Протоиерей Геннадий Никитин: Вне Христа для нас свободы нет

Будем говорить о свободе. Она бывает очень разной. Позавчера мы были на престольном празднике в вашем храме. Очень многие прихожане меня поразили. На богослужении присутствовали пациенты, проживающие в интернате, и я увидел, что они, несмотря на это, свободны. Они молились так, как я давно не видел. Перед передачей Вы правильно сказали, что они не развлекаются, а молятся. Какая бывает свобода? Это и свобода воли, и та, о которой Исаак Сирин говорил: невежественная свобода, ведущая к рабству... Что Вы вкладываете в это слово?

– Одним словом и не скажешь. Мы – люди православные и к тому же граждане России, особого государства на земле. Оно одно такое. Мы имеем наследие тысячелетней Православной веры и связанной с ней культуры, которая создавала и созидала не понятия, а нас с вами. Мы стали такими в процессе исторического пути. О свободе нам говорить, с одной стороны, легко, потому что мы родились на просторах огромной Святой Руси абсолютно свободными. Это трудно понять заокеанским людям. Почему? Многие из нас были крещены в младенчестве, очень рано родились во Христе от Духа Святого. А рожденное от Духа есть дух, говорил Господь.

Свобода для нас изначально была как рай на земле. У меня с детством такие ассоциации, что я жил в раю в деревне с родителями. Они были простыми крестьянами, у них не было паспорта, но при этом у нас была духовная внутренняя свобода. Мы не чувствовали какого-то давления. У нас были иконы, вера, молитва. Только храмов рядом не было. Они были разрушены, иногда приходилось ехать за сотни километров. Чтобы меня крестить в Санкт-Петербурге в Никольском соборе, бабушка везла меня за 700 верст.

Свобода была. Но мы не можем мыслить ее, как лозунг французской революции: «Свобода, равенство, братство». Этот лозунг был хорош, для Франции – идеален. Но для нас он был бы странен. На Руси есть другое понятие – воля. Оно народное, но используется и в Церкви. Но не воля как одна из трех сил души, наряду с умом и чувствами, а как вольница, как внутренняя и даже пространственная свобода.

Русский человек всегда хотел был вольным, не порабощенным. На Руси было крепостное право. Но для православных христиан свобода существует из Священного Писания. Мы знаем о ней от Самого Иисуса Христа. В Евангелии от Иоанна Господь говорит: познаете истину, и истина сделает вас свободными. Свободным нужно быть во Христе. Вне Христа для нас свободы нет. Но внешне она существует. Например, свобода перемещения в пространстве или свобода выражения своего мнения. Но внутренняя свобода вне Христа будет отсутствовать.

Вопрос телезрителя Дмитрия из Гатчины: «Многие люди, находящиеся вне Церкви, думают, что в храме лишатся той свободы и радости жить в каких-то своих страстях и нехороших привычках. Как людям осознать, что это не свобода, а пагуба, путь в никуда?»

– Теоретически это сделать невозможно. Это практический вопрос. В Священном Писании очень часто говорится о свободе. Апостолы объясняют отношение к свободе как к духовной сущности человека. Известно, что абсолютно свободен только Бог. Человек относительно свободен как заключенный в теле. Да и вне тела он тоже уже не свободен, так как Господь является его Отцом, Который освобождает нас не от всего, а только от дьявола и греха.

Но Господь оставляет нам возможность быть свободными и от Него Самого. Господь этого не запрещает. Адам согрешил и стал свободным, лишился рая, освободился от него.

Так и с Церковью. Если ты приходишь сюда, то Господь Бог – твой Отец, священники – твои старшие братья, служители Божии, исполняющие свои послушания. Это – семья. В любой православный храм приходят в том числе и заблудшие люди, некрещеные. Они могут и не знать о том, что неправильно, но интуитивно тянутся к Богу и в храме находят Его любовь. Именно она делает человека духовно свободным и душевно обогащает его, он получает благодать, которая его окрыляет. Каждый грешник знает ощущение, когда после Исповеди вырастают крылья, ты вылетаешь из храма свободным от грехов, тебе хочется радоваться жизни, все вокруг прекрасно: солнце светит, Пасха на душе.

Отягощенный грехами придавлен рабством того, чему он служил раньше. Освобождаясь от рабства греха, а иногда и от бесов, как, например, Иоанн Богослов, который был страшным грешником, колдовством занимался, человек становится совершенно свободным во Христе.

В Церкви среди народа Божия чувствуешь радость и освобождение от страхов, от предубеждений, от многих светских и мирских убеждений, часто довлеющих над нами. Мы не можем освободить человека от того, что он несет в себе духовно, но можем, как говорил проповедник схиигумен Савва (Остапенко), рассказать о том, что человеческую свободу связывает не Церковь, а законы природы, запросы тела (телесные потребности), окружающие люди и обстановка, то есть государство, где мы живем, наши родственники. Также большое значение в свободе каждого из нас имеет совесть – установленный Богом внутренний закон. И свободу оскорбляет влияние на душу темной силы, когда нас оставляет Божия благодать.

Когда человек освобождается и крестится, он освобождается от власти греха, от дьявола. Его душа освобождается от тенет мирских грехов, и Божий храм ему становится как родной. Если он этого не чувствует, значит, у него нет свободы, данной Божественной благодатью, а есть свобода, данная темной силой и греховными страстями, которые его порабощают. Такому человеку трудно помочь. Он приходит в церковь и наблюдает за храмом, за людьми, но не участвует в этом.

Вы говорите, что наши молящиеся блаженны. Это именно потому, что они чувствуют братство, любовь. Мы их приглашаем как своих родных. Они живут в закрытом учреждении всю жизнь, многих вообще не выпускают по телесным и душевным немощам и болезням. Они находят в молитвах утешение, радость, мир и все духовные дары.

Тот, кто эти дары не чувствует, замкнут внутри себя. Достучаться до него очень трудно. Необходимо воздействие какой-то особой благодати. Если человек стремится к Богу, то рано или поздно он начнет чувствовать радость и утешение в храме. И тогда ему будут понятны и слово священническое, и отношение людей. Постороннему же любое слово, замечание и даже проповедь покажутся ненужными. Он пришел только свечку поставить и уйти, только исполнить требу. На одном этом действии и заканчивается весь его духовный опыт.

Помочь такому человеку можно, молясь за него. Святые отцы советуют молиться за всех, кто приходит в храм Божий. Заблудшие есть и среди наших родственников. Надо молиться за них и верить, что рано или поздно душа откроется Господу, если там есть хоть маленький свет, добро, любовь. Нет для этого никаких других общих рецептов, психологических подходов или бесед. Это, конечно, можно использовать как средство общения, но главное – это молитва, благодать Божия, она открывает человеческое сердце. Вера в сердце, а не в уме.

У болящих, проживающих в нашем интернате, больше всего болезнь ума, а сердце у них духовно здоровое. Они инвалиды с ограниченными возможностями. Их родственники привезли, или они попали по своей воле в интернат, и, конечно же, живут в очень стесненных условиях. Между прочим, в нашем храме бывают и те, кто был в заключении. И среди них встречаются такие люди, которые с радостью пришли в храм на службу почтить Божию Матерь, потому что они свободными стали уже там. Мне рассказывал один раб Божий, там обретший свободу: в тюрьме есть храм, где он молился, и уже там понял, что он духовно свободен. Хотя надо отбывать наказание, но он уже как бы не нуждается в этом наказании, потому что уже знает, что сам себя наказал, и большего ему не надо. Второй раз за одно деяние Господь не наказывает. Вот такие духовные советы можно предложить на эту тему. Если кто-то хочет помочь человеку, то в первую очередь нужно молиться за него. А затем уже все остальные действия: накормить, напоить, как и делали наши святые.

Я думаю про другое. Мы все-таки живем в конкретных условиях (мы живем в Петербурге в России) и сталкиваемся с множеством случаев непонимания той же свободы, свободы слова, свободы самовыражения. Я накануне посмотрел Конституцию Российской Федерации, и там во 2 главе в 28 пункте говорится как раз о свободе совести. Все знали, что там говорится о свободе, но ее нет.

Вопрос телезрителя: «Христос правильно сказал, что истина сделает нас свободными. Но Он так же сказал: „Я есть Путь, Истина и Жизнь”. Получается, чтобы стать свободным, нужно познать Христа. А познать Христа как Бога невозможно. Получается, стремление к свободе – дорога без конца».

– «Невозможно познание» – это вопрос скорее не богословского характера, а философского, потому что богопознание начинается здесь, на земле, а потом будет продолжаться в Вечности в Царствии Небесном. Естественно, мы познавать будем все время.

Но стремление – это уже путь. Как вы правильно цитируете, дорогой телезритель, как раз Путь, Истина и Жизнь. Но мы истину познаем не в абстракции, а в личности, ведь Христос – Истина, а не какое-то там понятие об истине и философии. Поэтому мы не умом познаем, а реальностью. Когда мы причащаемся, мы больше познаем Бога, чем тогда, когда читаем книги святых отцов, потому что мы Благодать в себя приемлем, в свою душу и тело.

Богопознание начинается со вхождения Благодати не только в ум, в чувства, но и в тело, в нашу волю, желания. Всего человека освящает Благодать, поэтому богопознание становится более высоким, а не таким простым, как, например, прочитать Евангелие. Евангелие читают и еретики, и сектанты – все читают Евангелие, но почему-то они не могут узнать Христа, они в какого-то другого Христа веруют. Не в Того истинного, Который есть на самом деле Живой Бог, Глава Церкви, а не просто какой-то абстрактный бог. Поэтому нам надо вспоминать исторические примеры. И мы можем на основе опыта и наших святых, и даже грешных людей XIX–XX веков узнать больше не о той свободе, которая во Христе (ее мы познаем в таинствах и Богообщении), а о той, что нас окружает.

Вернемся к свободе совести. Казалось бы, был хороший закон, можно было исповедовать Христа, но при этом запрещалось крестить детей, проповедовать или ходить по домам и так далее. За это даже сажали священников, расстреливали. Простых христиан тоже притесняли, было исповедничество мирян, как мы знаем. Здесь была так называемая диктатура пролетариата. Если исторически посмотреть, то люди, делавшие революцию, если процитировать марксистов, писали о том, что мы даем волю не человеку, но волю его страстям, грехам, и теперь мы будем над человеком властвовать через них. То есть они вызывают бунт среди людей против власти, против Бога даже, но при этом они становятся порабощены конкретными людьми, то есть диктатура через волю, через свободу.

Помните, французская революция: свобода, равенство, братство, а результат – террор. При этом призыв к свободе. Если говорить о том, как все начиналось, то я, например, вспоминаю произведение «Очарованный странник» нашего русского писателя Н.С. Лескова. Как он познавал волю свою на примере своей жизни, как он волю творил и обретал вольность, хотел уйти от барина, стать свободным человеком, и какие испытания при этом пережил, и как обратно вернулся, став уже духовно свободным, но через такие страшные испытания, которые многим непонятны. В связи с чем я это говорю: у Лескова есть такое сочинение «Деспотический либерализм» – предвестие предстоящей революции. То есть деспотизм в виде либерализма. «Либерал» – это свобода. Мы знаем, что современные либералы на Западе, если они говорят не о политике, а о философии, говорят о том, что мы могли бы быть свободными, как в Америке или в Бельгии, но при этом ты должен молчать и быть толерантен, например, к гомосексуалистам. Ты не имеешь права сказать ничего против, и вообще говорить на эту тему, потому что это государственная политика.

Возвращаясь к нашей Конституции: там записано, что человек может исповедовать любую религию, исполнять и распостранять то, что он исповедует. Можно же понимать, что религия – дело абстрактное. Например, ваххабизм – часть религии ислама, но мы же не должны давать волю терроризму. Или, например, сектантство, иеговисты – они распространяют антихристианские и даже антигосударственные взгляды. Античеловеческие под видом религии. Но нельзя же им дать свободу вероисповедания, а тем более действования. Они могут веровать в кого хотят, им никто не запрещает, но при этом нельзя заниматься обращением в свою секту людей, не понимающих их идеологии. Или даже больше того – детей и стариков. Это та самая терпимость и толерантность, которая не приживется у нас в России никогда, потому что у нас главное – Православие. Даже те мусульмане, которые у нас есть, правоверные, – они немножко другие, чем на Востоке, потому что они, можно сказать, российские. У них тоже либерализм не проходит. И мы с вами как раз думаем о том, что нужно помогать людям, но при этом не забывать, что эта помощь обоюдоострая. Свобода всегда бывает как меч духовный.

Давайте продолжим тему свободы воли. Помните: «Мы вольные птицы: пора, брат, пора! Туда, где за тучей белеет гора...». Очень много понятий, связанных с волей и волеизъявлением. До передачи Вы произнесли одно очень хорошее слово по поводу воли: «произвол». То есть это тоже воля, но такое произволение, которое существует по собственному убеждению.

– Воля наша Богом не ограничена ничем, по идее. И на самом деле мы знаем из истории жизни таких людей и исторических личностей. Те же российские революционеры были крещеными, были христианами до того, как они отвергли Христа.

Ленин тоже был крещен. И в 16 лет он снял крест, растоптал его и сказал, что отомстит царской семье, всех уничтожит. Было решение сердечное, а не просто волевое решение, и он его исполнил. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что воля человеческая имеет в основном только очень простое применение, – выбор между добром и злом. Больше она ничего не может сделать, потому что в мире есть, конечно, нейтральные вещи, но они не требуют больших волевых усилий. Как, например, поесть, поспать и так далее. Хотя некоторые люди не хотят и есть, и спать – это святые. Они молятся целую ночь. Или как батюшка Иоанн Кронштадтский – мало ел, мало спал.

Вопрос от телезрителя: «Я хочу поддержать разговор и сказать, что совершенно согласна с тем, о чем Вы говорили. Что действительную свободу я получаю, приходя в Церковь. Я езжу в паломничества, сблизилась с людьми, которые у нас в храме: молодые женщины, я их не знала. А сейчас мы как родные встречаемся в церкви, здороваемся, обнимаемся – мы дружим. Что я хочу сказать: свобода моя ограничена внуками, моими детьми, хоть они и взрослые, но это нужная свобода, потому что они нуждаются в моей помощи, в моей поддержке».

– Вот свидетельство веры. Абстрактной свободы не бывает. Она находит ее в конкретном храме среди конкретных братьев и сестер своей общины. И это действительно так: мы находим себя в своей семье, в своих личных отношениях – муж, жена и дети. Мы добровольно ограничиваем свою свободу, как сказала телезрительница. Сами ограничиваем ради своей любви к ближним.

То же самое делаем в государстве, в своем народе. Мы ограничиваем свою свободу сознательно, чтобы не мешать свободе других. Даже в той же Америке известно: твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого. То есть ты не имеешь права ограничивать свободу другого человека никак. Но ты же должен еще и исполнять заповеди и свои обязанности. Воля нужна не для того, чтобы взять и творить что хочешь, а творить только добро. Воля, которая выбирает доброе в своей жизни, исполнение заповедей не на словах, а на деле, тогда это уже маленький подвиг.

Как телезрительница совершает подвиг: она молится о своих родных и близких, она не только обретает радость, но и помощь Божию, чтобы дальше трудиться для своей семьи. Часто люди даже продолжают жить дальше. У нас одна прихожанка очень сильно болеет, но она все время себя реализует в том, что общается, помогает внукам и своим детям, хотя болезнь ограничивает ее свободу.

Надо понимать, что нам воля от Бога дана для познания Господа. И воля наша настолько хитра, что мы можем даже не знать ее. В связи с этим ее надо изучать на примере святых. Иоанн Тобольский писал в известной книге «Илиотропион» XVII века о том, как конкретно сообразовать волю Божию с волей человеческой. Абстрактно это понятно – исполняйте заповеди, и все будет хорошо, а обстоятельства жизни у всех свои, разные, и бывает очень трудно в чем-то разобраться без помощи Божией, благодати, без совета священников, духовных людей, наставников, поэтому нам надо волю свою испытывать, к чему она ведет. Мы можем незаметно (Господь предупреждал – благими намерениями путь в ад выстлан) добро делать, желать его, а результат будет отрицательным. Совесть это подсказывает, но это же весть от Бога, это не наше личное, все должно быть с Божией помощью. Творение добрых дел без благодати Божией тоже возможно. Это нормальное явление и в жизни должно быть обязательно, но если мы становимся христианами, то чувствуем разницу, различаем умом волю совершенную и слабую. Последняя не может преодолеть немощи.

Святитель Феофан в этих случаях советует в своей книге «Путь ко спасению», что надо начать с простых вещей – ограничивать свои плотские желания (воля – это желания): не съесть сладенького, меньше поспать и т.д. То есть ограничить телесные простые потребности и посмотреть, откуда они происходят, из каких источников: ты служишь Богу или самому себе? Например, дресс-код у нас очень широкий. Я женщинам иногда говорю: не страшно, если придете в храм в брюках (потому что холодно и условия жизни таковы, что женщины где-то работают, им надо одеваться соответствующим образом), главное другое – прийти в храм с верой, с любовью и помолиться. Феофан Затворник говорит о том, что эти простые ограничения показывают, какая у нас собственная воля, служит она добру или злу, к Богу устремлена, к познанию Бога или от Бога. Тут нельзя абстрагироваться, надо себя изучать в конкретных условиях жизни, и тогда Бог постепенно сделает нас свободными. Не так, как у протестантов: я Христа принял в сердце – и уже свободен, уже верующий.

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475