Священник Константин Корепанов: Память Божия

Продолжение. Начало в №№31, 34 (2020 г.) – 23, 25–29, 31–36, 38–39, 41–48 (2021 г.) – 1–3, 33–39, 41–43, 45–48 (2022 г.) – 1, 3–11, 13–21, 23–26, 29–48 (2023 г.), 1–2, 4–11, 13–15, 18–40, 42–44 (2024 г.)

Продолжаем читать наставления преподобного Варсонофия Великого. К слову сказать, мы еще и близко не подошли к концу второго тома «Добротолюбия», у нас еще один автор, преподобный Исаак Сирин. А в эти дни, в начале мая, уже десять лет, как мы с вами читаем книги «Добротолюбия». Примерно по пять лет на каждый том у нас уходит.

Мы видим, что, несмотря на такой долгий срок, мы не стали более духовными или лучше. Открыли для себя новые грани духовной жизни, надеюсь, начали понимать, что такое духовная жизнь, стали понимать, что простое хождение в храм не есть то, что требуется от христианина. Мы увидели, и это, может быть, самое главное, что те слова, наставления, которые пишут святые отцы, прожившие всю свою жизнь в пустынях, относятся не только к отцам-пустынникам и женам непорочным, они относятся к каждому человеку. В этом смысл, как сказал бы преподобный Максим Исповедник, в этом логос этих людей, логос «Добротолюбия».

На самом деле, конечно, во времена Саввы Освященного пустыня была вертоградом Христовым. Я уже упоминал, что на небольшом участке Иудейской пустыни было три лавры, где жили около пятнадцати тысяч монахов. Это небольшой участок, по российским меркам, просто крохотный уголок суши, а там все кишит монахами. А это только маленький фрагмент Палестины, в целом некоей монашеской резиденции. Это крошечный уголок вообще Востока, потому что есть еще Фиваида, Египетская пустыня, есть еще Каппадокия, куда до сих пор ездят люди посмотреть те места, где жили монахи, где все кишело монашествующими. И это тоже только фрагмент. Это были десятки тысяч не просто ушедших к праздной жизни людей, а людей, достигающих высоты святости, совершенства, оставивших многочисленные свидетельства о подвигах, стяжаемой благодати, в том числе книги.

Но как бы ни было их много, это ведь всего лишь малая часть христианского народа, жившего в то время в Византийской империи. Их много, десятки и десятки тысяч святых подвижников. Но христиан еще больше. Для чего тогда нужно читать их? Почему христиане, которые жили в миру и тоже были истинными христианами, не писали книги и не говорили о подвиге? И в чем смысл писаний именно этих аскетов? Ведь не все же могут уйти в пустыню, не все могут нести эти подвиги, как мы думаем.

Нас часто упрекают современные реформаторски настроенные братья и сестры христиане: «Зачем тебе это? Зачем ты это все читаешь? Ведь это к нам не имеет никакого отношения. Это пустыня, это греки, копты, подвижники, отшельники, неудачники, а мы должны социально активный образ жизни вести».

Они могли спастись бы где угодно. Но Бог создал для них такие условия как раз для того, чтобы, пройдя путем подвига, они смогли понять и рассказать о том, что важно, а что второстепенно, чтобы они могли показать, как отличать важное от второстепенного. Как в условиях общежития, то есть в совместном проживании нескольких людей, сохранить возможность общения с каждым и с Богом. Как, живя в общежитии, практически исполнить заповедь о любви к Богу и о любви к человеку.

Они прошли это. Бог создал для них особые искусственные, тепличные условия для того, чтобы они могли все это понять, описать и рассказать, а люди могли об этом прочитать и их советами пользоваться, чтобы выстроить и свою собственную жизнь в таком же общежитии, но не в монашеском, а в простом. В общежитии семьи и трудового коллектива, в общежитии артели или цеха, в общежитии какой-то корпорации воинской, профессорской, преподавательской, потому что это социальные общежительные области, в которых человек, в какую бы эпоху он ни жил, если он христианин, ставится перед той же самой задачей: надо любить ближнего и надо любить Христа. Как это сделать?

Как любить Христа, кажется, понятно. Надо что-то делать, заповеди исполнять. Правда, скорее всего мы будем исполнять не те заповеди, которые дал Христос, а что-то совершенно придуманное и надуманное поначалу, но все же они хотя бы прописаны.

А как любить человека? Ведь кажется, что все другие грешники, как их можно любить? От них надо отстраняться. Вот опыт святых, которые жили среди таких же грешных людей, показывает, как можно в обыкновенной жизни совмещать любовь к Богу, любовь ко Христу и любовь к людям. И что в этой любви важно, а что второстепенно. Что невозможно и неприемлемо, что допустимо, а что очень важно.

Их тепличные условия, их особые условия помогли им пройти этот путь весь, целиком. И не просто пройти, дойдя до финиша, а пройти так, будто Бог учит их, рассказывает им, показывает, чтобы они смогли описать это, дает возможность описать, дает понимание того, чтобы эти книги из поколения в поколение, где бы и когда бы ни жил христианин, могли наставить на путь следования за Христом.

68-й абзац: «„Целый день нахожусь в занятии, – и оно не допускает меня помнить о Боге”. – Бывает, что иной много слышит о каком-либо городе, но, когда случится ему войти в него, он не знает, что это тот самый город, о коем он слышал. Так и ты, брат, целый день проводишь в памяти Божией и не знаешь того. Иметь заповедь и стараться сохранить ее, как Божию, в сем заключается и повиновение, и память Божия».

Вопрос опять-таки нельзя пропустить, обойти. Он опять актуальнейший до неприличия: я целый день чем-то занят, как я могу помнить о Боге? Мы говорим это в оправдание себе почти всегда.

Во-первых, на что нужно обратить внимание: мысль преподобного Варсонофия несколько глубже, чем может показаться на первый взгляд. Память Божия в контексте его здешних рассуждений заменяет человеку молитву в том случае, если он трудится и не имеет возможности молиться.

Бывают монахи, которые сидят в келье и не имеют никаких послушаний. Не все монахи таковы, у них чаще всего очень много послушаний, и в этом смысле они не очень сильно отличаются от мирских людей. Но бывают монахи, у коих действительно никаких попечений нет, они могут сидеть в келье, в течение двадцати часов пребывать в молитве или чтении. А вот для того, кто пребывает в труде, в работе целый день, память Божия – эквивалент молитвенного делания.

На этом понимании, в том числе читая преподобного Варсонофия Великого, очень твердо настаивает в своих писаниях святитель Феофан Затворник. Он знает о практике непрестанной молитвы, ее не только не отрицает, но и сам практикует. Но в своих писаниях, адресованных людям, письмах, работах он говорит, что памяти Божией достаточно для того, чтобы пребывать с Богом.

Здесь важно вспомнить одно свидетельство древних – кто молится только тогда, когда молится, тот не молится никогда. То есть на самом деле смысл всей молитвенной жизни человека в том, чтобы помнить о Боге всегда.

Мы привыкли к исполнению правил. Мы знаем, что нужно какое-то время отдавать Богу, чтобы помолиться, прочитать положенные молитвы. Сначала это могут быть вечерние, утренние молитвы, потом список расширяется: правило ко Причащению или акафисты по случаю каких-то наших прошений, иногда даже регулярных, кто-то о воспитании детей читает акафист, кто-то за пьющего мужа, кто-то о своей собственной болезни, кто-то присоединяет к этому Псалтирь за здоровье или за умерших. Таким образом, молитвенное правило расширяется, но начинается все с простых нескольких минут, уделенных утром и вечером на чтение положенных, написанных в книге молитв. Это некая форма.

А апостол требует от нас непрестанно молиться. Слово же Божие еще в Ветхом Завете требует от нас, чтобы мы помнили Господа Бога своего всегда. Собственно, память и есть главное. Память помогает человеку ходить в присутствии Бога, помогает всегда помнить Его наставления, Его присутствие. Собственно, ходить перед Богом. Память о Боге как раз и помогает жить в страхе Божием, а он, как известно, есть начало всего доброго в человеке.

Но главное, тот, кто любит Бога, естественно, о Нем помнит. Потому что, когда мы любим, мы помним. Все наши мысли, все помыслы, движения нашего сердца и ума связаны с тем, кого мы любим. И наоборот: когда мы не помним человека, это свидетельство того, что он не занимает больше нашего сердца, мы его не любим.

Память Божия есть выражение свидетельства любви нашей к Богу, есть свидетельство страха Божия и условие, при котором мы ставимся в такие нравственные рамки, когда согрешить трудно. Как говорят святые, мы и грешим-то только потому, что о Боге в этот момент забыли. Если бы нам удалось помнить о Боге всегда, мы бы не согрешили.

Понятно, что для человека, который в собственно молитвенном делании пребывать не может, сохранение этой памяти очень важно, по сути – это единственное условие, каким он может привязать себя к Богу. И в данном случае не только, как мы говорим, святитель Феофан Затворник, но и преподобный Варсонофий, и многие другие святые отцы говорят о том, что нужна память Божия, она эквивалент молитвы. Не суррогат молитвы, а эквивалент, то есть она совершенно способна заменить молитву. Не ситуация: деваться некуда, хоть помни о Боге, а именно полноценный заменитель молитвы в случае, когда человек работает, исполняет какое-то служение.

И тогда, естественно, второй вопрос, который мы должны задать себе и на который должны ответить: при каких условиях возможна память Божия? Ну ладно, я понимаю, что надо думать о Боге, помнить о Боге. Но как это возможно? При каких условиях это начинает работать? При каких условиях мне можно помнить о Боге?

Ответ дает нам преподобный Варсонофий Великий: человек должен иметь заповедь и хранить эту заповедь как заповедь Божию.

Слово «заповедь» растяжимо, двойственно, мы об этом тоже скажем. Заповедь может восприниматься как некое нравственное предписание, например: не суди – и не судим будешь. А может быть и как некий род деятельности в послушании, например, Бог посылает человека учить, или священника служить, или врача лечить, они имеют такую заповедь от Бога, чтобы исполнять некий род служения.

В том и другом случае, как бы мы слово «заповедь» ни понимали, если все равно имеем эту заповедь и осуществляем свою деятельность по этой заповеди, храним эту заповедь как заповедь Божию, то это и приведет к тому, что мы будем послушны Богу, потому что наша жизнь определяется этой заповедью, мы делаем то, что нам велено, и мы помним о Боге, потому что всегда помним о том деле, которое Он повелел нам делать.

Получается, когда мы воспринимаем свою деятельность, или конкретный поступок, или набор поступков, или в целом свою деятельность как заповедь Божию, то, стало быть, мы и пребываем в послушании и памяти и достигаем искомого состояния. Почему? Мы осознаем свою жизнь в конкретный момент ее времени как послушание Богу.

«Почему ты учишься в институте?» – «Мне так велел Бог». «Ты почему подметаешь пол?» – «Мне так велел Бог». «Ты почему сегодня едешь на машине из пункта А в пункт Б?» – «Бог велел мне ехать сегодня на машине». «Ты почему сегодня отдыхаешь в Сочи?» – «Потому что мне Бог велел, сказал: езжай, ты должен отдохнуть». «Почему ты сегодня в магазине?» – «Бог велел пойти купить продукты и накормить свою семью».

Но нет, мы никогда не рассматриваем так свою жизнь. Для нас воля Божия касается только хождения в храм или поездки в монастырь, может быть, еще утреннее и вечернее правило, чтение «Добротолюбия». Но все остальное мы не воспринимаем как волю Божию. Да, не воспринимаем, потому и нет у нас никакой памяти Божией, потому и не помним о Боге, когда делаем на самом деле ту работу, которую Он повелел нам делать.

Конечно, бывают случаи, когда мы работаем на стройке, или в школе, или водителем троллейбуса просто потому, что нам так захотелось. Но в подавляющем большинстве случаев человек занимается тем делом, что поручено ему Богом. Оно должно восприниматься им как воля Божия, но не воспринимается. Это уже другой вопрос, и об этом мы тоже скажем.

Но сейчас мы рассмотрим пример из мира особенного, из мира монашеского: у тебя сегодня послушание – полоть капустную гряду. Если человек находится в монастыре на капустной грядке и пропалывает ее – это заповедь Божия? Да, он же там по послушанию игумена находится. А если через забор обычное хозяйство, обычная капустная грядка, на которой сидит женщина или дети, – это не послушание?

Но ведь и исполнение воли игумена может не быть послушанием Богу. Монах работает на этой грядке. Да, жара, +35 градусов, воды нет. «На что сдалась эта капуста? Легче в магазине купить». Человек ругается, про себя ругает игумена, погоду, капусту, землю, все на свете. Тогда он непослушный, никакого послушания не творит.

Но если ему там некомфортно, а он все равно сидит там? Он понимает, что это не игумен его туда направил, а Бог. Бог хочет, чтобы он сегодня терпел зной, терпел эту колючую землю и пропалывал эту капусту, чтобы братья имели возможность питаться какое-то время этими овощами.

Он сознает, чтобы это место принесло ему пользу, чтобы эта работа что-то с ним сделала, он должен осознать эту капустную грядку как волю Божию, как заповедь, данную Богом. Сегодня твое назначение в вертограде Христовом – пропалывать капусту. «Да, Господи, я пошел».

Вот когда он будет воспринимать прополку как волю Божию, как Богом данную заповедь, она будет приводить его к тому, что он будет помнить о Боге, он будет всегда размышлять, пока полет капусту, о Нем, он будет молиться, если будут приходить какие-то лукавые помыслы. И тогда его жизнь будет действительно жизнью в Боге на этой капустной грядке.

Но мы снова вернемся к тому, что за забором. А чем это отличается, когда женщина трудится на соседней капустной грядке или дети? По существу ничем, если жена воспринимает это свое служение как заповедь Божию. Может, ее муж попросил, а, может, и не просил, но когда-то они решили купить огород, чтобы кормить семью, чтобы была возможность вести трудовое воспитание детей, и они вместе с детьми сидят на этой грядке пропалывают ее, потому что так надо, такова воля Божия.

Эта женщина, конечно, может проклинать и огород, и время, и все на свете, и все будет то же самое. А может принять эту грядку как волю Божию, как заповедь Божию и усилия по трудовому воспитанию детей как волю и задачу Божию. Тогда это будет то же самое, что происходит с тем монахом на соседней грядке через забор.

То есть все на самом деле зависит от того, чтобы мы принимали то или иное дело как послушание Богу, как заповедь Его.

Записала:
Инна Корепанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475