Психолог Мария Василенко: Именно отрицание проблемы не дает возможности ее решить

Папа пьет... Такая проблема есть во многих семьях, но мы отталкиваемся от конкретного письма, которое мне прислала наша телезрительница: «Здравствуйте, Марина! Спасибо за вашу передачу – много полезного для себя подчерпнула. Хочется задать вопрос вашим психологам: в нашем городе православных психологов я найти не смогла, а остальным не доверяю – был печальный опыт. Расскажу вкратце свою историю. Мой папа умер, когда мне было 19 лет. Я очень тяжело это пережила. Умер он, потому что пил: отказала печень. Тогда я решила, что никогда не выйду замуж за пьющего человека. Но все вышло наоборот.

В 22 года я познакомилась с будущим мужем, через год мы поженились, в браке уже 12 лет. Он добрый, отзывчивый человек, но выпивает, бывают запои. Никакие разговоры и уговоры не помогают. Он не буянит, не обижает никого, не тратит всю зарплату, как некоторые. Я могла бы это терпеть, тем более что в остальное время он просто идеальный муж. Но проблема в том, что у нас растет дочь, ей сейчас 5 лет, и она задает вопросы. Я объясняю папины запои болезнью. Я боюсь, что дочь повторит мой путь, а это очень тяжело, я ей такого не желаю. Повлиять на мужа не получается. Трезвый он на все согласен, но потом он другой человек, и разговаривать бесполезно. Неужели я должна его оставить ради дочери?» Такой сложный вопрос, и мы его задаем очень адресно. Давайте разбираться с этой ситуацией.

– Я специализируюсь на зависимо-созависимых отношениях уже 5 лет. За год у меня проходит около 500–700 человек, и где-то 80% – это клиенты с такими запросами: или в их семьях кто-то в данный момент употребляет – является зависимым, а они созависимыми, или они росли в таких семьях, или их дети в данный момент идут по такому пути – выбирают таких партнеров. Разные аспекты. У меня много практики, и есть основания достаточно глубоко погрузится в эту тему.

Я прочитала это письмо заранее, чтобы подготовится к передаче, и если бы не вы мне его прислали, то я могла бы подумать, что это какой-то кейс – упражнение, задание для клинических психологов, которые занимаются по теме зависимостей. В психологии это называется «аддиктивное поведение»: «аддикция» – зависимость.

Почему я так говорю? В этом письме собрано все, что может в принципе быть в зависимой–созависимой алкогольной семье.

Начнем с самого начала. Я могу прокомментировать по пунктам, мы разберемся и дойдем до вопроса телезрительницы – кроме него тут есть много чего сказать.

Давайте...

– Мы начинаем с того, что папа умер, когда нашей телезрительнице было 19 лет. Даже если допустим, что этот брак был не очень ранний, то мужчине было чуть больше 50 лет, значит он достаточно рано умер от заболевания печени. И значит начал пить он очень рано – чтобы дойти до цирроза печени, от которого он, скорее всего, погиб, должно пройти достаточно много времени. Наверно, он пил всю свою жизнь. И эту наследственность он передал своей дочери – не в виде зависимости от алкоголя, а в виде зависимости от другого человека.

И тогда мы входим с вами в тему зависимо-созависимых отношений.

Если кто-то употребляет алкоголь, или наркотики, или имеет другой вид поведенческой зависимости, то он как родитель передает этот генотип своему ребенку. Передает набор генов, отвечающий за то, как мы будем выглядеть, за то, какие у нас будут пристрастия, какую профессию мы себе выберем и так далее. Если кто-то из наших телезрителей хочет более подробно почитать об этом, то у Валентины Дмитриевны Москаленко есть научная статья «Генетика алкоголизма и наркомании» – там весь путь передачи генотипа человека с зависимостью своему потомству прослеживается. Если у человека есть этот генотип, если ему его передали, он уже находится в зоне риска.

Меня часто спрашивают, чем зависимость отличается от созависимости. Это очень просто: зависимый имеет объект зависимости, а созависимый психологически эмоционально зависим от другого человека: мы как бы сопричастны, слишком включены в жизнь другого человека. Если предмет зависимости – другой человек и отношения с ним, то это созависимость.

Возвращаясь к нашей истории: зависимый – это муж, а созависимый – его супруга, автор письма?

– Конечно. Все логично. Папа был с алкогольной зависимостью, и девушка переняла зависимое поведение. И дальше мы идем к клятвам невест – это отдельная тема, об этом можно долго говорить.

Наша уважаемая читательница пишет: «Я поклялась, что у меня никогда не будет мужа алкоголика». Как часто я это слышу! Люди приходят и рассказывают мне свои истории, а мне кажется, что я это уже много тысяч раз слышала – все повторяется по определенным сценариям. Один сценарий, просто имя другое, город другой и обстоятельства немножко поменялись.

Клятвы невест алкоголиков всем специалистам известны: таких женщин всегда будут притягивать трудные мужчины, с различными необычными ситуациями в жизни. Его оставила жена, у него двое детей, он не может найти работу, он еще какой-нибудь странный человек, творческая личность, его никто не понимает – много всего наворочено вокруг такого мужчины. И такая женщина обязательно к нему притянется.

Чтобы его спасать?

– Да. А под этим спасанием стоит контроль. Спасать-то нам для чего нужно? Чтобы избавиться от тревоги.

У таких людей большой порог тревожности – они очень тревожные люди, но подавляют это, контролируя других, как будто бы контролируя все вокруг: «Я его спасаю, ситуация у меня в руках, все под контролем, я меньше тревожусь, трудного человека вывожу в жизнь, делаю его счастливым» – ну чем не христианский подвиг?

Это очень распространенный случай, но здесь – подмена понятий христианской и созависимой невротической жертвы; это тема для еще одной передачи.

Наверное, только специалист разберется, где созависимое поведение, а где действительно христианская жертва?

– Скорее всего, да.

В нашем случае это, скорее всего, созависимое поведение, ведь мы видим предысторию нашей героини? У нее был зависимый отец и эта, как Вы говорите, «клятва невесты».

– Абсолютно с вами согласна, Марина. Конечно, детский травматичный жизненный опыт. Наша телезрительница не пишет, как она жила со своим отцом, как ее детство протекало, но если начать задавать вопросы – были ли это бессонные ночи, было ли какое-то поведение со стороны матери, у которой муж настолько сильно пил, что так рано умер. Конечно, женщина привыкла к определенному сценарию. Определенный опыт жизни в алкогольной семье накладывает отпечаток, согласитесь.

Конечно, иначе и быть не может.

– Соответственно, выбирая из большого числа разных мужчин партнера, избранника на всю жизнь, конечно, она найдет того, кто ее потребность в таком сценарии реализует: рыбак рыбака видит издалека. Находится такой избранник, и они уже в браке 12 лет.

Нужно сказать, что созависимые браки – одни из самых длительных, крепких, их топором не разрубишь. Захочешь развестись, тебе кажется: все, дальше я терпеть не могу, – и опять. Там есть такой цикл, по которому отношения в паре между мужчиной и женщиной, зависимого и созависимого, идут по кругу.

Основное чувство, основной эмоциональный фон в созависимой среде, семье – это чувство страха: сами зависимые боятся остаться без объекта своей страсти (жены говорят: «У меня дети, ипотека, я останусь на улице, у меня нет профессии, да вроде он и неплохой человек»). Страх вызывает отрицание проблемы: это психологическая защита. Защита есть у алкоголика, который говорит: «Да я могу бросить пить в любой момент». Защита у жены: «Да он не алкоголик: под заборами не валяется. Еще он человек хороший, щедрый, хороший отец. Зарплату домой приносит».

Если бы эта телезрительница сидела у меня на консультации, я бы сказала: «У меня такое впечатление, что Вы сейчас сопротивляетесь нашему контакту и пытаетесь меня убедить, что у Вас в семье все хорошо».

Получается, она с одной стороны видит проблему, а с другой – ее же отрицает?

– Конечно. Это главный маркер созависимых отношений – отрицание проблемы. Именно оно не дает возможности проблему решить.

До тех пор пока мы находимся в своей теневой стороне, мы никуда не идем, верно же? Телезрительница пишет: «Бывает, муж выпивает, и у него даже бывают запои». Второй маркер – кейс, как я сказала: тут есть про наследственность, про клятву невесты, про отрицание проблемы, про то, что выпивает и есть запои (если у человека есть запои, это говорит, что он находится не менее чем на первой стадии алкоголизма, а, может быть, и на второй – есть всего три стадии алкоголизма и путь у него уже начался).

Любая химическая зависимость, алкоголизм, про который мы сейчас говорим, – это психиатрическое, психотическое заболевание. Оно проявляется на всех уровнях проживания человека. Это био-, психо-, социо– духовное заболевание, наследственное и смертельное: оно заканчивается, как мы видим из письма, смертью.

Она не кривит душой, когда говорит своей дочери, что папа болеет?

– Конечно. И вот это – хороший момент. Я отметила, что наша телезрительница правильно расставила реперные точки в этой ситуации: она не говорит «ничего страшного!»

Самое ужасное, когда матери в таких семьях говорят: «Да ничего страшного, папа пьет, как все, – ну кто не пьет. Все у нас нормально, семья у нас крепкая. Смотри, как здорово мы провели отпуск». Здесь одно с другим совершенно не коррелируется, не связано (где мы провели отпуск – и что папа сейчас прогрессирует в своем заболевании): пытается подобрать все, чтобы только доказать отсутствие проблем, что у нас все хорошо.

Таким образом, наша теле-зрительница пишет о том, что ей тяжело, и она не хочет такой судьбы для своей дочери. Она понимает, что он далеко не идеальный муж: какой бы хорошей личностно он ни был, все-таки у него болезнь.

У меня есть опыт общения с алкоголиками, которые прошли группу помощи зависимым «12 шагов»: группа анонимных алкоголиков – не как в американских фильмах, где все хлопают, смеются, всем радостно, а очень эффективный, рабочий метод, который действительно спасает жизни многих людей.

Эта методика у нас в епархии тоже есть, и она очень эффективно себя показывает для алкозависимых.

– Мы с коллегой тоже ведем православную группу по 12-ти шагам. Методика у нас немножко изменена, но в том же ключе.

Так вот, один из мужчин, который проходил такую методику и закончил все 12 шагов, отвечал на вопросы психологов. Мы, психологи, сели в кружок, он сидел в центре и отвечал на любые наши вопросы. Мы задали ему такой вопрос: «Как Вы объясняете своим детям, что с Вами происходит?» Он ответил: «Я говорю своим детям, что болен, что это заболевание хроническое».

Действительно, бывших алкоголиков не бывает и бывших созависимых не бывает: мы все находимся на какое-то время в ремиссии. Мне сейчас телезрители могут возразить: мол, знаю одну семью, где человек уже не пьет. Что ж, могу этому только порадоваться...

Это просто пожизненная ремиссия.

– Да. Я тоже знаю таких людей и очень радуюсь за них.

Так вот, этот мужчина объясняет своим детям, что у него хроническое заболевание, рассказывает, как он заболел, что было причиной, как можно этого избежать. Он показывает своим детям пример трезвости, говорит: «Сейчас я не пью, хожу на группу. Каждый день напоминаю себе, что я алкоголик и мне нужно прожить еще один трезвый день».

Прекрасная программа.

– Да, и эту программу каждый может пройти. И мы подходим ко второй части нашего письма, где телезрительница спрашивает, что делать, если повлиять на мужа не получается: трезвый он на все согласен, а в состоянии запоя он отказывается что-либо делать. Это очень понятная история: одурманивающее влияние алкоголя выставляет психологические защиты, и человек уходит в состояние отрицания своих проблем.

Если все действительно так, как написано, и на мужа не повлиять, он не хочет лечиться, не пойдет на 12-шаговую православную программу, что делать телезрительнице? Стоит вопрос, нужно ли ей разводиться. Мне кажется очень важным момент, что разводиться с пьющим мужем она собирается не ради себя и своего спокойствия, а ради дочери.

– Здесь у меня есть две новости: и положительная, и не очень хорошая.

Нас смотрит большое количество зрителей, и у кого-то, может быть, тоже такая же проблема. Скажу, что ради дочери разводиться не нужно: поздно. И это плохая новость.

Отец передал генотип, мы об этом уже сказали. При зачатии ребенок уже получил генотип, и уже ничего сделать с этим невозможно. Ребенок остается в зоне высокого риска зависимо-созависимых отношений.

Второй момент. Я говорила об эмоциональном психологическом климате в семье алкоголика. Кроме генотипа там есть так называемый тип привязанности. Все мы знаем, что это такое. Это когда мать в 1-й год жизни ребенка, а потом с года до 5–6 лет, формирует эмоциональную привязанность, и ребенок видит мир в лице матери – первого человека, который его или принимает, или отвергает, или делает это амбивалентно (то так, то сяк). В алкогольных семьях скорее всего будет спутанная, амбивалентная (двойная) привязанность: то у нас праздник, когда папа не пьет, все веселые, поехали вместе в отпуск, либо папа сорвался в запой, и у нас все очень плохо. И тогда мать говорит ребенку: «Отойди, не приставай, иди в свою комнату, видеть никого не хочу, ешьте что вам дано», – и так далее. Или мать все время плачет, куда-то бежит, кого-то спасает, плюс еще ребенка привлекает: «Иди и покажи папе, как ты плачешь, позови его от пивнушки». Происходит такая история, и у ребенка возникает формирование некоего сценария на жизнь...

Очень неверного.

– Да, очень неверного, нездорового, который может пагубно повлиять. Дочери нашей телезрительницы уже 5 лет. Генотип у нее есть, и привязанность у нее сформирована. Поэтому разводиться ради дочери не нужно – развод родителей может стать триггером, спусковым крючком. Где тонко, там и рвется: если у девочки есть моменты деструктивного поведения, это может «выстрелить». Поэтому такой стресс я бы не рекомендовала создавать ребенку.

Что же тогда делать? Есть ли хоть какой-то шанс у таких мам повлиять на супруга? Это ведь тоже вид контроля. Сможет ли она свой контроль использовать так, чтобы направить его в здоровое русло и помочь ему вылечиться? Или это бесполезно?

– Как мне нравится ваш вопрос! «Здоровый контроль» – у нас есть такой человек, к которому мы можем применить здоровый контроль. Как вы думаете, кто этот человек?

Я сам.

– Да. Поэтому все волевые усилия, все желания контроля… И снизить свою тревожность женам можно, начав работать с собой. Есть программы не только для зависимых, но и для созависимых родственников (так называемых анонимных созависимых), в том числе православные программы группового терапевтического направления. Вот туда можно направить свои стопы.

Нужно понимать, что такое алкоголизм, как он лечится, какие пути, что это заболевание лечится не быстро: это очень трудный путь, на котором будут и откаты, и слезы, и потери – не каждого алкоголика, не каждого зависимого можно спасти. Но шаги надо начинать с себя.

Мне понравилось, на что Вы обратили внимание, – что это типичная ситуация. Значит, многие наши телезрители почерпнули для себя что-то важное и нужное, и это будет началом их здоровой жизни.

Записали:
Анна Вострокнутова,
Анна Торопова,
Нина Кирсанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475