Священник Илия Макаров: Культура помогает отличать добро от зла

Тема передачи: как культура помогает отличать добро от зла? Мы просто обязаны уметь отличать добро от зла, но ведь у каждого человека может быть свое добро и свое зло. Его мнение может не совпадать с мнением других людей. Несовпадение мнений – источник конфликтов, войн. Наверное, общим инструментом оценки может быть совесть. Но и совесть у каждого человека своя: детская, еще не совсем развитая, или уже убитая. Может ли культура помочь нам выработать некие общие критерии, по которым мы сумели бы с большей точностью отличать добро от зла?

– Если говорить о культуре в ее духовном измерении, то необходимо отметить, что произведения искусства совершенно бесполезны с прикладной точки зрения, – они не накормят, не обогреют. Они, может, лишь возбуждают эстетическое чувство. Но это не совсем верно. Все-таки произведения искусства, в которые человек вкладывал всю свою душу, все свои мысли, все свои внутренние силы, – это школа жизни, школа постижения смыслов, заложенных в бытии человека.

Когда мы говорим о том, что культура предлагает человеку для различения добра и зла, нужно вспомнить еще одну вещь. Тут уже не обойтись без Библии. Когда появляется различение добра и зла? Кто вообще закладывает это различение: это – хорошо, а это – плохо? Не Маяковский первый это сказал! Маяковский, конечно, молодец, что он так с крошкой-сыном по-отцовски поговорил, но у Маяковского есть и другие стишки, в том числе про Бога, о том, что надо навсегда имя Божие изгнать из народной жизни. К сожалению, я сейчас не вспомню эту цитату. А, может, не к сожалению, а к радости! Кто захочет, тот исследует этот вопрос.

Бунтарский революционный дух ведь сродни какому духу? Сатанинскому! Захотел сатана, тогда еще Денница, себя противопоставить Богу, вот и появляется зло. Так и человек захотел вдруг начать познавать добро и зло. Ведь жил же он в абсолютном благе, общаясь с Богом. Зачем тебе познавать добро и зло? Ну, круто же различать добро и зло? Да. Только нельзя забывать, что это значит: ты знаешь и это, и то. Это значит, что уже есть приобщенность ко злу. Когда ты это осознаешь в библейском плане, тогда уже совесть должна работать по-другому.

Вопрос телезрителя из Санкт-Петербурга: «Я хотел бы обратить внимание: когда мы делаем добро, должны различать, с какой целью это делаем. Потому что один из апостолов сказал: различайте духа, которого вы воспринимаете. Кроме того, в Библии славянского текста написано, что это дерево не добра и зла, а дерево добра и лукавства. Это очень важный момент. А в основном я хотел обратить внимание на то, что человеку нужно различать, с какой целью он делает то или иное дело. Потому что можно делать добро совершенно с недобрыми намерениями и, казалось бы, злое, но с хорошими намерениями».

– Здесь надо согласиться с тем, что и такой вариант размышления на эту тему возможен. Что касается лукавства, можно вспомнить вариант перевода «Отче наш…»: но избави нас от лукавого (или: избавь нас от неприязни). Есть еще один интересный ракурс. В чем же тогда лукавство, в чем зло? Оказывается, неприязнь – некий ракурс этого. Тогда уже нам нужно рассуждать о том, что, собственно, помогает культурному человеку постигать добро и зло? Ведь мы и внутри себя это узнаем. Внутри нас происходит борьба. Достоевский еще об этом сказал. Современный кинематограф, да и современная литература ведь тоже это показывают. Не знаю, к месту или нет, но можно вспомнить Гарри Поттера, который до сих пор является популярным персонажем у детей и подростков. Там есть момент, когда в нем борется хорошее и злое. Он должен сделать выбор внутри себя, на чьей он стороне. Тогда он становится способным бороться вне себя, уже в этом мире.

Он должен пожертвовать собой, чтобы спасти друзей.

– Да, и хорошо, что вы этот ракурс отметили в этом современном произведении! Потому что это принципиальный момент, когда мы говорим о совести. Принципиальный момент! Почему она у кого-то спит? Почему кого-то она так будоражит, что не дает ему покоя, в депрессию ввергает? А кто-то просто на одном месте не может усидеть. Его совесть все время подбивает на то, чтобы найти того, кому можно и нужно помочь. Такие люди тоже есть. А что дает совести возможность правильно оценивать ситуацию? Вот это знаменитое золотое правило этики: не делай другому того, чего не хочешь, чтобы делали тебе. Либо наоборот: делай другому то, что хочешь, чтобы делали тебе. Как ни выражайся, а смысл понятен.

Да, эта мысль во многом Евангельской направленности, но сегодня она перешла в какой-то торгашеский вариант: ты – мне, я – тебе. Даже если в добрых делах будет «ты – мне, я – тебе», это все равно торговля. Есть правило намного выше: я другому не могу не благотворить, даже если это вопреки моему удобству, даже если это ущемляет мою жизнь, вплоть до самой смерти. А почему я не могу не добротворить другому человеку, заниматься добротолюбием, если вспомнить знаменитый аскетический труд? Да потому, что в этом смысл моей жизни! Нас такими Бог сделал. А когда человек стал различать добро и зло после грехопадения, у него от Бога была и воля свободная для того, чтобы всегда делать правильный выбор. А как этот выбор делать, чтобы его совесть, с одной стороны, не мучила его, а, с другой стороны, не спала, чтобы он все время был в тонусе? Для этого и есть постоянная возможность общаться с Богом.

Здесь и удивительно то, что у современного человечества нет понимания, что невозможно быть абсолютно добрым человеком, если у тебя нет Божественной перспективы в твоей жизни. Ведь это же самый любимый вопрос у современников, далеких от религиозного мышления: «А разве добрый человек, но неверующий, не в рай попадет?» Ответ-то, конечно, понятен. Зачем доброму, но неверующему человеку рай? Он же в него не верит. Значит, этот рай ему не нужен. Силком, что ли, его туда тащить: вот ты добрые дела делал, мы тебя силком в рай затянем? Тогда сразу возникает зеркальный вариант: а тот, кто совершал злые дела, даже преступные, но при этом в его сердце была частица покаяния, он поднимал глаза к небу и говорил: «Прости меня! Я не могу удержаться», – по всем законам жанра должен пойти в ад?

Как благоразумный разбойник.

– Мне кажется, вот такое сознание, что достаточно делать добрые дела и при этом не верить в Бога, не понимает благоразумия разбойника. Даже этот образ такому сознанию непонятен. Потому что современная душа жаждет справедливости. При этом, как правило, это справедливость всегда на экране твоего гаджета. Но когда это касается тебя, справедливость как будто как-то мимикрирует в другую сторону и принимает другие образы.

Поэтому свою совесть все время нужно будоражить. Все время надо проверять свою свободу выбора. Мы говорим, что свобода – это ответственность. А в чем эта ответственность? В том, что мы постоянно занимаемся самокритикой. Будучи абсолютно свободными, так как Бог дал нам свободу, мы себя все время испытываем. Для чего пост в церковной жизни? Для самоиспытания. А что такое самоиспытание? Мы пошли на духовный тренажер и сами себя проверяем, на что способны, так ли себя мыслим, так ли себя преподносим в этом мире?

Вот тогда наша совесть просыпается, если она спит. Тогда она настраивается. Это как струны души. Совесть – это настроенные струны души. Если правильный аккорд в какой-то тональности, тогда все благозвучно, тогда мы слышим правильно, тогда понимаем. А когда фальшь идет, тогда мы не хотим это слушать. Многие ведь вместо того, чтобы настраивать струны своей души, чтобы она не фальшивила, просто затыкают уши, чтобы не слушать фальши. Но просто уйти от проблемы – это ведь поведение слабака.

А христианин призван быть сильным. Почему он призван быть сильным? Не потому, что он должен что-то делать из последних сил, во что бы то ни стало. Это не американский вариант: ты сможешь, ты это сделаешь. Нет! Бог нам дает эти силы. Он сразу же сказал: «Не бойся! Я с тобой. Ты справишься. Все получится». Как родитель говорит это своему малышу, Бог говорит нам это каждый день. Поэтому не надо бояться, что наша совесть нас подведет. Не подведет, если мы с ней будем в друзьях.

Вопрос телезрительницы Людмилы: «Человек делает добро совершенно искренне, от души, но этим пользуются. И он знает, что этим пользуются. Некоторые говорят: „Зачем ты это делаешь? Простота хуже воровства. Ты много себе вредишь, потому что за спиной тебе делается все хуже и хуже ввиду всяких прилоговˮ. Должен ли человек продолжать (а он продолжает) вести себя так, как складываются в его душе добрые мысли? Или, как говорится, добрыми намерениями выстлана дорога в ад и правы те, кто попрекает его и говорит, что простота хуже воровства?»

– У этого человека может быть такая природа – он не может не совершать добрые дела. Я знаю таких людей. Вроде бы все против них, а они говорят: «Нет, я не буду отвечать тем же самым». Они даже иски не пода-

ют на своих безумных соседей или еще на кого-то. И они не слабаки, это блаженные люди; мы называем их юродивыми, потому что в нашей системе человеческой справедливости это ненормальное поведение.

Подлецы те, кто пользуется их добротой. И вместо того, чтобы говорить: «Простота хуже воровства. Что ты делаешь? Задай ему трепку», мы должны беречь доброту этих людей и во имя любви (а не справедливости) должны ставить на место тех, кто пользуется добротой этого блаженного человека. Это мы должны делать. Бог этого человека нам подарил, чтобы мы учились защищать добро. Не его надо учить, он по природе своей добрый. Надо учить и вразумлять тех, кто пользуется его добротой. А мы смотрим со стороны, охаем, ахаем: мол, дурачок, зачем он так себя ведет? Вот это наше невмешательство всегда чревато проблемами. Сегодня мы не вмешались в жизнь другого человека, а завтра в нашу жизнь вмешаются так, что мало не покажется. Сколько можно в таком анабиозе находиться? Надо вести себя адекватно духовным реалиям, а не человеческим.

Могу пожелать тем людям, которые «учат» этого добряка, самим поучиться защищать добро. Это как князь Мышкин: его надо было защищать, оберегать, а не пользоваться им. Такой блаженный святой жизни и святых мыслей человек должен быть среди нас. Если таковых нет, наша жизнь плоха. Куда нам тянуться? Где искать глоток свежего воздуха? Куда смотреть, чтобы увидеть вот эту настоящую, незапятнанную, неопошленную любовь? Такие люди нам даются Богом. Мы ищем каких-то великих старцев, которые нас вразумят, к которым можно прибегнуть, а ведь рядом с нами есть вот такие добряки. И тем, что они живут среди нас, они нас учат очень многому.

Наша совесть должна нам подсказывать верную реакцию на те или иные события, на тех или иных людей. Ведь совесть – это не только наш внутренний выбор, совесть – это еще и правильная реакция на происходящее. Некая мудрость должна быть. Как хорошо, если бы наша совесть была мудра! Апостол Павел говорит, что естественный нравственный закон есть в каждом человеке, даже если он неверующий. Но мы-то, верующие, должны это развивать. Мы же видим смысл дарованного естественного нравственного закона, куда это ведет.

Ведь нравственные чувства не для того, чтобы защищать свои границы и не нарушать границ другого человека. Это система общественного договора, столь уже приевшаяся всем, когда люди договорились, как они будут жить. Условно говоря, такой этикет: мы делаем так и так, потому что так удобно, безопасно, потому что мы так договорились; надо жить по договоренностям, иначе будет беда. Единственное, чем можно современного человека напугать, – его личной смертью.

Сегодня очень уменьшилось расстояние от нарушения нравственного закона, Богом данного, до самоуничтожения. Это раньше тебе бы подсказали, помогли, на тебя обратили бы внимание. В советских школах в покое не оставили бы, если бы заметили, что ты ведешь себя не так, как принято. А сегодня никто не обратит внимания, ты сам себя доведешь до духовного изнеможения.

Поэтому то, что говорит совесть, надо обязательно соизмерять с высшим нравственным законом. Нам его дал Бог. Грустно, когда люди пытаются без Божественного основания найти правила хорошей жизни. Получаются только лишь правила хорошего тона. Но это светский раут, не более того. И чем эти рауты заканчиваются? Они начинаются с джентльменских реверансов, а заканчиваются всегда одним и тем же – свальным грехом. Зачем до этого доводить?

Откуда мы черпаем правильное понимание жизни? Конечно же, из воспитания. А где воспитание должно происходить? В определенном социуме. А социум откуда все это знает? У него культура такая. А что такое культура? Культура – это преемственность. Вот мы говорим про преемственность в священстве, в Церкви. Это важный элемент, без которого многие вещи несостоятельны. И у культуры есть преемственность. Можно называть это традицией, как угодно, но она есть. В культуре этика как называется? Говорят: «У него нрав такой». Или: «У нас такие нравы». Это могут быть даже неписаные правила, но они настолько устойчивые, если ты в культуре, что ты можешь не бояться ошибиться, потому что тебе их подскажут.

Вопрос о разнице культур и феномене русской культуры. Помню, когда мы были более юные, всегда говорили: «О, загадочная русская натура, понять ее невозможно». И прочее. Что касается культуры, мы можем одинаково наслаждаться и Чайковским, и Брамсом, и Бетховеном. Перечислять тут можно бесконечно. При всем при этом у нас не будет возникать даже мысли о том, что это представитель вражеского государства, ведь культура не имеет границ. Или все-таки в нас есть некий стержень, который мы можем назвать русской культурой, который позволяет нам с любовью и без всяческого осуждения принимать и понимать культуру других людей?

– Да, у нас особенная культура. Чем лучше мы свою собственную культуру знаем, и не просто знаем, а культивируем, продолжаем созидать, тем лучше воспринимаем традиционную культуру других народов (не только православных и не только христианских).

Но надо понять, что за культура такая, которую мы примем. Сейчас вошли в моду занятия йогой, какие-то духовные практики. Почему Православная Церковь против всего этого? Потому, что это касается духа. Мы же не только внешне что-то воспринимаем. Например, если ты в каком-нибудь марокканском стиле комнату оформил (во дворцах это было принято), это не значит, что ты стал принадлежать к мусульманской религии. Нет, конечно. Это просто эстетство. Но иногда вместе с внешним мы начинаем принимать и внутреннее, то есть духовное, мы себя этим заражаем. Поэтому Церковь здесь всегда высказывает четкую позицию.

В чем суть русской культуры? Ведь надо сначала понять себя, чтобы потом такими же глазами смотреть на других. Это очень легко: посмотрите в глаза Христа на картинах русских художников. Вот русская культура. И все ответы сразу же начинают появляться. Если смотреть на мир глазами Христа, тогда примешь все доброе, что есть в этом мире. А если ты увидишь и в другой культуре взгляд Христа, то вы братья.

Наша культура такая большая, ее сердце такое огромное, что там есть и Достоевский, и Толстой. В душе нашей русской культуры есть и грешки, и исправления, и слезы, но есть и блаженство. У нас есть Гоголь, который вообще не от мира сего, просто блаженный человек русской культуры. Его недопоняли при жизни. Есть страдалец Достоевский, который все прошел в своей жизни, – и огонь, и воду, и медные трубы. Есть слишком уж мудреный Толстой, и непонятно, к концу своей жизни он просветился светом Христа, что-то понял для себя или так и остался в своих заблуждениях... Я оставляю в стороне споры Толстого с Синодом, отлучение его от Церкви... Но почему мы забываем про его роман «Воскресение», где он глумится над таинством Причастия? А ведь это сердцевина русской культуры.

Если мы смотрим на мир глазами Христа, если наша культура – это взгляд Христа, то дыхание нашей культуры, ее кровь – это Кровь Христа, Тело Христа. Ведь все вокруг этого. Гоголь понимал, чувствовал это в большей степени, чем кто-либо вообще. Его «Размышления о Божественной литургии» – это же чудо русской литературы! Как такое вообще могло появиться? Достоевский, может быть, не так буквален, но у него все к этому сводится.

Подведем итоги. Какой цензор в нашем культурном облике присутствует и должен быть?

– Я все-таки назову это словом «Любовь» с большой буквы. Если Бог есть любовь, то любовь и есть цензор. Но сложность современности в том, что нам нужно познавать настоящую любовь. К сожалению, любовь сегодня затуманена, запачкана, замарана, и она даже совсем не любовь.

Но если мы хотим настоящей любви, тогда мы должны смотреть в Лицо Бога, потому что Бог есть любовь. Он нас обязательно научит этой любви. Как говорил блаженный Августин, люби – и делай все, что захочешь, потому что любовь ничего плохого не посоветует.

Записали:
Таисия Зыкова
и Нина Кирсанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475