Регент хора Донского ставропигиального мужского монастыря Павел Мунтян: Не просто пение

Мужской хор Донского ставропигиального мужского монастыря Москвы существует с 2014 г. Коллектив появился на свет по настоянию игумена обители (ныне – епископа Наро-Фоминского Парамона) при участии диакона Василия Ковальчука. Помимо богослужебной деятельности в Донской обители коллектив принимает участие в богослужениях Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, а также в праздничных и архиерейских богослужениях в различных храмах столицы и других городов России. За годы своей деятельности хор неоднократно становился лауреатом различных фестивалей духовной музыки, выступал на светских концертных площадках.

Павел, Вы служите в Донском ставропигиальном мужском монастыре, одном из старейших в России. Вы помните свое первое появление в стенах этой обители?

– Да. Я был еще студентом Регентского музыкального духовного училища. В 2009 году мы с курсом приехали в Москву с Украины посмотреть на достопримечательности, побывать в святых местах. Я тогда был на 3-м курсе. Можно сказать, что эта поездка косвенно повлияла на то, что в дальнейшем я поступил в Московскую духовную академию в Троице-Сергиевой лавре.

Расскажите пожалуйста нашим телезрителям о Донском монастыре, ведь это, как я уже сказал, величайшая святыня нашей Родины.

– Донской монастырь основали в 1591 г. Основание монастыря связано с очень трагическими событиями. Войска хана Казы-гирея находились на современных Воробьевых горах и собирались напасть на Москву. Основная часть русской дружины находилась на севере, выполняла там свои стратегические задачи. Этим воспользовались татары и стали готовить нападение на столицу. Тогда на месте, где сейчас находится Донской монастырь, стояло московское войско и молилось у образа Донской иконы Божией Матери. По преданию, этот образ находился с князем Дмитрием Донским на Куликовом поле – в походной церкви он со своей дружиной молился Пресвятой Богородице.

Через 100 лет, уже у стен Москвы, тоже молились воины. В одну из ночей, после молитв московское воинство заметило, что нет татарского войска в Москве, – захватчики побежали оттуда. Никто не мог объяснить, почему это случилось. Люди верили, что это был Божий Промысл и заступничество Пресвятой Богородицы. Неверующие объясняют это свидетельство о том, что Борис Годунов, который в то время управлял нашим войском, обхитрил татар: зажигали факелы, показывая, что в столице бурлит масштабная деятельность, и пустили слух, что основная часть нашего войска возвращается, поэтому татары побежали. Тогда наше войско их настигло и победило. На том месте, где был раскинут шатер войска, царь Федор Иоаннович приказал построить Малый Донской собор, впоследствии был построен Большой Донской собор, который сейчас находится на реставрации. Именно с этих событий началась история Донского монастыря.

По сей день паломники, приезжающие в Донской монастырь, рассказывают о чудесах, которые с ними случались. В Вашей жизни случались чудеса?

– Конечно, случались. Я считаю чудом то, что вообще нахожусь здесь. Я, простой человек из семьи рабочих, а сейчас занимаюсь любимым делом, о котором всегда мечтал, но в свое время не имел представления, что буду заниматься регентством.

Павел, расскажите более подробно о Вашем детстве. Насколько я понял, Ваши родители никак не связаны с музыкой.

– Да, верно. Родился я в 1990 году в 7 км от города Черновцы (это юго-запад Украины, у границы с Румынией и Молдавией). Село называется Молодия (несколько может напоминать слово «мелодия»).

Те края действительно очень музыкальные.

– Папа мой – мастер-кровельщик, мама – повар, очень вкусно готовит. А я вплоть до поступления в Регентское музыкальное училище представить себе не мог, что буду когда-то связан напрямую с музыкой.

Кем Вы мечтали стать?

– У меня были такие веяния в юношестве: хотел стать милиционером, блюсти справедливость.

Можно сказать сразу пару слов о том, как я к вере пришел. Наша семья была невоцерковленная. Первой из нашей семьи пришла к Богу бабушка по линии мамы, Элеонора, которая, к сожалению, почила давно уже. Она привела меня на порог храма. Когда мне было 7–8 лет, я знал, что идет богослужение, знал, когда поется Символ веры, а когда «Отче наш», но более глубоко не вникал. Это была хорошая традиция: я приходил в храм, мы с бабушкой вместе молились. С ней же мы ездили в один монастырь, еще с основания, ныне он очень известный. При нем есть детский приют, в котором сейчас находится около четырехсот детей. Мы проходили пешком в целом около 8–9 км: сначала до остановки общественного транспорта, доезжали до места, от которого мы уже шли в гору в монастырь. Было очень отрадно, когда везло, и нас подвозила попутная машина.

К музыке я пришел уже в конце школы. Мой духовник, наместник того самого Банченского монастыря, сейчас митрополит Лонгин, а тогда еще был архимандритом, благословил меня поступить в семинарию. Для меня это было удивлением, потому что моих друзей и сверстников он благословлял поступать на экономические факультеты, на юристов.

Что-то он в Вас увидел.

– Наверное, да. Его очень все почитают и говорят, что он прозорливый. Я готовился поступать в юридический институт – любил юриспруденцию, криминальное право. Но когда подошел на очередную Исповедь и спросил Владыку, что он посоветует, он сказал, что я должен ехать в Почаевскую семинарию. Я поехал туда на прием к нынешнему наместнику – митрополиту Владимиру. Мы земляки, оба с села Молодея. Владыка посоветовал поступать в Регентское духовное училище. Он сказал: «Тебе пока немного лет, всего 17. Тебе нужно возмужать. Там ты научишься лучше петь». Так мой путь больше сложился в сторону музыки, духовного пения, за что я несказанно благодарен Богу и людям, которые этому поспособствовали.

Возникали ли когда-нибудь сомнения на тему выбора профессии? Вас благословили, но Вы же хотели чем-то другим заниматься.

– Были трудные моменты. Моя жизнь кардинально изменилась, когда я поступил в духовное училище. Я начал более глубоко изучать богослужение, церковный устав. Это для меня было открытие чего-то нового. Мне было довольно сложно с этим справляться, потому что мои однокурсники были преимущественно из семей священников, они с рождения находились в храме, у них все хорошо получалось, а мне поначалу было очень трудно. Можно сказать, что у меня были некоторые сомнения, туда ли я пошел и правильный ли путь выбрал.

Когда они рассеялись?

– Нельзя сказать, что был какой-то момент, который провел границу. Повезло, что были нужные люди рядом, у нас была дружная компания однокурсников. И мы поддерживали друг друга. То у одного трудности, то у другого, и мы шли вместе, в итоге, доучились и продолжили свой путь.

Уже 8 лет Вы руководите хором Донского монастыря.

– Чуть меньше.

Вы, получается, с самого основания коллектива.

– Да. Только коллектив был основан под руководством тогда еще диакона Василия Ковальчука. Это было при наместничестве в Донском монастыре ныне епископа Парамона, который очень желал, чтобы в мужском монастыре был мужской хор (тогда был только смешанный). Он пригласил диакона Василия Ковальчука, в те времена клирика Донского монастыря, и тот уже пригласил меня певчим. С диаконом Василием мы знакомы как раз с того Регентского училища, где мы подружились, до сих пор идем нога в ногу.

С 1591 г. хора при монастыре не было, или он был, а потом перестал существовать?

– Были хоры, но, преимущественно, смешанные. В любом случае, в современности мужской хор появился на территории Донского монастыря только в 2014 г. Пели мужским составом службы отдельно, но это была часть из смешанного хора.

Сколько сегодня певчих в коллективе?

– 14 человек.

Все профессиональные музыканты?

– Да.

А если кто-то из наших телезрителей захочет поступить к Вам на службу, можно ли пройти отбор?

– Отбор, конечно, можно пройти. И если в этом есть нужда, если мы нуждаемся в певчих, тогда мы ищем, но довольно придирчиво: не только с музыкальной стороны, а нам очень важно, чтобы человек был верующий, либо, как минимум, понимающий. Я стараюсь строго за этим следить, потому что это влияет на качество пения и, в первую очередь, на внутреннюю атмосферу в коллективе. Когда человек молится за богослужением, это совершенно другое ощущение музыки, духовного пения.

Кого Вы считаете своим наставником в профессии? Есть ли человек, чье мнение для Вас очень важно?

– Обучаясь уже в Кременецком регентском училище, я стал слушать диски хора Троице-Сергиевой лавры под управлением архимандрита Матфея. Для меня это было что-то невероятное. Я пытался найти сакральный смысл в духовных произведениях, которые исполнялись, и мечтал петь под его руководством.

Удалось?

– К сожалению, нет. Я поступил в Духовную академию год через год после смерти отца Матфея.

Для Вас эта профессия, в первую очередь, – служение Богу, творческая реализация или что-то еще?

– В первую очередь, это служение Богу. В первую очередь, я выделяю в нашем труде богослужебную часть. Я очень люблю богослужение и стараюсь собирать рядом с собой коллектив из певчих, у кого такие же ценности.

А творчество присутствует в этой работе?

– Конечно! Несомненно!

В чем оно заключается? Ведь вы поете известные произведения по написанным нотам, по строгим канонам. В чем здесь можно творить?

– Регент и коллектив определяют какое-то свое видение исполнения музыки. Конечно, есть коллективы, которым в определенной степени подражаешь, но свое видение, внутренний смысл богослужения ты ведешь, все-таки по-своему. Например, мы стараемся петь за богослужением в спокойной манере, без fortissimo, без контрастных перепадов, потому что я считаю, что хор за богослужением должен помогать верующим молиться. А когда за богослужением присутствуют контрастные перепады, вопли, то это очень сильно наводит внутреннюю смуту на молящихся.

Вы сказали, что особое влияние на Вас оказал отец Матфей (Мормыль) и его легендарный коллектив. Скажите, почему этот коллектив считается легендарным? Что в нем особенного?

– Особенное в нем именно то, о чем я уже говорил, – это сакральный смысл, который верующий человек вкладывает в свой певческий труд.

То есть что-то незримое присутствует?

– Естественно. Это элементарное понимание текста. Даже взять строки из Херувимской песни, – мы, певчие, и молящиеся в храме, тайно изображающие херувимов. Тому, кто работает в храме на клиросе, будет трудно, у него не будет желания этого делать. А человек воцерковленный, верующий проводит через себя этот текст, его смысл. И тогда молящимся в храме это только помогает сосредоточиться на молитве и на общении с Богом.

А то, чтобы было заложено отцом Матфеем при жизни, сейчас удалось сохранить? Есть продолжатели традиций?

– Я поступил в академию в лавре после смерти отца Матфея и застал тот период. Это был сложный момент. Всегда, после того как уходит эпохальная личность, возникают трудности. Были трудности и в хоре. Но я очень хорошо помню те ценности, которые несли своим продолжателям певчие, певшие при отце Матфее. Они очень радели об этом и ревностно старались держаться традиций, заложенных руководителями.

Но ведь часто происходят ситуации, когда нас отвлекают те же самые современные гаджеты, звонки. Ведь помимо клироса у многих есть другая жизнь (работа, дети). Как с этим быть?

– Вы правильно заметили. У всех бывают разные трудности и житейские заботы. Не могу сказать, что я с этим как-то борюсь, хотя в свое время это было. У нас уже сложилась традиция, что мы стараемся к телефонам особо не прибегать во время богослужения. Но и полного запрета на это нет, потому что всякое может случиться. Службу мы можем допеть и без одного певчего, если вдруг, не дай Бог, что-нибудь случится. Поэтому певчий может достать телефон и посмотреть сообщение или принять очень важный звонок.

То есть чрезмерной строгости у Вас нет?

– Нет. Стараемся относиться к богослужению с пониманием, как и к житейским заботам друг друга.

Помимо службы на клиросе Вы еще выступаете на обычных концертных площадках. Что для Вас сложнее – светские мероприятия или клирос?

– Наверное, все-таки пение за богослужением. Потому что это требует, помимо применения профессиональных навыков, очень глубокого и сакрального погружения в тексты, в духовную музыку, которую мы исполняем.

Сейчас в одной только Москве достаточное количество коллективов, связанных с духовной музыкой. Как вы выделяетесь среди этого обилия хоров? Чем удивляете зрителя?

– Нельзя сказать, что мы ставим задачу удивить зрителя. Мы все-таки видим в нашей работе миссию, стараемся ее делать искренне и по-своему. Если говорить о комментариях нашей работы других людей (потому что говорить от себя будет не очень скромно), то многие выделяют мягкость исполнения, называют наше пение движущейся речкой, в которой тексты нанизываются на единую линию. Прихожане тоже именно за это нас благодарят, слава Богу.

Есть ли у этой речки притоки современной музыки?

– Конечно, есть. Но делаем мы это не очень часто, потому что наместники нашего монастыря (за время существования хора их было несколько) очень любят традицию Троице-Сергиевой лавры. И мы все-таки добавляем небольшими вкраплениями современную музыку, но только если она не сильно выбивается из общего репертуара.

В заключение нашей программы существует традиция ответа на блиц-опрос. Давайте с Вами попробуем. Назовите трех Ваших любимых композитора.

– Бах, Рахманинов, Чайковский.

Три любимые книги?

– Несомненно, как для верующего, это Священное Писание, в первую очередь. Дальше назову художественную книгу – это «Три мушкетера». А по моей профессии – книга «Хор и управление им» Чеснокова.

Продолжите: «Я счастлив, когда...

–... имею возможность познавать истину».

«Моя профессия – это...

–... певчий православного хора».

«Больше всего в людях я ценю...

–... искренность».

«Бог – это...

–... любовь».

От всего сердца благодарю Вас за встречу. Желаю Вам и Вашему коллективу многая лета. И до новых встреч в нашей программе.

Записали:
Анна Купцова
и Елена Кузоро

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз»:
https://tv-soyuz.ru/Kanon-Regent-hora-Donskogo-monastyrya-1;
https://tv-soyuz.ru/Kanon-Regent-hora-Donskogo-monastyrya-2

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475