Матушка Евдокия Караева: «Служение Богу – это внутренний труд, внутренняя тренировка через борение благодарить Бога»

Дни перед Рождеством Христовым наполнены особым светом и особой тишиной. Накануне прихода в этот мир Спасителя хочется переосмыслить свою жизнь и задуматься, покаяться и задать себе вопрос: «Какие дары мы здесь и сейчас можем принести Христу? Служим ли мы Ему, любим ли Его?»

Много снега, много света – Тобольск в объятиях белого цвета чистоты и обновления, скорого праздника, такого близкого и любимого каждой семьей, ожидающей Рождения Христа... В большой семье с творческой мамой занятия найдутся всегда.

Матушка Евдокия Караева: – Путь к Рождеству Христову помогает нам выбрать темы, направления для нашего творчества.

Для матушки Евдокии творчество – понятие всеобъемлющее. Не только рукоделие, без которого она, художник по природе, себя не представляет. Творчество – это сотворение пространства любви для мужа, иерея Александра Караева и пятерых детей.

м. Евдокия: – Когда в семье тепло, пирог, чай, хорошее настроение, кошки, теплая домашняя атмосфера, тогда и говорить легко, рассказывать что-то друг другу, делиться.

Ее детство прошло в Караганде, куда из Башкирии переехали родители. В те годы Православная вера уже вышла из-под запрета, и маленькая девочка узнала о Христе от бабушки, у которой проводила летние месяцы.

м. Евдокия: – Это не были лекции, просто рассказ, молитва, проживание жизни в Боге.

В какой-то момент девочка ощутила, что это ее родное, теплое, и захотела принять Крещение. Папа, татарин по национальности, был категорически против, но православная мама, крещенная в младенчестве, поддержала.

м. Евдокия: – Я живу с двумя именами: одно светское – Диана, а с именем Евдокия я приняла Крещение в Караганде, в 8 лет. Так же звали мою прабабушку – Евдокия Петровна. Это имя у нас в роду, оно мне дорого.

Крещение, храм, воскресная школа – эта сторона жизни любимой дочери папу возмущала. Обстановка дома была нервозной. Разногласия родителей часто заставляли дочь лить слезы, разрушали картину благополучной семейной жизни. Но спустя годы матушка Евдокия поняла, насколько все промыслительно, ведь папа пришел к Богу через болезнь, незадолго до своего ухода венчался с мамой. В детстве Евдокию окружали женщины-рукодельницы: 1990-е годы, – надо было как-то выживать. Дочка засыпала под стук маминой швейной машинки.

м. Евдокия: – Она вечером раскладывала детали у себя на коленках: рукава, горловину и две полочки. Утром я уже шла в школу в связанной обновке, например в свитере.

А творческие способности самой Евдокии в полной мере раскрыла воскресная школа при храме Архангела Михаила.

м. Евдокия: – В воскресной школе мне захотелось нарисовать свою святую Евдокию фломастерами. Меня никто по рукам не бил, не говорил, что это некрасиво, плохо, неправильно, как-то мягко нас вели.

Вопрос с выбором учебного заведения для дальнейшего обучения для девушки был решен: иконописная школа Тобольской духовной семинарии. В то время она была наполнена молодежью – больше двухсот семинаристов, воспитанницы регентской школы.

м. Евдокия: – Они – лебедушки: залюбуешься. А иконописцы находились где-то на отшибе, наши мастерские были на 3-м этаже какого-нибудь храма. Бывало, нам храм отдадут, мы его сначала моем две недели, потом в нем же и работаем, и живем. Сам дух в иконописной школе был больше похож на монашеский. Это поощрялось. Наш горячо любимый заведующий игумен Алипий был монах, все было строго.

Аскетизм быта сыграл свою роль: научил не тонуть под спудом трудностей, а находить радость в общении, в профессии, в каждом Божием дне.

Иерей Александр Караев: – Здесь было тяжело, но тяжело не учиться (учиться было интересно, не было каких-то сложностей и с распорядком дня) – тяжело привыкать к климату, обстановке: другие люди, другие нравы, традиции, другой климат.

Отец Александр из Чимкента – города на юге Казахстана, со среднемесячной температурой декабря +3. Но молодой человек, который с 12-ти лет сознательно был в храме, другой дороги, кроме как ведущей через духовную семинарию, для себя не видел.

иер. Александр: – Март, снег лежит, я говорю: «Тут снег будет таять?» Мне говорят: «Ты чего, как может снег таять в марте?» Начало апреля – снег лежит. Мне говорят: «Здесь так, привыкай – у нас такая долгая зима».

Они познакомились, когда Евдокия поступила на 1-й курс, а Александр перешел на 3-й. Совместные послушания, службы, спевки, короткие минуты общения в трапезной, турпоездка на Байкал в группе, которую набрал и возглавил игумен Алипий: их, как говорит отец Александр, «служебный роман» развивался неторопливо, но необратимо.

м. Евдокия: – Он встречал большие группы из Москвы, наши тобольские – это была интересная, напряженная деятельность. У него были семинаристы, его коллеги, они проводили экскурсии. Некоторые группы он отводил в иконописную школу – это тоже был экскурсионный объект, а у меня – благословение проводить эти экскурсии на базе иконописной школы.

Общая деятельность сблизила еще больше. В один теплый весенний день, наполненный ароматами цветения, молодые люди решили стать семьей.

м. Евдокия: – Я помню, все Венчание батюшка меня аккуратно за руку держал: «Все хорошо?» Казалось бы, такой простой вопрос (он задавал его по-разному), и я понимала, что все хорошо.

К слову, когда-то, на волне неофитства, они оба задумывались о монашестве. Семинария показала, насколько этот шаг серьезный, заставила задуматься, отсекла иллюзии, проявила характеры.

иер. Александр: – Семинария – это горнило: кто сгорит, тот сгорит, кто переплавится, тот будет переплавлен. Действительно, так потом и произошло.

м. Евдокия: – Пришло понимание, что служение Богу – это не что-то рафинированное, а неотделимо от жизни. Если говорить про меня, нашу семью – это служение семье: супругу, детям, внимательное устроение жизни во Христе.

Женская мудрость приходила со временем. В семейную жизнь Евдокия вступила чистым листом: излишне эмоциональная, неоправданно обидчивая, с известным стереотипом «я права».

м. Евдокия: – Очень было сложно. Батюшка уравновешенный, мудро все воспринимал. Я сейчас вспоминаю… Мне стыдно за мое поведение.

Даже когда любимый муж стал священником, начал служение в сане, эта позиция менялась с трудом.

м. Евдокия: – Были моменты, когда я что-то себе надумаю, придумаю, приходит супруг – голодный, уставший, ему нужно отдохнуть, прийти в себя, а я, совершенно без учета этих моментов, говорю: «Так, я тут придумала, давай купим, поедем, я хочу, я, я». Его дар – объяснить, утешить, растолковать (как я понимаю, священники чувствуют душу человеческую, понимают ее). Он помог мне саму себя понять, принять и вести себя так, чтобы нам было хорошо.

иер. Александр: – Семья – это птица. Птица не может лететь с одним крылом. Если один из супругов старается и делает все, чтобы семья была крепкой, дружной, друг к другу с любовью относились, а второй этого не хочет, то ничего не сделаешь. Становление должно быть обоюдное. Как птица может взлететь с двумя крыльями, с одним не полетит, так и семья должна лететь на двух крыльях.

Только два крыла помогут удержать равновесие в момент турбулентности, и два крыла способны поднять над проблемами, чтобы семья-птица летела дальше. В начале семейной жизни матушка Евдокия пережила потерю – ее первенец так и не родился.

м. Евдокия: – Было какое-то опустевшее нутро, как будто из меня выдрали какой-то кусок, мою жизнь выкорчевали из меня. Приходилось восстанавливаться, мало что помогало. Была сильная депрессия, тяжелое состояние. Примерно через месяц, с утра, после какой-то как будто живительной таблетки, я поняла, что эту страницу жизни можно перелистнуть и жить дальше.

Живительная таблетка – это накопительный эффект молитвы, духовного борения между своей волей и Божиим Промыслом, осознание, что детство и юность, с верой в сердце, принесли плоды.

м. Евдокия: – Семинарский крепкий замес не давал и до сих пор не дает закиснуть.

Старший сын отца Александра и матушки Евдокии появился на свет, когда они многое пересмотрели, переоценили, залечили душевные раны, потому и имя сыну дали Рафаил – «исцеление Божие». Рафаил занимается музыкой, любит лепить из пластилина и рисовать фантазийные картины, причем яркими, радостными красками. Эмилия младше Рафаила на 3 года. Задолго до школы родители узнали, что дочери нужно постоянное наблюдение невролога. Ее проблемы с чтением, письмом и счетом называются по-научному «дислексия» и «дисграфия».

м. Евдокия: – Это устойчивое состояние, с которым мы первое время не могли смириться, не могли это понять. Потом просто боролись: думали, что нужно ребенка посадить за все эти примеры, прописи и настойчиво заставлять ее больше заниматься (кому-то надо меньше, кому-то больше).

Настал момент, когда пришлось принять: проблемы Эмилии гораздо глубже. Перед этим – внутреннее борение, вопросы «почему?», «за что?» Ответы на них пришли, когда внутренний экзамен на смирение был сдан.

м. Евдокия: – У нее чуткость к Божественному – изо всех деток быстрее всех бежит к папе на Исповедь. Она так ждет Причастие! Наверное, больше чувствует, чем другие дети. Она и ранима, и в то же время чужую боль тоже чувствует.

Любимое занятие родителей в ожидании каждого следующего ребенка – выбирать малышу имя. Вторая дочь отца Александра и матушки Евдокии – Тавифа, а младшие сыновья – Марк и Трофим.

м. Евдокия: – Служение Богу – это внутренний труд, внутренняя тренировка через борение благодарить Бога за то, что у тебя такой ребенок, такое настроение или другое, нравится оно тебе или не нравится, выспалась ты или не выспалась. Какие-то бытовые моменты, как узда, тебя сдерживают, учат любить.

иер. Александр: – Бога мы можем увидеть в своих ближних. Наверно, служение священника – это служение ближнему: в ближнем увидеть Господа, который к тебе приходит.

м. Евдокия: – Любить всегда, невзирая ни на что, принимать все – и благодарить за все.

Любовь и благодарность мы можем принести Тому, Кто снова готов родиться ради нас, ради того, чтобы мы каждый день продолжали учиться жить, любить и благодарить.

Записала:
Людмила Кедысь

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475