Архимандрит Зосима и его Боголюбская обитель

(Окончание.

Начало в № 44)

 АрхимандритЗосима под следствием 1903/04 гг. отец Зосима провел в изгнании в ПочаевскойЛавре Волынской губернии, так как следствие умышленно затягивалось.
 “У следователясложилось мнение о Вашей невиновности, — пишут отцу Зосиме, – что Вы стали жертвойкаких-то врагов – врагов сильных, которым служит Д. Плотникова, Горожениновы,о. Удюрминский и другие, как орудия. Ему очень желательно напасть на след настоящихвиновников этого вопиющего дела…” (июль 1903 г.). “А прокурору во что бы то ни стало хотелось и хочется обвинить. Шансов же нет…” (январь 1904 г.). Расследованиедела передается следователю-католику, поляку Голишевскому, который считает институтмонашества вредным для государства, ему чужды особенности нравов православныхмонастырей, их режим, взаимоотношения между насельницами и сам дух “специально-православногозаконодательства”. Для него было достаточно 2–3 озлобленных, пристрастных показания,без должной проверки. Кроме того, враждебно настроенный к монашеству, следовательГолишевский перепоручает собрать свидетельства приставу – мелкому чину полиции,далекому от сложных вопросов монашеской жизни, и задание это для него непосильно.
 Эконом Боголюбскойобители Коробков Петр Федорович пишет о. Зосиме в Почаевскую Лавру: “Поистинежалкую картину представляет ныне Боголюбская обитель, как бы всеми покинутаяи опозоренная. Будь бы хоть хороший священник, все-таки мог бы он сказать словаутешения и дать полезный совет. Но и этого обитель лишена”.
 Купец КоробовСтепан Михайлович, Почетный гражданин города Красноуфимска, пожизненный членПравославного Миссионерского Общества, член Земской Управы, в отсутствие отцаЗосимы продолжал опекать обитель. Он вспоминает: “…25 монашек, молодых и старых,упав на колени, с плачем обратились ко мне, прося не оставить их и принять на себя ходатайство – возвратить в обитель архимандрита”.
 Купец С.М. Коробовпишет настоятельнице Боголюбской обители Евгении: “Почему тянется дело – Богувесть… А отец Зосима страдает. Опухоль ног, болезнь сердца, также и почек. Убилиони архимандрита, эти ябедницы… здоровье его незавидное…”
 В июле 1904года материалы следствия в законченном виде были предъявлены о. Зосиме. Разбирательстводела в суде произошло с удивительной быстротой, в один день. Затем так же быстробыло приведено в исполнение и судебное решение. Кроткий мученик отец Зосима,которому в то время было 65 лет, был осужден Пермским судом 30 сентября 1905года.

ТЮРЕМНОЕ КРЕСТОНОШЕНИЕ

 В одномиз видений, о котором рассказывал архимандрит, ему была предсказана жизнь, вплотьдо процесса, и как результат последнего – тюремное крестоношение.
 СвятейшийСинод отнесся равнодушно к осуждению о. Зосимы Пермским окружным судом: ни запроса,ни интереса, ни удивления. Безучастным Святейший Синод был и к многочисленнымпрошениям в защиту архимандрита за несколькими сотнями подписей жителей Пермскойи Уфимской губерний, мастеровых многих заводов, не говоря уже о насельницахБоголюбской обители.
 В зале заседанияархимандрита взяли под стражу и прямо в облачении отправили в тюрьму. СвященникПермской губернии тюремной церкви протоиерей Знаменский вспоминал: “Содержасьв Пермской губернской тюрьме в качестве каторжного арестанта, отец Зосима к произошедшему в жизни его перелому относился с удивительным миролюбием, смирением,покорностью воле Божией. Но глаза его невольно загорались недобрым огнем, едвавспоминал он то, что проделывали с ним в суде. Особенно же негодовал он противтоварища прокурора Скрипкина за его речь на суде, в которой тот, поддерживаяявно несправедливое обвинение, не поскупился на оплевание отца Зосимы, а в еголице и всего института монашествующих. Обыкновенно после таких вспышек, чтобыприйти в себя, подходил к иконам, висящим в его камере, и начинал молиться вдохновенно,благоговейно…”
 Со дня осужденияархимандрита потекли к нему и сочувственные письма, и первые приношения как узнику, не могущему переносить тюремной пищи, как больному старцу, нуждающемусяв подаянии.
 “Продавецказенной винной лавки в черемисской деревне Сарсы Борчанинов, уже после ссылкиотца Зосимы на каторгу, уверял меня со слезами на глазах, что он воистину святойчеловек, безвинный старец, оклеветанный злыми людьми. Продавец продолжал чтитьо.Зосиму как настоящего святого, а именно, увеличил портрет с него, вставилв золотую раму и повесил в переднем углу, рядом с иконами.
 Позже выяснилось,что следствие велось крайне небрежно. Об этом говорит такой факт: купец ДементийИванович Кропанев рассказывал С.М. Коробову о том, что Вячеслав (брат мнимо потерпевшей),“ в ссоре со своим отцом укорял его в клевете на архимандрита и в вымогательстведенег, а также высказал, что все это ложь, дело нечистое – тут подкуп ДарьиПлотниковой”. Отец Зосима до конца дней своих молился за всех, разбивших егожизнь, в том числе и за Дарью Плотникову, задолго до кончины простив ее. Простили других. Господь покарал каждого из них.
 В разныхтюрьмах содержался арестант-каторжник отец Зосима. Из Виленской тюрьмы он былпереведен в Сурдегский Свято-Духов монастырь (Литва) по милости Государя ИмператораНиколая II, к которому неоднократно обращался с просьбой о пересмотре его дела.
 Перед смертьюархимандрит Зосима просил перевезти прах его в созданную им Боголюбскую обитель.Он еще при жизни определил место своего погребения – на горе, за обителью. Позжевозле этого места была возведена Боголюбская церковь.
 “Большоекаменное здание с башнями по углам, расположенное на горе, еще не было закончено.Но возле алтаря будущей церкви я увидел яму для могилы, еще не дорытой, и воткнутуюв кучу глины небольшую стальную лопату. Это, как объяснили мне стоявшие вокругямы женщины, сокрушенно вздыхавшие, была могила самого старца отца Зосимы, которыйкаждое утро понемногу копал ее на глазах стекавшихся в монастырь богомольцев”.(Из воспоминаний П.С. Сигова).

НЕВИНОВНОСТЬ АРХИМАНДРИТА ЗОСИМЫ

 “Дело” архимандритаЗосимы было возбуждено по ложному обвинению в якобы растлении им трех вышеупомянутыхдевиц. Но после его смерти, со слов келейников о. Зосимы, монахов, послушников,по свидетельству врачей, осматривавших осужденного в тюрьмах, историком и юристомА.В. Жиркевичем был собран документальный материал, доказывающий физическуюнесостоятельность Божия человека и крестоносца о.Зосимы, который упорно не хотелзащищаться при жизни, так как в клевете видел попущение воли Божией. Кроме того,архимандрит передал свой архив А.В. Жиркевичу, возложив на него обязанность –сказать правду, когда его не станет, что и было свято исполнено в материале“История еще одной судебной ошибки”.

ОСИРОТЕВШАЯ ОБИТЕЛЬ

 После кончиныотца Зосимы обитель заботами попечителей, трудами монахинь продолжала жить.Все так же разумно велось монастырское хозяйство и выполнялись послушания егонасельницами. Во второй книге А.В. Жиркевича “Архимандрит Зосима (в миру ДмитрийРашин) был невиновен”, вышедшей в счет в 1913 году в Вильно, упоминается игуменияЕвгения (Ноготкова). С трех лет она жила в одном из монастырей Центральной России.Евгения происходила из купеческой семьи, ее родители благоговели перед отцомЗосимой. Приехав в Боголюбскую обитель, она осталась в ней по просьбе сестери о. Зосимы. Евгения была робкая по природе. До конца осталась верной архимандриту,но ее попытки сказать слово в защиту достоинства оскорбленной обители осталисьбесплодны. На ее попечении остается инородческая школа, в которой в 1903/04годах было 25 учащихся. Окончили школу 6 человек. Крещение приняли две инородки.
Настоятельница Евгения, лишившись руководства, не имея жизненного опыта, в критическоедля обители время обращается в Красноуфимское Земское Уездное Собрание с просьбойвыдать какое-либо денежное пособие для школы-приюта при монастыре. Школа не получала помощи ни от земства, ни со стороны духовного ведомства, исключая единовременноепособие от губернского земства – 100 рублей. Школе необходимы были средствадля ремонта помещений, отопления, освещения и содержания учительницы. Принимаяво внимание “затруднительное положение школы-приюта, ее просветительские целисреди инородческого населения”, Уездная Управа “полагает назначить пособие в размере 50 рублей из суммы уездного земства”. В 1905 году в школе крещено 4инородца и 14 русских.
 1906 год.Настоятельница Боголюбского женского монастыря – монахиня Агния, казначея –Маргарита, учительница-послушница Серафима, имевшая звание учительницы народнойшколы. Надзиратель приюта для девочек – послушница Екатерина. Попечитель – господинБарский.
 На заседанииЗемского Уездного собрания в 1906 году было отмечено, что в Сарсинской церковно-приходскойшколе “учебное дело поставлено лучше, чем в прошлые годы, благодаря опытностии развитости преподавателей… Большинство учащихся – русские, при том деревняСарсы до того обрусилась, что большинство черемисов говорят “мало-мальски” сноснопо-русски, поэтому материал распределен на три, а не на четыре года – с двумягруппами вместо трех”.
 1907 год.Настоятельница – игуменья Маргарита. В 1911 г. в школе при обители Закон Божийпреподавал священник Кудрявцев. В 1912 году по ходатайству настоятельницы Боголюбскогомонастыря было ассигновано на приобретение одежды для 11 сирот 110 рублей –по 10 рублей для каждого.

ПРЕДРЕВОЛЮЦИОННЫЕ ГОДЫ

 Попечительницашколы в 1915/16 гг. – настоятельница, игумения Антония (мирское имя Анфиса),родом с Украины. По воспоминаниям, строгая, принципиальная, но справедливая.Она жила в первом корпусе. В ее келье над двухтумбовым столом, затянутым сукном,была установлена подаренная ей икона Иоанна Крестителя в младенческом возрасте.Также в келье имелись иконы: Иверская, в серебряном окладе, бумажная Августовская,на жести – Боголюбская, св. Николая Чудотворца, в серебряном окладе, небольшаяпо размеру.
 На стенебыло место для газетницы, искусно вышитой самой игуменьей гладью – пейзаж с ветряной мельницей. Рукодельница она была изумительная.
 В 1917 годуматушка Антония взяла на воспитание двухнедельную девочку, которой стала крестнойматерью. 86 лет спустя, крестница отдала в дар Красноуфимскому Свято-Троицкомусобору кашемировый плат матушки Антонии (черного цвета), который, став святынейв храме, дня через два-три заблагоухал, что было засвидетельствовано многимиприхожанами 18 октября 2003 года.
 Однажды игуменьяпошла в Боголюбскую церковь, и застудилась от холода. Умерла от нарыва в горлев 1919 году. Похоронена она возле паперти Боголюбской церкви (справа). Но позжевсю могилу изрыли, видимо, искали что-то ценное.
 После матушкиАнтонии в обители была еще одна, последняя, игуменья Евстолия. Было ей лет 35–40.Была она не менее волевая, но добрая и спокойная. Казначея при ней – по имениАнна.
 Сохранилисьсведения о некоторых насельницах. Груша Булатова несла послушание в столярноймастерской, мастерила по дереву. Послушница Дарья в чеботарне шила обувь, подшивалаваленки, как для насельниц, так и для мирян.
 Дарья былародом из Вятки (1883 года рождения). После того, как ее жених погиб на войнес поляками, она дала обет поселиться в монастыре. Жила в крайнем двухэтажномдомике, трудилась на первом этаже. После смерти игуменьи Антонии взяла под своюопеку ее трехлетнюю крестницу Калерию, которую сама лечила, обшивала. Однаждыона купила ткань для пошива одежды ребенку, но ее забрали по попустительствуместных властей. После чего Дарья написала заявление о том, что воспитываетсироту, и отнесла его в Маньчаж. Там наложили резолюцию: “Вернуть”.
 Также прихватилив колхозное стадо и ее козу-кормилицу, после разбирательства ситуации – вернули.Когда монастырь разорили, Дарья с воспитанницей перебрались в Красноуфимск,где послушница и скончалась в 1967 году. Похоронена она на Иннокентиевском кладбище.
 МонахиняМария Филимонова стежила очень красивые одеяла. В монастыре ее называли “миссионерка”,может быть, потому, что многое из Ветхого Завета она знала наизусть и рассказываладетям из приюта; читала на клиросе ясно и четко Псалтирь. У нее было очень многокниг, которые позже пожгли. В Борисо-Глебской церкви она мыла полы, рядом в сторожке жила. В тридцатые годы, во время разорения церкви, безбожники сильноизбили ее, после чего она поселилась у Хлопиных в деревне Сарсы. Похороненамонахиня на горе.
 МонахиняТатиана строчила шторы и полотенца. Васса Соловьева писала иконы, вышивала полотенцаи пела, как ангел, в церковном хоре. Екатерина Гармонова, запечатлевшая обительна фотографиях, была очень образованной: имела духовные познания, пешком ходилана Святую Землю, чтобы помолиться Господу в святом граде Иерусалиме. Дом на два окна, рядом с чеботарней, построила своими силами. Покинув уже не существующуюобитель, она определилась на жительство в село Крылово, где имелась деревяннаяцерковь, а рядом — рубленая часовня. Дожила она до преклонных лет, и похороненана Иннокентиевском кладбище города Красноуфимска.
 Сирень же,которую насельницы высаживали перед корпусами по всему западному склону, и до сего дня цветет, каждую весну окутываясь пахучей сиреневой дымкой. Еще будучидетьми, любовались на молодую поросль расцветающего кустарника приютянка Вера(Колотова в замужестве), воспитанница игуменьи Евгении Онисья, позже взятаяна воспитание в деревню Соколята, где всей семьей пережили раскулачивание. Впоследствииона вышла замуж за священника.
 Приют до революции был переполнен, и многие из детей, возможно, вспоминали эту сирень,как и та сестра милосердия, “оспопрививательница”, которая делала прививки от оспы и детям приюта, и монашествующим, и мирянам.
 При монастыребыла большая библиотека, которую после разорения вывезли, предварительно разрознив,чтобы сохранить от полного уничтожения. В библиотеке было немало редких и интересныхкниг, в том числе имелась и книга о Первом Всероссийском иноческом съезде 1909года в Троице-Сергиевой Лавре.

БОРИСО-ГЛЕБСКАЯ ЦЕРКОВЬ

 Борисо-Глебскаяцерковь находилась в Боголюбской обители под горой, и при жизни архимандритаславилась большим хором, состоящим в основном из молодых монахинь.
 “Когда поездкисии приурочивались к храмовым праздникам, в населениях инородческих, всегдабрал с собой певчих из числа сестер и приютянок в числе 12 человек, как, с однойстороны, для более торжественного богослужения и духовно-нравственного назидания,для инородцев, на столько же и для массы собиравшихся к таковым праздничнымбогослужениям богомольцев, так, и особенно в виду того, что при таковых торжественныхбогослужениях, за Всенощными бдениями и за Божественными литургиями, пение совершалосьна четырех языках — славянском, черемиском, татарском и даже для красоты звучания– на греческом”.
 В церквикрестили и венчали мирян, брали заказные о здравии и о упокоении.
 В 1917–1920годы священником в обители был отец Николай Фаддеев, позже, в 30-е годы, отецКрескент, после закрытия церкви его перевели в село Савиново.
 Продолжаласвою жизнь и церковно-приходская школа. Гражданским учителем накануне закрытияобители был Шестнев.
 В Борисо-Глебскойцеркви находилась Боголюбская икона Божией Матери. Из воспоминаний ГородиловойЕлизаветы Ивановны известно, что икону эту священнослужители несли из Екатеринбургапешком в Сарсинский монастырь. На протяжении долгого шествия с иконой черезгорода и села, в них служили молебны. Во время разорения обители эта икона быласпасена: одна из монахинь тайно дала знать в соседнюю деревню Соколята (Артинскийрайон) Анне Чухаревой. Та приехала к монастырю на лошади и увезла монахиню,вынесшую икону под одеянием, и приютила ее у себя. Позднее монахиня привезлаэту икону в Красноуфимск, в Иннокентиевскую церковь. В наше время ее пыталсяпохитить мужчина, разбрызгивая на прихожан аэрозоль. Но, споткнувшись на пороге,упал. Прихожане отняли у него эту чудотворную икону. Стекло на ней было разбито,но сейчас она находится все на том же месте в Иннокентиевской церкви.
 Службы в Борисо-Глебской церкви продолжались до 30-х годов двадцатого столетия. Многои черемисов посещало этот храм, особенно на Николу летнего и Николу зимнего.В праздник (1 июля) Боголюбской иконе Божией Матери гора была “черная от народа”(по выражению жительницы Сарсов Титовой Валентины Яковлевны, 1912 года рождения),притекающего на молебен. Причащались Таин Христовых из серебряной чаши и серебрянойлжицы.

БОГОЛЮБСКАЯ ЦЕРКОВЬ

 Церковьво имя Боголюбской иконы Божией Матери была освящена в 1913 году и находиласьна вершине холма. Называли ее почему-то “белой”, но цвет стен ее был светло-серым.Возможно, краски от времени потускнели и поблекли. Мирянам и любопытствующимвхода в нее до поры роковой не было: святость ее насельницами оберегалась. Перезвоныколокольные со звонницы были слышны в ближних селениях и в Тавре, и радоваличистотой звучания. В колокола била Анастасия Андриановна Булатова.
 Регентомхора была монахиня Серафима, которая была арестована в 1937 году и погибла в ссылке. Вместе с ней еще десять монахинь были арестованы и брошены в тюрьмыЦентральной России.
 ИгуменьяЕвстолия рассказывала, как одну из сестер боголюбских уводили на расстрел, и она по дороге к месту казни читала непрестанно “Живый в помощи Вышнего…”. Черезнекоторое время вернулась она в монастырь невредимая.
 После разоренияцеркви в ней размещалась милиция, школа для неграмотных. Был в ней и клуб, гдесамодеятельные артисты ставили пьесы и крутили кино.
 Когда началиразорять церковь, добрались и до колокольни. Лихой мужичонка с таким “усердием”срывал колокол, что сам первым слетел вниз. А вслед за ним упал и колокол, и оба остались лежать на земле безгласно в рыхлом снегу. Колокол с большими усилиямивтащили на сани, на лошадях, запряженных парой, повезли в Маньчаж. Но за Бугалышомэтот колокол затерялся в каком-то лесном озере. (Из рассказа Митькина НиколаяНиколаевича, жителя Сарсов).
 Но вероятно,колокол отправили на переплав, выполняя план по сбору металлолома. После этогоразрушили и саму церковь. Затих шепот молитв и над крестами “девичьего кладбища”,которое находилось за Боголюбской церковью. Оно осталось заброшенным, но не укрылось от глумления вандалов: сейчас от него не осталось никаких следов.

КРАСНО-БЕЛАЯ СМУТА

 В смутноевремя Гражданской войны в монастырь ворвались вооруженные “красные”, и послушницаДарья стала невольной свидетельницей следующей сцены. Солдаты сорвали и выбросилипортреты Царя Николая Второго, Царицы. Беззащитные насельницы молча сносилибесчинства.
 У Господасвои сроки. Монашеская жизнь в обители постепенно угасла. Не крестам на куполахклали поклоны “завоевавшие” обитель, а ветром истрепанному красному (цвета пролитойбратоубийственной крови) знамени, водруженному над обителью. Не церковные песнопениязвучали уже в церкви Боголюбской, а шумные спектакли о суете мирской и смехвеселый юности беззаботной.

СОЗДАНИЕ КОЛХОЗА

 Монастырьсуществовал до 20-х годов ХХ века. Имущество обители монахини спасали, как могли.Драгоценную утварь вывезла последняя игуменья Евстолия, кое-что увезено в Башкирию.Бывшая обитель и все ее хозяйство были использованы для организации колхоза,председателем которого стал Яков Анфалов. При колхозе был создан детский дом,в котором оказались оставшиеся приютские дети. Монастырь преобразовали в сельскохозяйственнуюкоммуну.
 В 1922 годуза лето не выпало ни капли дождя, страшная засуха губила посевы на бывших плодородныхмонастырских землях. Однажды небо начало темнеть, и работающие в поле колхозникиобрадовались приближению дождя. Но вместо дождя посыпался град, горошины которогодостигали размеров куриного яйца. Урожай был уничтожен полностью, наступил голод.За зиму вымерло 200 человек – это и колхозники, и детдомовские дети. Позднееих тела были обнаружены в сараях, сложенными в штабелях. Все были похороненысолдатами воинской части города Красноуфимска, невдалеке от монастырской горы,с северной стороны ее.

РАЗРУШЕНИЕ ОБИТЕЛИ

 В 1940-егоды началось разрушение построек бывшей обители: с крыш сдирали кровельноежелезо, бревна от построек скатывали с горы. Каменную кладку разбивали ломами,от ударов искры вспыхивали, – насколько прочной она была.
 На горе недостроенныйжилой корпус был сложен из бутового камня и облицован красным кирпичом, а крышаего была выкрашена вишневым цветом. В 20-е — 30-е годы в нем располагалась школакрестьянской молодежи, в которой готовили плотников и токарей.

ПРЕБЫВАНИЕ РАКИ ПРЕПОДОБНОГО СЕРАФИМА САРОВСКОГО НА МОНАСТЫРСКОЙГОРЕ

 В дни празднованияВоздвижения Креста Господня – 28 сентября 2003 года, в историю Монастырскойгоры вписано благодатное событие, которое происходило по воле Божией.
 На холм к поклонной часовне, на руках архиепископа Екатеринбургского и Верхотурского Викентия,иерея Андрея Рыжакова, настоятеля Свято-Троицкого собора города Красноуфимска,и других священнослужителей, была внесена рака, в которой в течение 12 лет пребывалимощи преподобного Серафима, и икона старца с частицами святых мощей его. (До этого с 1991 года рака пребывала в Свято-Троицком соборе Серафимо-Дивеевскогомонастыря).
 Под яснымголубым небом, в золотых лучах сходящего к горизонту солнца на вершину холма– некогда процветающей обители, был отслужен молебен.
 Когда Крестныйход следовал из Сарсов в город Красноуфимск, на безоблачном чистом вечернемнебе, с северо-восточной стороны, появился белый крест, вершиной своей наклоненныйв сторону города. Не теряя формы своей, он находился в небе на протяжении всегопути, а затем по-прежнему оставался в небе во время прохождения паломников по улицам города.
 Наканунеприбытия раки на уральскую землю в вечернем небе города Красноуфимска был яснообозначен крест, окрашенный лучами низко опустившегося солнца. Крест в это времясозерцали и в Сарсах – над Монастырской горой.
 Священнаярака и икона следовали Крестным ходом по благословению Святейшего ПатриархаМосковского и Всея Руси Алексия II – в город Екатеринбург, в Храм-на-Крови.Сейчас она установлена для поклонения на месте мученической кончины Святых Царственных Страстотерпцев:между глубоко верующим Государем Императором Николаем II и преподобным Серафимомсуществовала незримая духовная связь.

По благословению настоятеля
Свято-Троицкого собора города
Красноуфимска иерея Андрея Рыжакова,
материал подготовили Наталия Брагина,
Мария Дербушева, Любовь Крохалева, Тамара Пяткова

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475