «Посмотри на себя и посмотри на людей, и ты увидишь, как живет мир». Мы все суетимся, все бежим, но каждый со своей мыслью. Но ведь в монастыре есть богослужения, прежде всего. Утро, вечер освящаются молитвой в течение дня, монах имеет свою келью. Есть такая шутка: «Все видят, как монах скачет, но не видят, как монах плачет». Так что, придя в свою келью, он молится, трудится. У нас есть подворья вне Москвы, в которых другой устав, немного другое положение и состояние братии. Каждый трудится в свою меру, прежде всего, конечно, с Богом, мы говорим: «Господи, помилуй».

Есть интересная мысль у преподобного Амвросия про букашку, которая прилепилась к листику и пищит: «Не спихни». Так и мы: «Господи, помилуй нас, помоги нам». В этом заключается наше делание.

Записала:
Елена Кузоро

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475