Протоиерей Димитрий Кулигин: Самоукорение – не отчаяние

Тема сложная и очень интересная. Самолюбие, себялюбие – знакомые слова, но что же такое самоукорение? Это позитивный поступок. И мне бы хотелось, чтобы мы сравнили самоукорение со смирением, чтобы разобраться в том, что объединяет эти два понятия, и с отчаянием, которое возникает в нашей жизни довольно часто, потому что мы порой теряемся в этом мире и не знаем, как жить так, чтобы оно не захлестнуло нас. Помогите разобраться в этом вопросе. Что такое самоукорение, и почему отчаяние – не православное понятие?

– Это очень интересная тема. Вы правильно сказали, часто человек не понимает эти понятия, и не потому что он глупый, а потому, что даже не задумывается о каких-то простых вещах. А простые вещи заключаются даже в разборе слова по составу. Вы привели в пример слово «смирение». Его часто ошибочно расценивают как некую забитость. Мол, человек не должен никуда влезать, сидеть в уголке, ни за что не отвечать. А если что-то происходит, например, тебя бьют, надо нагнуть голову и все принимать. Смирение как синоним забитости. Но ведь это ж не так. Смирение подразумевает мир. То есть все, что бы ни происходило, ты должен принимать с миром. Это не забитость, не прятание от действительности, это совершенно не обязательно уход куда-то и даже молчание. Смиренно можно и защищать кого-либо, если понадобится. Но ты не агрессивен, беззлобен, не ищешь худого и не держишь в себе этой грязи. Ты смирен, потому что принимаешь с миром. Формально, действительно, есть некая схожесть, потому что смиренный человек не лезет на рожон, в драку, если надо заступиться, – заступится, но не ищет конфликтных ситуаций, конфронтации. Часто он незаметен, но это не забитость, это совсем другое состояние души, когда человек в состоянии мирности.

То же самое со словами «самоукорение» и «отчаяние». Люди не задумываются и понимают их формально.

Вопрос от телезрителя Дмитрия из Гатчины: Антоний Великий писал: «Кто сам себя укоряет, того оправдывает и прославляет Бог». Что препятствует самоукорению?

– Замечательные вопрос и цитата. Без святых отцов, что бы мы ни говорили, понимание будет странным и как бы даже не православным. Мы всегда зиждемся на Священном Писании, на словах Христовых и на том, что нам оставили по своему опыту святые отцы. В частности, Антоний Великий, который, будучи великим аскетом, на своем опыте может говорить об этих вещах, в том числе и о самоукорении.

Что мешает человеку? Часто элементарные самость, самолюбие, эгоизм, гордыня. То, о чем говорил другой наш святой недавнего времени праведный Алексий Мечев, московский старец, – нам мешают «яшка» и «окаяшка». Вот эти «яшки», когда я главный, я хороший в своих глазах, я хочу, чтобы все меня воспринимали так, я – центр земли. Некий антропоцентризм. Если человек считает, что он главный, то самоукорение будет ускользать от него, он не будет объективно смотреть на себя, будет защищаться.

Еще мешает самоукорению, когда человек винит во всех бедах не себя, а другого. Что-то случилось – виноват не я. Расскажу на примере Исповеди. Предположим, какая-то женщина говорит, что кается в грехе, сорвалась на мужа. Спрашиваю, почему. Отвечает, что он ее довел. Многие женщины, да и мужчины, так говорят. Они каются, что согрешили, но сделали это потому, что супруг (супруга) их достал. Я не очень верю в такое покаяние, потому что человек за своим грехом видит и обвиняет другого. Не он виноват. Вроде как он совершил, но виноват-то другой. И это отсылка к самому началу Священного Писания: жена, которую Ты мне дал, она дала мне. Это самое простое, что мешает, – когда начинаешь искать виноватых вокруг. Он виноват, она виновата. Виновато начальство, кто-то в семье или в храме. Да и священников часто обвиняют. Я не исправляюсь, что же он мне не помог? Плохой священник. Не буду разбираться в конкретных случаях, где-то священник, может быть, действительно виноват. Но если говорить именно о самоукорении или его отсутствии, то бывает, что укоряют священника в том, что он не помог. А как помочь тому, кто не видит? Если человек кается в гордыне, то погладить его по головке, значит, успокаивать его гордыню. А погладить против шерсти, гордыня начнет ерепениться, ему это не понравится и вместо того, чтобы исправляться, он продолжит жить в грехе.

Есть еще одно слово, которое люди часто понимают превратно: «каюсь», как бы сознаюсь в грехе. Но покаяние – не просто осознание греха, признание его, нужно, чтобы человек изменился. Если уж ты говоришь, что каешься в гордыне, то в первую очередь нужно заняться укорением не других, а самого себя. Православный человек понимает, что гордыня – грех, что это плохо, и порой даже вынужден сказать об этом на Исповеди. Почему вынужден? Потому что так порой и происходит: человек выдавливает это из себя. Но выдавливая, не хочет исправляться, не хочет заниматься самоукорением. Легче обвинить кого-то другого. Кстати говоря, очень часто всякие оккультные вещи происходят именно от этого. Сглазы и прочее. Вместо того, чтобы признать, что ты виноват в своих проступках, в своих проблемах, например, с ребенком, легче сказать, что у кого-то дурной глаз. На меня посмотрели дурными глазами, и теперь у меня проблемы. И все, я не виноват. Я укоряю другого. А что такое укор? Это обвинение.

Самоукорение – это когда я ищу проблемы в себе. И если я нацелен на себя, то могу разобраться в себе. И, кстати говоря, не только православная аскетика говорит об этом, но и психология. Большинство проблем человека сидит в нем самом. Разберись с собой, пойми, кто ты, тогда поймешь, как разобраться с другими людьми.

Вопрос от телезрителя Евгения из Белгорода: «Я всегда думал, что смирение – это когда что-то происходит, что я не в силах ничего изменить или исправить и должен принять это спокойно, без напряжения. И самоукорение имеет положительную сторону в том случае, если остается внутри человека. А если все об этом знают, то это уже гордыня».

– Что касается первого, отчасти вы правы, но здесь скорее уже не смирение, а принятие того, чего не можешь изменить. Может быть, отчасти так и есть. В конце концов мы же должны принять волю Божию, с которой можем быть не согласны. Мы хотим пойти направо, а Господь говорит, что надо идти в другую сторону. И если есть возможность, мы сопротивляемся как бараны, а если нет, то смиряемся. Но лучше то смирение, когда желаешь идти по воле Божией. И это не только те обстоятельства, которые невозможно преодолеть. Ты должен сам нести мир. Когда кругом безобразие, агрессия, а ты привносишь в это равновесие, баланс. Сказать легко, а сделать крайне сложно. Но так или иначе надо к этому стремиться. По себе знаю, когда это получается, то это счастье. Ты приходишь в мирное состояние. У меня бывали такие ситуации, когда я себя настолько привел в состояние мирности, что даже если случались нападки на меня лично, то я мог принять это спокойно, оставаясь в равновесии. И вы не представляете, как это отрадно и радостно.

По поводу смирения у меня есть еще один вопрос. Вспомним псалом: Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых. Но, к сожалению, мы довольно часто вынуждены пребывать в том обществе, в котором нам не очень бы хотелось. Каким образом здесь соотносятся смирение и самоукорение? Хорошо, когда мы в Церкви, потому что здесь меньше каких-то явных искушений и испытаний. Но в светском обществе мы сталкиваемся с этим очень часто. Вы же тоже ездите в общественном транспорте, видите, что происходит.

Мы настолько часто с этим встречаемся, что осуждение происходит постоянно. Мы им дышим как воздухом. Как нам здесь может помочь самоукорение и желание быть смиренным?

– Поделюсь своим опытом. Когда я был еще мальчишкой и ездил на общественном транспорте, то привык задерживать дыхание, когда выхожу из автобуса. Тогда были такие старые «Икарусы», которые давали столько выхлопа, что можно было задохнуться. И у меня выработалась привычка задерживать дыхание. Это дошло до автоматизма: когда я слышал звук отъезжающего автобуса, сразу задерживал дыхание. И в свое время, когда я стал воцерковленным человеком, то отчасти перенес это на духовную жизнь. Мне какие-то вещи могут не нравиться, хотя, может быть, они справедливы. И я понимаю, что если реагирую на них неправильно, то преумножаю их. Как же быть? Я стал делать так же, как в детстве с задержкой дыхания. Я очень не люблю, когда слышу бранную речь. Мне очень тяжело ее выдержать. Это моя Ахиллесова пята. И в последнее время это действительно какой-то кошмар, к сожалению. И когда я слышу или вижу что-то непотребное, то говорю: «Господи, прости нас грешных». Я стараюсь не отделять себя от тех, кто это делает.

Не их грешных, а нас грешных.

– Да, именно. И я заметил, что если делаю это искренне, не напоказ, как и говорил последний звонивший, не позируя перед самим собой, то в моей жизни этого становится существенно меньше. Раньше у нашего храма собиралась тусовка, там было много всякого нехорошего. И меня это очень раздражало, я пытался даже говорить на повышенных тонах. И вроде был справедлив, ведь они делали плохо. Но когда я унял это раздражение, принял с миром, и не потому, что согласился, что это хорошо, но во мне не было агрессии, и, проходя мимо них, я говорил: «Господи, помилуй нас грешных», то вдруг эти люди стали рассасываться, а кто не рассосался, стали даже извиняться передо мной. В итоге все прошло и, надеюсь, не вернется.

Господь говорит: сила Моя в немощи совершается. Чем больше кулаков, тем больше конфликтов. Вроде бы за справедливое дело, но опять-таки, победили, нехорошего наказали, но в принципе-то нехорошести не стало меньше. Поэтому надо начинать с себя. Самоукорение – великая вещь. Но самоукорять себя для позы, или раз батюшка сказал, тюкать себя все время, да еще и прилюдно… Это не принесет никакого эффекта. Надо заниматься этим для духовного очищения. По Серафиму Саровскому – начни с себя, и тогда спасение от тебя разольется дальше.

Вопрос от телезрительницы Елизаветы из Гомеля: «Как понять, есть ли у меня гордость? Я часто об этом думаю».

– Этот вопрос важен для многих. Телезрительница понимает, что у нее есть гордыня. Как с ней справиться? Капля камень точит. Если человек приходит на Исповедь и констатирует факт, что он гордый, то это просто признание. Оно у меня есть, я принес, показал и унес. Но в идеале принести, сказать: «Господи, все, отрицаюсь», и больше этого нет. Но с гордыней крайне сложно бороться. С каким-то грехами можно и нужно так поступать. Но с гордыней сложно, тем более что вся наша светская жизнь пропагандирует, провоцирует гордыню, взращивает ее. Я советую работать с ней методично, как с хроническими заболеваниями. Эта заноза все равно болит, а вы ее вытаскивайте, гноится – убирайте гной. И так постепенно с помощью Божией вы дойдете до того, что если уж не удалось совсем от нее избавиться, то хотя бы существенно ее уменьшить. Бог вам в помощь.

Кстати, наша тема связана не только с самоукорением, но и с отчаянием, и здесь действительно тонкая грань. Часто человек не замечает, что для него эти слова становятся синонимами. Он начинает себя укорять, и это очень важно. Мы только что об этом говорили.

Самоукорение – это даже аскетически, духовно крайне важная вещь, в том числе и для покаяния. Не просто для хождения на Исповедь, а для покаяния, как глобального процесса в душе человека. Если человек сделал в своей жизни что-то плохое и начинает этим себя истязать, то самоукорение может перейти в то самое самоистязание, когда он не очищает, а начинает мучить себя и отнимать духовные силы. И это то, что может привести к отчаянию.

А что такое отчаяние? Старинное слово «чаяние» – это надежда, и чаять – надеяться. А отчаиваться – это как раз отвергать последнюю надежду. В светском языке отчаяние – депрессия, когда человек доходит до такого состояния, что ему уже практически невозможно помочь, потому что ничего ему не мило. Психологи, занимающиеся именно вопросами депрессии, говорят, что даже если человек в жизни кого-то любит, то и любимый не может ему помочь, настолько он уходит в эту бездну отчаяния, в это болото.

Поэтому я бы на всякий случай посоветовал подумать о том, что, возможно, вы и сделали что-то горькое для сына, и, может быть, ему есть в чем вас обвинить (надеюсь, что он этого не делает). Может быть, вам, по крайней мере, есть в чем себя самоукорять, но смотрите, чтобы самоукорение не довело до отчаяния, а для этого нужно именно покаяние.

Если вы покаялись, оставьте это в прошлом. Радуйтесь, что, несмотря на это, ваш сын жив, и вы живы. И вы можете не вчера, когда совершили ошибку, промах, а сегодня и завтра сделать сыну благодеяние, благое дело. Помните об этом.

9 октября был день памяти Иоанна Богослова – апостола любви. В своих посланиях, в Евангелии он все время говорит о том, что человек должен любить, и даже до смерти, потому что любовь Божия действительно бесконечна. Он призывает нас к тому, чтобы мы любили как бы до самопожертвования. Но если мы говорим о том, что Бог есть любовь, что Он все прощает, то зачем тогда самоукорение, смирение? И как самоукорение и смирение могут сподвигнуть Бога на ответную любовь?

– Ответная любовь Бога непреложна, она есть и будет. Здесь, скорее, нужен уже наш отклик на Его ответ. Повторю, здесь вопрос именно в том, что люди, считающие, что Бог все простит, поддаются дьявольскому искушению, когда дьявол говорит об этой совершенно справедливой вещи, но не дает помнить о том, что мы сами не протягиваем Богу руку.

Бог протягивает нам руку всегда, но мы можем отказаться, быть настолько слепыми, не видеть этой руки, что останемся без Бога. Рискну предположить, что отчасти это те самые адские муки. И не потому, что Бог тебя отверг, а потому, что ты отверг Бога своим невидением, слепотой и отчаянием. А к отчаянию приводит именно самоукорение и неумение смиряться.

Думаю, под конец передачи вы затронули тему, требующую отдельного обсуждения. Я желаю вам обсудить именно этот момент, потому что для многих он крайне важен.

Ваш приход, слава тебе, Господи, растет. Для чего же люди приходят на Божественную литургию? Для того чтобы просто порадоваться друг другу, пообщаться друг с другом, или для того, чтобы помолиться? Исповедуясь перед Литургией, мы ждем от Бога даров, о которых все время молимся. И получается, что участие в Литургии – это и самоукорение, и смирение. А если этого нет, то тогда нет и той самой метанойи, ожидаемой нами во время Божественной литургии, в том числе и даров.

– Вы опять-таки затронули глубокую тему, которой надо бы посвятить отдельную передачу. Зачем человек приходит в храм? Часто он действительно ошибочно приходит в храм и не понимает, почему ничего не получает. Он говорит: «Я молился Богу, но ничего не получил, Бог мне ничего не дал». А как же он пришел? Это ведь тоже очень важно.

Если у него не было покаяния, не было метанойи, самоукорения, но была гордыня, и он не понимает смысла слов: «Христос посреди нас», что должны говориться в храмах (в частности, в нашем храме эти слова возглашаются на Литургии), то он уйдет ни с чем. А если человек проникнется этой общественной молитвой… Люди говорят, что молиться можно и дома. Конечно, можно, кто ж с этим спорит? Но нужно понять литургическую общность. И если ты ее поймешь, то она тебя поддержит, и ты никогда не будешь один.

Отче дорогой, благословите наших телезрителей.

– Бог благословит всех нас на то, чтобы мы умели правильно заниматься самоукорением, не отчаивались и были смиренны. Аминь.

Записали:
Анна Вострокнутова
и Людмила Белицкая

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475