Протоиерей Владислав Цыпин: Доверяя Священноначалию

Окончание. Начало в №47 (848)

Если проводить параллели с политическим миром, то складывается впечатление, что существует некоторый греческий «лоббизм». Мы знаем, что Константинопольский Патриархат традиционно возглавляет грек, что грек является Предстоятелем Элладской Церкви и что в Иерусалимском Патриархате ведущие позиции тоже занимают греки, то есть греческая позиция в православном мире больше представлена, имеет больше голосов, чем позиция Русской Православной Церкви и других Поместных Церквей. Насколько такой расклад является конфликтным, сложным при определении повестки дня предстоящего Всеправославного Собора?

– Я полагаю, что все-таки реальное влияние и реальный вес больше зависят от современной ситуации. А она такова, что, конечно, Русская Православная Церковь, объединяющая, наверное, около 2/3 всех православных, обладает максимальным влиянием среди Православных Церквей.

Статусное первенство Константинопольского Патриархата – это тоже, конечно, существенно важный фактор во взаимоотношениях с Православными Церквами и во взаимоотношениях Вселенской Церкви, но не в том смысле, в каком это слово употребляется в Константинопольском Патриархате (их патриарх именуется Вселенским, и иногда под Вселенской Церковью подразумевается именно Константинопольский Патриархат)...

Относительно лобби, конечно, это выражение никак невозможно приложить ко всем православным христианам, которые принадлежат к грекоязычным Церквам. Если это и можно в полемической ситуации как-то прилагать к некоторым элементам, то, наверное, речь идет об активных церковных деятелях.

Давайте поясним понятие «вселенскость»: Вселенский Патриарх, Вселенские Соборы. С точки зрения истории и традиции что называлось Вселенским?

– Понятие «вселенское» уже в Римской империи, когда ее столицей стал Константинополь, стало обозначать «имперское»; вселенским стали называть все, что относится к империи. Вселенскими Соборами в ту эпоху именовались не только те Соборы, которые окончательно были признаны Вселенскими в догматическом смысле слова, но все те Соборы, которые включали в себя епископов, представителей не какого-то одного региона, провинции, а всей империи. Лишь некоторые из них признаны Вселенскими уже в новом догматическом значении этого слова.

Правильно ли я понимаю, что с точки зрения состава участников и географии представительства, которое было и на других соборах, они были идентичны, а вот семь Соборов признаны Вселенскими именно с точки зрения догматики? В чем и как признавалась эта вселенскость с точки зрения догматики?

– Вселенскость именно этих семи Соборов может быть адекватна признанию за ними непогрешимости, то есть безошибочности догматических определений Соборных оросов. Естественно, что непогрешимость Церкви как-то и в чем-то выражается актуально. По учению Церкви Католической, во всяком случае начиная с I Ватиканского Собора, непогрешимость Церкви отождествляется с непогрешимостью папы, когда тот в официальном порядке с кафедры произносит заключение относительно догматических вопросов и вопросов морали. Но в Православной Церкви только Вселенские Соборы обладают этой непогрешимостью. Исторически уже задним числом, после проведения, Собор признавался Вселенским. Иначе говоря, последующий Вселенский Собор признавал предыдущий Собор Вселенским в догматическом отношении...

Насколько я знаю, эта вселенскость Патриарха Константинопольского ныне выражается в притязаниях на окормление диаспор в разных странах мира. И это один из вопросов, стоящих на повестке дня предстоящего Всеправославного Собора. В чем сложность окормления диаспор и разделения сфер канонического влияния?

– Структура Православной Церкви такова: каждая Автокефальная Церковь имеет свою каноническую территорию, на которой монопольно осуществляется ее юрисдикция. Этот принцип идет дальше: каждый епископ тоже имеет свою территорию, на которой обладает полнотой церковной власти. В конце концов, и у прихода должна быть совершенно определенная каноническая территория. В России в Синодальный период было известно, что по этой улице 14-й дом относится к одному приходу, а 16-й дом и еще ряд домов этой улицы уже относятся к другому приходу; эти деревни, хутора, выселки относятся к одному приходу, а соседние – к другому приходу. В настоящее время на приходском уровне этого нет, к сожалению или не к сожалению, так обстоятельства сложились, но на епархиальном уровне это твердо и определенно. Каждый приход прекрасно ориентируется в том, какой епархии он принадлежит.

Этот территориальный принцип лежит в основе церковного строя. Но помимо Поместных Автокефальных Церквей, которые имеют свою национальную или на ином принципе сложившуюся территорию, существует такое положение, как проживание православных христиан вне православного мира: в странах инославных, иноверных – это и называют диаспорой («диаспора» – это «рассеяние»; если обратиться к этимологии слова, то это греческое название еврейского рассеяния, которое началось с Вавилонского плена)...

Таким образом, на уровне церковных правоотношений диаспора – это территория, где нет монополии на юрисдикцию определенной Автокефальной Православной Церкви. В этом смысле мы рассматриваем как диаспору Западную Европу, Австралию, Южную Америку, но не Африку. В Африке не так много православных, наверное, до ста тысяч человек, но вся Африка – это область юрисдикции Александрийского Патриарха, он Патриарх всей Африки. Если это греки или русские в Южной Африке (такие есть) – это в этническом смысле диаспора, но православные общины, приходы и монастыри на всем африканском континенте входят в юрисдикцию Александрийского Патриарха. А вот Западная Европа, Дальний Восток, Южная Америка – это диаспора.

Однако у Константинополя другая позиция относительно диаспор. Опираясь именно на свой вселенский титул и на свое первенство в диптихе Православных Поместных Церквей и на некоторые другие обстоятельства и аргументы, Константинополь принципиально претендует на юрисдикцию на всей территории, которая именуется диаспорой. Они считают, что у других Поместных Церквей есть очерченные территории их юрисдикции, а остальной мир по природе вещей должен быть в юрисдикции Константинополя. Эта позиция отвергается негрекоязычными Церквами, и по факту она никак не реализуется: в западноевропейских странах, например в Германии, параллельно существуют юрисдикции константинопольские, антиохийские, румынские, русские, болгарские, сербские, грузинские, – но претензия имеется. Вот этот вопрос, собственно, явился главным камнем преткновения при подготовке Всеправославного Собора, которая велась в 60-70-е годы. Но сейчас вырабатываются некоторые компромиссные решения по этой теме.

Слово «компромиссные» может вызвать некоторые недоумения. Все-таки вопрос о юрисдикции не относится к темам догматического характера. В догматических, богословских вопросах никакого компромисса быть не может, как в любой науке. Ученые, придерживающиеся разных позиций и теорий, не могут ради добрых отношений сказать: «Давайте будем считать наполовину по-нашему, наполовину по-вашему». Это абсурдно. Так и в догматике не может быть компромиссов по темам богословским, вероучительным, поскольку речь идет об истине.

Полную версию беседы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475