Священник Константин Корепанов: Бог да избавит от дерзости

Продолжение. Начало в №№31, 34 (2020 г.) – 23, 25–29, 31–36, 38–39, 41–48 (2021 г.) – 1–3, 33–39, 41–43, 45–48 (2022 г.) – 1, 3–11, 13–21, 23–26, 29 – 48 (2023 г.), 1–2, 4–11, 13–15, 18–40, 42 (2024 г.) – 1–2, 7–23 (2025 г.)

Мы продолжаем читать наставления преподобного аввы Дорофея из второго тома «Добротолюбия». Читаем 25-й абзац: «Отцы сказали, что человек приобретает страх Божий, если имеет память смерти и память мучений, – если каждый вечер испытывает себя, как провел день, и каждое утро, – как прошла ночь, – если не будет дерзок, и наконец, если будет находиться в близком общении с человеком, боящимся Бога. Ибо говорят, что один брат спросил некоего старца: „Что мне делать, отче, чтобы бояться Бога?ˮ Старец отвечал ему: „Иди, живи с человеком, боящимся Бога, – и он тем самым, что боится Бога, научит и тебя бояться Богаˮ. – Отгоняем же страх Божий от себя тем, что делаем все противное сказанному: не имеем ни памяти смертной, ни памяти мучений, – не внимаем самим себе и не испытываем себя, как проводим время, – но живем нерадиво и обращаемся с людьми, не имеющими страха Божия, – и бываем дерзки. И сие последнее хуже всего: это совершенная пагуба; ибо ничто так не отгоняет страха Божия от души, как дерзость. Спросили о ней некогда авву Агафона, и он сказал: „Дерзость подобна сильному жгучему ветру, от которого, когда он подует, все бегут, и который портит всякий плод на деревьяхˮ. – Бог да избавит нас от всегубительной сей страсти – дерзости».

Мы видим здесь представление о двух путях. Путь стяжания, приобретения страха Божия, и путь его потери. Для нас это почти ничего не значит, но, с точки зрения Священного Писания, – начало премудрости страх Господень (Притч. 1:7). Премудрость понимается Священным Писанием именно в контексте стяжания жизни, так об этом пишет Книга Притчей, главы 8–9. И стяжание благодати, стяжание жизни в Боге есть путь премудрости. Начинается он со страха Божия, благоговения, трепета перед Богом. Или, скажем, так завершается Книга пророка Исаии: на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим.

В целом вся аскетическая письменность, весь аскетический опыт святых отцов предполагают это как некую не только начальную ступень, но и тот путь, идя которым, человек стяжает всякую благодать, всякую добродетель, восходя к некой полноте любви к Богу, полноте любви к другому человеку. Начинает со страха Божия и на протяжении всей жизни руководствуется им. Если человек теряет страх Божий, теряет эту начальную ступень или не может ее найти, он не может найти и путь, которым должен идти к Богу. Потому всякий иной путь ведет к смерти. Собственно, этим и заканчивает здесь авва Дорофей.

То есть нам показывается путь, ведущий к смерти, и путь, которым можно идти к жизни и идти с жизнью. Как, например, заканчивается 8-я глава, когда Премудрость от Своего Лица говорит: все ненавидящие меня любят смерть (Притч. 8:36). Примерно в этом и есть раздвоение путей. Путь стяжания премудрости начинается со страха Божия и держится им. Это и есть путь к жизни, а путь, которым отвергается стяжание премудрости, отвергается страх Божий как первая ступень, направляющая силы человека, это путь к смерти.

И путь к жизни, и путь жизни здесь описаны вполне традиционно, как это обычно принято у святых отцов: это память смертная, память о вечных мучениях, постоянное испытание себя, ежедневный суд над собой, размышление о своих делах, падениях, грехах, поступках, то есть покаяние. Эти вещи традиционно описываются святоотеческой аскетической мыслью как некое общее место для созидания себя в жизни.

Но есть нечто достойное внимания, нечто, о чем хочется сказать отдельно. Это указание: для того, чтобы идти этим путем, чтобы научиться страху Божию, стяжать премудрость, нужно прилепиться к тому, кто этой премудростью уже живет, страхом Божиим уже руководствуется: Иди, живи с человеком, боящимся Бога, – и он тем самым, что боится Бога, научит и тебя бояться Бога.

Конечно, слова эти есть, с одной стороны, производное опыта. Даже не сказать, что опыта как практического эксперимента. Откуда вообще человек знает это? Это же надо проверить. Но это не опыт как практический эксперимент, а некий априорный опыт, опыт понимания: если я хочу что-то приобрести, мне нужен тот, кто это уже умеет.

Если я хочу научиться рисовать, ищу человека, умеющего рисовать. Если хочу фехтовать, ищу мастера клинка. Если хочу заниматься боксом, ищу мастера, который этим спортом владеет. Любой, даже ребенок, ищет человека, который умеет делать то, чему ему хочется научиться. Это нормально, человечество живет так почти всю эпоху своего существования. Жило так до тех пор, пока не изобрели интернет.

Интернет же создает иллюзии, что можно научиться чему-либо: владению клинком или игре в баскетбол, ремонту машины, живописи, графике, музыке, игре на скрипке, на балалайке и так далее по видеоурокам. Но это только последние двадцать или тридцать лет, когда появилась платформа, на которой множество подобных видео– учителей, тренеров, заочной, дистанционной формы обучения. Работает – не работает, в данном случае это не так важно, мы сейчас не об этих вещах рассуждаем.

Важно, что раньше люди понимали: чтобы научиться чему-либо, в данном случае пути премудрости или пути страха Божия, нужно найти такого человека, который этим живет, который эту премудрость стяжал. И они искали такого человека. И когда находили, поселялись рядом с ним, жили с ним, учились у него. Сказал им кто об этом или они сами догадались, в данном случае не так принципиально. Главное, что они это осознавали, чувствовали, интуитивно предощущали, у них была внутренняя интенция, но так или иначе именно так созидалась жизнь человека на протяжении столетий. Мы в данном случае говорим о духовной жизни.

Нашелся где-то подвижник, например преподобный Савва Освященный, и собралось вокруг него пять тысяч монахов. Они приходили, жили, смотрели, учились, и получилась лавра. Так и преподобный Харитон Исповедник, Фиваида в Египте, скит, кельи... Кто-то приходил к Василию, Василий приходил к Григорию или Оригену. Каждый у кого-то чему-то учился. И то было важным и неизбежным путем созидания своей собственной жизни. Так собралась Троице-Сергиева лавра, так собирались русские монастыри, известные своей действительно духовной жизнью, созиданием человека во Христе.

То есть человек искал человека не для того, чтобы его отчитали или изгнали из него бесов, не для того, чтобы исцелить свои болезни, не для того, чтобы сказали, что с ним будет через два дня или через двадцать лет, не для того, чтобы ответить на какой-то вопрос важный, таинственный, секретный, а для того, чтобы, подражая другому, начать созидать свою жизнь на основании страха Божия, чтобы стяжать премудрость, стяжать жизнь.

Важно было не то, что может сделать молитва подвижника. Важно было только то, насколько для этого человека важен Бог, насколько он трепещет перед Ним, насколько слушается Его, насколько его забвенная жизнь управляется волей Божией, а не то, может он какие-то чудеса творить или не может. Из Евангелия мы знаем, что не в чудесах дело, не говоря уже о тех чудесах, которые будут во времена Антихриста. Мы знаем слова Иисуса Христа, заключающие Нагорную проповедь, что многие придут в тот день и скажут: «Господи, не Твоим ли именем мы многие чудеса творили, бесов изгоняли, пророчествовали?» (см. Мф. 7:22) И отвечает: Не всякий, говорящий Мне: Господи! Господи!, войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Мф. 7:21). И люди искали не того, кто умеет творить чудеса, а того, кто умеет постигать и исполнять волю Божию.

Чудотворцев хватало всегда. Их и в древние времена было много, и в XIX–XX веках было много, и сейчас они есть. И ищущие спасения понимали, что для спасения важен не тот, кто творит чудеса, предсказывает будущее, а тот, кто боится и слушается Бога. Вот такого бы найти и к нему прилепиться.

Поэтому они приходили к опытному человеку не для того, чтобы им воспользоваться для решения своих практических, бытовых, социальных, духовных задач, а для того, чтобы стать такими же, как он. Это принципиальное отличие прежней эпохи, очень долгой, до XIX века и весь XIX век во многом была такая жизнь, хотя уже тогда все тенденции, разрушающие нас сегодня, обозначились. Но все-таки люди приходили искать не ответов на свои вопросы, а изменения своей собственной жизни, как стать такими же, как он. И это не в какие-то незапамятные времена, а всего лишь сто лет назад, а по преимуществу даже, наверно, и тридцать лет назад. Еще в 80-е, в начале 90-х годов те люди, которые неожиданно приходили в Церковь, искали не чудес, не пророчеств, не прозорливости, не возможности отчитки. Они искали того, кто мог бы для них стать основанием, твердью, на которой можно было бы изменить свою собственную жизнь, подражая ему.

Буквально именно об этом говорится в известном псалме. И в немалой степени на псалме и песнях основана эта традиция искать человека, рядом с которым я мог бы созидать себя в страхе Божием и премудрости Божией. С преподобными преподобным будеши… и со избранными избран будеши, и со строптивым развратишися (Пс. 17:26–27). И человек искал другого человека – богобоязненного, внимательного к себе, к своей жизни, руководствовавшегося волей Божией во всех проявлениях своей жизни.

И среди этих положительных свойств, положительных качеств, определяющих путь человека к Богу, путь к жизни, упоминается некое явление дерзости. «Не будь дерзок», – говорит авва Дорофей. Дальше мы увидим, как разворачивается это размышление, как оно становится главным в описании пути погибельного, но и в пути спасительном указывается, что дерзким быть нельзя.

Для нас это явление неважное, малозначительное. Отсутствие дерзости вообще не показатель для нас. Мы говорим, что такой человек рыхлый, как амеба, ни рыба, ни мясо, ничего дерзкого в нем нет, он не может никого рогом своим боднуть, копытом своим лягнуть, локтем своим оттолкнуть… Какой же он человек после этого? Вот примерно так мы размышляем и не понимаем, что отсутствие дерзости есть одна из характеристик пути к жизни, а присутствие дерзости, наличие дерзости явно является характеристикой смерти.

Как же авва Дорофей описывает путь смерти, путь в сторону от жизни, путь любящих смерть? Эти люди живут нерадиво, себя не судят, за собой не наблюдают, внимания на свою жизнь не обращают, ничего Божественного не наблюдают, нет у них страха смерти, думают, что будут жить вечно, нет страха вечных мук. Они совершенно уверены: когда бы они на Суд Божий ни явились, их ждет прощение, награда и отдохновение в райских обителях. Естественно, такие люди не хотят, не желают и никогда не будут общаться с людьми, обладающими страхом Божиим. Вот, собственно, характеристика пути к смерти.

Но ведь мы так и живем. Это описание нашей повседневности: нерадение, невнимание к себе, мы не боимся ни смерти, ни суда, ни размышления об этом, ни отсутствия вокруг нас богобоязненных людей, мы общаемся с теми, кто Бога не боится. Это для нас привычная среда обитания. Собственно, людей, боящихся Бога, в нашем окружении нет. Вокруг нас большое количество людей, которые регулярно ходят в храм, не пропускают службы по субботам и воскресеньям, по большим праздникам. Мы и сами так живем.

Но если мы окинем мысленным взором людей из нашего окружения, среди нас нет людей, боящихся Бога. Нас окружают только люди не богобоязненные, привыкшие говорить, действовать, мыслить дерзко, люди, которые не боятся в основном никого, ни людей, ни Бога, они уверены в себе и таким уверенным образом и ведут себя по отношению ко всем.

Но еще заметим, что никаких слов о молитве, как бы мы могли подумать, авва Дорофей не говорит. Он не говорит, что для того, чтобы идти путем страха Божия, нужно много молиться. Молитва предполагается, но он о ней не говорит. Но он говорит о других вещах.

А как мы обычно говорим? Что обычно занимает нас больше всего, если дело касается духовной жизни? «Как молиться? Какие молитвы читать? Много ли, мало ли? Как творить молитву Иисусову? Так ее творить или эдак ее творить? А как ее творить с умом? А как творить ее со вниманием? А как творить ее в сердце? А может, ее вообще не надо творить? Может, просто достаточно акафиста или Псалтири? В каком количестве, как ее читать? Сколько раз причащаться? Сколько раз исповедоваться? Как часто каяться? Какие молитвы читать дома? По дороге или не по дороге? Слушать или лучше читать? Аудиокниги слушать про святых отцов или лучше читать их самим? А Псалтирь слушать в аудиоверсии или, может, смотреть ее лучше?» Вот что нас занимает. Понятно, что еще огромное количество бытовых проблем: «Как относиться к детям? Как относиться к мужу? Как относиться к жене?»

Но ничего подобного здесь авва Дорофей не пишет. Для него путь созидания себя в жизни есть путь страха Божия, благоговение перед Богом, размышление о том, что все скоро кончится, чтобы я ни к чему здешнему не прилеплялся, размышление о том, что я скоро буду судим. И это рождает внимание к себе и суд над собой и отсутствие дерзости как по отношению к Богу, так и по отношению к людям. Вот путь жизни.

А если мы смерти не боимся, Суда не боимся, Бога не боимся, людей не боимся, мы дерзки во всех проявлениях своей социальной, психологической, даже церковной жизни, но при этом стараемся молиться, то не очевидно ли, что все рассыпется, потому что начало премудрости – страх Господень (Притч. 1:7)? Если страха Божия нет, то и молитва не созидает нас.

Мы совершенно не знаем Священное Писание, потому не знаем, что ведь именно за то, что люди произносят молитву бесстрашно (ходят в храм, и молятся, и жертвы приносят, но бесстрашны, дерзки, надменны и горды), и упрекает их Бог и устами пророка Исаии, и устами пророка Иеремии. Именно отсутствие страха Божия, отсутствие внимания к собственной жизни и наличие дерзости и отличают человека, идущего в погибель, хотя он какие-то молитвы и исполняет.

Поэтому правильный вывод в том, что человек должен судить себя, избегать людей и всячески минимизировать круг общения. Но мы встаем на дыбы из-за того, что надо судить себя и каяться. «Зачем каждый день? Зачем перед каждым причащением? Зачем судить себя? Зачем думать о том, что я сделал не так?» И также: «Как это я прерву свой круг общения? Это мои друзья, это мои близкие люди, я с ними привык жить. Ну и что, что они безбожники, ну и что, что они глумятся? Как жил, так и буду жить».

Что ж мы удивляемся, что жизнь наша не созидает нас во Христе?

Записала:
Инна Корепанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475