Архимандрит Гермоген (Еремеев): Слышать Бога

Окончание. Начало в №25, 2024 г.

– Царство Божие, как известно, просто так не дается, нудится через молитву, пост, воздержание, ограничение себя. И прежде всего – положи, Господи, хранение устом моим и дверь ограждения о устнах моих, чтобы язык не болтал лишнего, чтобы мысли были чистые. Придет дурная мысль – нужно сразу помолиться: «Господи, отгони от меня эту мысль, она от лукавого, я это чувствую. Помоги, Господи, справиться с этим». Ты еще молитву не закончишь, а Бог уже придет на помощь.

Вы рассказывали о том, что Вас бабушка приводила в храм, и это понятно. Вы помните то ощущение, когда Вы это делали уже осознанно сами? Первый раз пошли в алтарь или, может быть, было какое-то особенное чувство во время Крещения.

– Я помню только какой-то фрагмент Крещения. Помню, как мы пришли к храму, батюшка уже был внутри (меня крестили в сторожке храма, это было ранней весной). Мы стучали в зеленую дверь храма. Я помню, что очень сильно переживал: а вдруг не откроют? И эти несколько минут, пока пришли сторожа, мне показались очень длинными. Я помню крест священника, который был украшен камушками, белую купель – и все, какие-то три-четыре фрагмента.

Из самого раннего детства помню, что мы заходили в храм с мороза (почему-то летом я не запомнил, как это было), там стояли две большие печи справа и слева, и от них был такой жар, что сразу становилось тепло, снимали шарфики, расстегивали пальто. И огромное панно на стене Архангела Михаила с огненным мечом, много-много свечей, удивительный запах.

Тянуло интуитивно туда. Тогда я не мог сказать, что это была Божия благодать, я мог только повторить это за взрослыми. Тянуло – и все. Я неосознанно ходил в храм. Я понимал, что там есть Бог и что мне надо быть с Ним. И никаких законов не знал. А потом уже старушки, которые жили в этом храме, певчие хора (хор был потрясающий), псаломщица Евдокия Михайловна, отец Николай Мухин, Мария Григорьевна, его помощница, которая помогала ему и пела в храме, Анастасия Георгиевна, Николай Поликарпович, Феофан Семенович – все по крупице что-то говорили, рассказывали, вспоминали. И вкладывали это в мое сердце прежде всего своей жизнью, а не словами, тем, как относились к людям, как со слезами молились.

Феофан Семенович Нечкин был бухгалтером в храме. Представляете, какое у него старинное имя! Начнет говорить о чем-то Божественном, и у него сразу слезы на глазах. Советскую власть не любил. Ему нужно было переплетать документы, а для этого нужна была иголка, которая раньше называлась цыганской (или хомутной), больше десяти сантиметров в длину. Он говорил: «Поехал на рынок – иголки хомутной нет! Вот тебе и советская власть!» То есть он по иголке мог судить о советской власти. (Смеется).

Хотя верующим людям в те времена, конечно, досталось многое пережить. Интересно было бы их сейчас спросить, как и что они перенесли. Мы-то уже, можно сказать, благоденствовали. От нас уже отступили, и только комариные укусы были постоянно, но серьезных гонений на Церковь уже не было. Препятствовали с ремонтом, назначением священников, перед уполномоченным нужно было выплясывать, чтобы дали регистрацию.

Любое нарушение сразу попадало в прессу, лишь бы скомпрометировать Церковь. Как сейчас Запад делает против России: все, что у нас происходит, – все плохо, любое дело западная пресса против нас обернет. Так и пресса СССР: все, что ни делалось в Церкви, обращала против Церкви. Из любого дела сделают или фельетон, или в «Крокодиле» что-то напишут. Помню, упала штукатурка с потолка. И все – уже фельетон «Камни с неба», храм закрыли. Но потом доказали, что это просто кусочек штукатурки упал. Мы все отремонтировали и снова открыли храм.

Ваша малая родина – Черноисточинск, Свердловская область. Я хотел бы попросить Вас дать короткую историческую справку о храме.

– Храму исполнилось 162 года, два года назад мы праздновали его юбилей, привели его в порядок, с Божией помощью и помощью добрых людей. Нам помог Игорь Алексеевич Алтушкин и «Русская медная компания», и я постарался вложить свои силы, а также настоятель отец Максим. У нас сейчас очень красивый храм, кое-что еще делаем, надо еще построить воскресную школу, сделать теплые туалеты, чтобы было удобно прихожанам. Много чего еще надо, но главное мы сделали – храм уже в очень хорошем состоянии.

Главная святыня храма – Иверская икона Божией Матери. Она очень почитается на Руси наряду с Владимирской и Казанской. В Москве, в самом сердце нашей столицы, построена Иверская часовня, куда был принесен список чудотворной иконы. И такой же список, только позже написанный и в другом исполнении, в академическом стиле, написан тоже на Святой Афонской Горе. И таких списков, которые с Афона привозили в Россию, было несколько.

В 1895 году в Черноисточинский храм, освященный в 1862 году, привезли такой список чудотворной иконы Божией Матери. Кругом бушевала холера, горели костры, перекрывали дороги между селениями – валили деревья, обливали керосином и жгли, чтобы ни конный, ни пеший не прошел. Такой был мор народа, очень много тогда умерло людей. А наш поселок холера обошла стороной. И все предписывают это чудотворному образу, который принесли в поселок, поставили в логу, соорудили деревянную часовню. Я рассказываю это все со слов очевидцев. Мама моей бабушки встречала эту икону. Моя бабушка 1898 года рождения.

Эта Иверская часовня была украшена пихтовыми ветвями, икона стояла там несколько дней (говорят, что три дня и три ночи). И старообрядцы, и православные – все шли к иконе, читались молитвы, наверное, пели акафист. Затем ее обнесли вокруг поселка и поставили в этом храме, где она сейчас пребывает. И даже когда храм закрывался, икону спасли. Она сохранилась в первозданном виде, потрясающей красоты и потрясающей духовной силы. Я обращаюсь только к ней, и никогда ни в чем не получил отказа от Иверской Царицы Небесной.

Расскажу случай. Поехал лечиться в Пятигорск на горячие источники. Думаю, что меня так тянет в Пятигорск? Мне говорили, что можно в Железноводск, а можно туда (у меня давно уже болит нога). Решил поехать в Пятигорск. Поселили в центре Пятигорска. Через какое-то время, разложив вещи, решил пойти в собор, который в трех минутах ходьбы. Захожу в собор, купил свечи. Смотрю, что-то в правом приделе много свечей горит. Собор красивый, средних размеров. Подхожу – Иверская Божия Матерь, она там появилась чуть раньше, чем наша. Конечно, у меня слез полные глаза. Думаю: раз Ты меня сюда пригласила для исцеления, значит, нога моя пройдет, буду снова ходить как прежде.

Говорят, несколько раз надо съездить. Осенью, Бог даст, еще поеду. Ноге стало лучше: стала лучше сгибаться, меньше болеть, я даже палочку уже редко беру. А раньше без палочки ходить не мог. Вот такая милость Божия. Иверская икона была у меня в детстве, и даже когда поехал лечиться, она меня там встретила. Я не знал, что в Пятигорске есть такая же икона.

Каждый день, как только вставал, я шел в собор, ставил свечу, молился, читал тропарь: От святыя иконы Твоея, о Владычице Богородице, исцеления и цельбы подаются обильно с верою и любовию приходящим к ней, тако и мою немощь посети, и душу мою помилуй, Благая, и тело исцели благодатию Твоею, Пречистая, – и шел на лечение.

В какой момент пришло четкое осознание того, что Вы хотите быть священнослужителем?

– Я не хотел быть священнослужителем. Это там (показывает наверх) решили. В какой-то момент, когда я пел на клиросе и поступал в музыкальное училище в Нижнем Тагиле, мне через три месяца сказал директор: «Мы здесь воспитываем не попов, а артистов сцены, Вы ошиблись дверью». Я говорю: «Я вроде как раз и хотел на сцене петь, потому что мне говорили, что у меня есть такие данные».

Я ушел из училища через три месяца после поступления и пошел в киповцы. Мой друг Вова Устинов (он из одного поселка со мной) предложил: «Пойдем к нам». Я говорю: «А что такое КИП?» Оказалось, это контрольно-измерительные приборы и автоматика, к чему у меня совершенно нет способностей.

Все равно я окончил это обучение, и там тоже было много интересных вещей. Заместитель директора по воспитательной работе Татьяна Николаевна Харлова сыграла большую роль в моей судьбе, привлекла меня в художественную самодеятельность, и в 1984 году я стал лауреатом областного конкурса. Прихожу однажды на клирос в Казанский собор, и там поет Привознов Вячеслав Дмитриевич – педагог-вокалист, в класс к которому я поступил в музыкальном училище.

Пели с ним, а потом он говорит: «Слушай, что ты здесь делаешь? С твоим голосом и данными… Поезжай прямо в оперный театр». Я говорю: «А кто меня без образования возьмет?» – «Возьмут». Я набрался смелости, взял два чемодана в руки и, почти как Фрося Бурлакова, приехал в оперный театр. Прослушали, взяли, тут же дали комнату с телефоном и всеми удобствами в двух минутах от театра в гостинице «Юбилейная». И началась моя певческая карьера.

Думал, попою сейчас, потом в консерваторию поступлю. А потом я пел в Пензе на гастролях небольшую партию в опере «Паяцы». И надо было быть в храме на 1000-летие Крещения Руси. Это был 1988 год. А в храм пригласили директора театра, Вяткина Вадима Сергеевича, главного дирижера, а я там заливаюсь соловьем, пою «Хвалите имя Господне» Смирнова. И тут же меня руководство театра вычислило.

А тогда еще время такое было, переходный период даже не начался еще, только первые листочки свободы Церкви были. Директор объявляет мне строгий выговор с предупреждением за то, что я пропустил спектакль в оперном театре и пошел в церковь. Я очень сильно обиделся. За что? Я же оставил партнера спеть эту маленькую фразочку. Но, понятно, докопаться можно было до чего угодно – и докопались.

Тогда я пошел в военный ансамбль песни и пляски и прослушался там. Меня взяли в Германию в ансамбль песни и пляски 20-й армии (это Группа советских войск в Германии – ГСВГ). Я туда с радостью уехал, нашел там русский православный храм в Потсдаме. Отец Анатолий Коляда и сейчас там служит, и матушка Нина еще жива. Если они меня увидят, большой вам привет, мои дорогие! Они принимали меня с любовью, как родного. И потом уже, спустя много лет, я приезжал, и такая же была теплая встреча. Мы общаемся.

Я два года пел в ансамбле, а потом почувствовал, что больше не могу, это не мое. Каждый день были концерты и репетиции, и я, наверное, устал, но точно не знаю, какая была причина. А в России 90-й год, почти голод. Все пытаются куда-то уехать, а у меня и квартира, и работа есть в Европе, в Германии, а мне хочется домой, в Россию. Со слезами возвращался, прямо землю поцеловал. Выбрал чистое местечко, припал на травку и поцеловал землю. Вернулся я летом. А украинцы, которые там служили вместе со мной, у виска крутили: «Ты что – идиот? Какая Россия? Там есть нечего». Я говорю: «Это моя Родина, я больше не могу быть здесь». Так меня манило домой, в Россию.

И я нисколько не жалею. Я бы не смог там жить. Я даже в другом городе не могу жить. Я попытался уехать с Урала, но ненадолго. Где родился, там и пригодился. И слава Богу. Когда вся эта эпопея со сценой закончилась, я поступил в оперу и пел в храме в Ивановском. И у нас был Владыка Мелхиседек. Он уже знал меня. Я читал Апостол, часы и делал это все с любовью, без оплаты. Правда, в архиерейском хоре пел и получал за это жалованье. И когда я вернулся из Германии, он сказал: «Надо тебя рукополагать в диаконы, у нас не хватает священнослужителей».

Вы задали вопрос, хотел ли я быть священником. Я понял, что такое благословение Владыки. Это как раз и есть решение свыше. Я сказал: «Хорошо, Владыка, пусть будет так». Через неделю я уже был диаконом. 20 сентября меня рукоположили, и Владыка Мелхиседек с двумя протодиаконами уехал в область в поездку, а меня оставили одного в соборе 21-го числа служить самостоятельно. Конечно, что-то я уже знал, батюшка подсказывал.

Я отслужил, и кто-то даже сказал: такое ощущение, что ты всегда служил. Потому что воцерковление произошло с детства. Это совсем другое дело, нежели когда все это происходит во взрослом возрасте. Таким образом началось мое служение.

Шли годы, я служил диаконом, стал протодиаконом. Затем получилось так, что моя личная жизнь не сложилась, и я принял монашеский постриг. Было три записки под Евангелие положено с именами: Иннокентий, Серафим и Гермоген. Я вытащил записку с именем Гермоген. Вот так 30 лет назад 21 сентября я стал Гермогеном. Поэтому я к этому имени уже привык, меня даже мама дома так зовет.

И когда я приезжаю в поселок, мне неприятно, когда меня зовут светским именем. Я уже 35-й год в священном сане. Если уж не хотите говорить «отец Гермоген», назовите «батюшка». Люди просто не знают, как обращаться к священнику. Местного священника тоже по имени и отчеству зовут. Но там понятно, он учитель, его в школе так называют. А для меня обращение по имени и отчеству как-то странно звучит уже.

Прошло уже столько лет Вашего священнического служения, накопился жизненный опыт... Как сейчас Вы смотрите на те годы советской власти, когда приходилось с трудом свою веру доказывать, кому-то что-то объяснять, той же учительнице, которая зачем-то срезала крестики?

– С благодарностью Богу за мою судьбу.

Колесики все крутятся,
Сплетает нитка кружево,
Да и весна уж минула давно.
Так как же это вышло-то,
Что все шелками вышито
Судьбы моей простое полотно?

Точно, как в этой песне: вышито шелками «судьбы моей простое полотно». Хоть эта песня о женской судьбе – какая разница?

Батюшка, мне кажется, у нас получился замечательный душевный разговор.

– Вам виднее. Спасибо, дорогие зрители, что вы были с нами, что мы с вами снова повидались. Когда-то я очень часто был на телеканале «Союз», были мои концерты, выступления, какие-то записи, беседы. Но сейчас уже другое время, время других людей, и это нормально. Все реже и реже меня приглашают и записывают. Но мне все равно приятно, что обо мне помнят, ко мне приходят, звонят, что вы мне пишете и в личных сообщениях, приходите в храм, даже какие-то подарочки дарите периодически. Все это очень приятно. Спасибо большое!

Но вдвойне будет приятно, когда вы будете нашими прихожанами или прихожанами других храмов и будете всегда жить с Богом и Церковью Христовой, будете ее телом, неотлучно находясь в центре всех церковных событий. Телом Христовым надо быть, чтобы мы были едиными во всем, едиными устами и единым сердцем славили Господа, а не шли в разные стороны, как в басне лебедь, рак и щука. Объединяйтесь вокруг своих пастырей, вокруг своего архиерея, вокруг Церкви Христовой, вокруг Святейшего Патриарха. Это будет непобедимый кулак, неразрывная связь.

Как только начнется какое-то веяние вправо-влево – знайте, что это дела сатанинские. Потому что нет ничего хуже раскола внутри Церкви. Мы его очень тяжело пережили и до сих пор тяжело переживаем. Я говорю это из личного опыта, как это тяжело переживать. Не отступайте ни вправо, ни влево, оставайтесь с Церковью, и она укажет вам путь спасения. Истинный путь, который уготовал всем христианам Господь, пострадал за нас, пролил Свою пречистую кровь и оставил нам Свое великое учение, чтобы мы его исполнили.

Записали:
Нина Кирсанова
и Елена Кузоро

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475