Священник Константин Корепанов: Как быть в современном мире искушаемым, но не искушенным

Отец Константин, хотелось бы продолжить нашу беседу, которую мы начинали ранее... Человек по природе слаб, и в духовной борьбе ему всегда нужна помощь – и она нужна всем, будь ты священник, монах или мирянин. Насколько важно христианину понимать, что в одиночку он – не сила?

– Это очень естественно для человека – понимать, что он не сила. Маломальский опыт жизни учит человека держаться за других людей. Наша культура, наша постмодернистская, постсоветская цивилизация, стремящаяся к предельной индивидуализации, с детства внушает человеку мысль, что он сам что-то значит, что-то может. Этот механизм постепенно ломается и уходит. А вообще-то в прежние времена люди испокон веков жили общинным строем, который потом плавно перетек в коллективистские организации. Если человек привык работать в коллективе, он понимает, что в коллективе все делается быстрее и проще.

Что касается церковного бытия, то любой, входя в Церковь, входит в общину и понимает, что вместе молиться, вместе решать какую-то проблему (провести субботник, например, или отреставрировать храм) значительно легче, чем делать в одиночку.

Этот опыт рождается достаточно быстро – его надо только чуть-чуть корректировать (тем более что у нас в российском обществе не все еще механизмы сломаны, не все еще разрушено, и убедить человека, что люди ему нужны, не так сложно). Опыт быстро покажет, что вместе лучше выживать. Притча о прутике и метелочке всегда работает.

Человеку всегда было трудно понять, что он без Бога ничего не может, что ему нужен Бог. Вот это всегда было подвигом, и всегда на это требовались особые усилия самого человека и благодати. По сути, без благодатного воздействия очень трудно понять, что он без Бога ничего не может.

Одна из первых заповедей блаженств говорит: блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Если человек осознал, понял, почувствовал, пережил, что он нищий духом (не деньгами, не какими-то способностями), что он сам ничего благочестивого, доброго, подлинно жизненного в любви сделать не может, тогда он блажен. Это дается трудно.

Служа священником и общаясь с людьми, я увидел, что они очень одиноки. Даже имея семьи, в семьях одиноки – одиноки, когда у них есть престарелые родители, муж, жена: как правило, их веру, идеи, ценности не разделяют. Человеческое общение всегда было дефицитом, всегда было радостью, но я увидел, что в наше время значимость человеческого общения для многих – вопрос жизни и смерти. Найдет ли человек в Церкви общность, общину людей, которые его согреют не только в буквальном смысле слова, но обнимут, посмотрят в глаза, утешат, послушают, посмеются вместе с ним или поплачут? Для многих это вопрос жизни и смерти. Конечно, не в буквальном смысле, но невроз, психоз, затяжная депрессия многим грозит. Одиночество пожирает людей с огромной скоростью.

Вопрос телезрителя из Москвы: «Как душа общается с телом и как передает информацию Богу? Почему Всевышний не может достучаться до нас через душу?»

– Он не может достучаться по одной простой причине – мы не даем достучаться. Человек, имеющий опыт общения с другим, прекрасно понимает, как это происходит...

Любой человек закрывается от другого – это одно из последствий грехопадения: мы «ставим блоки» – прячемся в скорлупу, футляр, не доверяем, не раскрываемся навстречу другому человеку, даже от которого ничего плохого не ждем. Осторожность и страх требуют от нас бдительности, и мы не открываем всего. Это, может быть, хорошо по отношению к другому человеку, но так же мы ведем себя и по отношению к Богу.

Бог может достучаться до наших сердец, если мы на этот стук откроем: Он, в отличие от людей и бесов, никогда не ломает запертые двери – Он именно стоит и стучит. И если мы откроем или приоткроем дверь своего сердца, если начнем доверять Его словам, тогда Он начинает нам говорить. Но пока мы сопротивляемся, Он терпеливо ждет, когда мы начнем Ему доверять.

Ведь в этом и состоит суть смерти, что мы не верим Существу, нас создавшему, Которое есть Жизнь, Любовь и Свет, Которое любит и животворит нас даже когда мы закрылись. Ему не поверил Адам, когда согрешил, и с этого момента начались все наши муки и мытарства: мы не верим – Ему...

Продолжу мысль о первой заповеди блаженств и познании своей немощи.

В том и состоит начало человеческого спасения, что человек начинает доверять словам, которые сказал Бог. Если человек сделал хоть малюсенький шажочек в сторону доверия Богу, то ему тут же открывается, насколько он Его боится – он напитан ужасом перед всесильным, всемогущим Существом, Которое может сделать с человеком все, что захочет: сокрушит, лишит всего, отправит в ад. «Как Ему можно верить?»

Если человек хоть чуть-чуть (а это очень трудно и редко бывает) доверится Богу, он понимает, как сильно, страшно он Его боится, как напуган самим словом «Бог», как ему страшно доверить себя в руки Бога.

В сущности, весь опыт нашей жизни вмещается в то, чтобы научиться наконец влагать себя в руки Бога, доверяя Ему совершенно.

Вопрос телезрительницы из Тольятти: «Уважаемый батюшка, разрешите выразить Вам огромную благодарность за Вашу работу на телевидении. Лекции, которые Вы читаете, очень ценны для нас. Какое Ваше мнение о том, что говорит профессор Алексей Ильич Осипов (он ссылается на святых отцов) о том, что в конечном итоге каждый человек будет помилован Богом и будет с Богом в раю? Прежде человек пройдет какие-то серьезные посмертные испытания, чтобы очиститься, и потом предстанет пред Богом и будет в раю. Насколько я помню, в Евангелии о мытарствах нет ни слова. Любой человек боится ада. Вы согласны с тем, что говорит Алексей Ильич?»

– Я нахожусь не в той весовой категории, чтобы публично заявлять какое-то несогласие с профессором Осиповым. Это было бы, по меньшей мере, не очень этично, неправильно.

Я могу вас отослать к тому, что говорит митрополит Иларион (Алфеев), возражая на подобное мнение Алексея Ильича. Могу сослаться на решение V Вселенского Собора, осуждающего в целом учение (которое называется «апокатастасис»), о конечном восстановлении и спасении всего. Там можно обо всем этом почитать.

Я соглашаюсь с учением Церкви по этому поводу и больше публично говорить ничего не буду. Если вы слушаете не только Алексея Ильича Осипова, но и что-то иное, другое, то наверняка знаете все принципиальные возражения в курсе этой полемики, поэтому я не буду этого касаться: не хотелось бы мирную, спокойную беседу превращать в дискуссию.

Сказать я хочу следующее. В том-то и беда, что большинству людей очень приятно слушать о том, что никакого ада нет, никаких вечных мук нет. На это чувство нужно обратить особое внимание. Нам именно приятно это сознавать. Почему бы не слушать то, что слушать приятно? Это первый момент.

Второе, что мне хотелось бы сказать (давно на эту тему я пытаюсь говорить в своих лекциях, избегая открытой полемики, прежде всего с профессором Осиповым – я уважаю его и сознаю, кто он и что сделал для Церкви): я всегда пытаюсь рассказать, что знали святые отцы...

Есть опыт жизни с Богом, и святые отцы говорили не из опыта рассуждений, размышлений, а из опыта жизни с Богом. Любой святой отец, любой православный подвижник знает, что есть такое состояние человеческой воли, сломить которое не может никто. Человек не хочет – и никто не сможет его заставить любить.

Люди все время рассуждают о том, что Бог нас любит, что Он нас простит, исцелит. Все это верно, Он и сейчас нас любит, и Его любовь не станет больше, чем сейчас.

Проблема человеческой гибели не в том, что Бог на нас гневается, а потом перестает, не в том, что Он сердится, а потом вдруг прощает: Он уже простил, Он уже любит – Он нас любил в день, когда мы согрешили, и ничего не изменилось с того момента, ведь в Боге ничего не меняется – в Нем всегда все есть, и не может измениться отношение Бога к человеку хоть за миллион лет, хоть за миллиарды миллиардов лет, ибо в Боге нет перемены: Он всегда есть любовь и всегда всех любит. А люди думают, что что-то в Нем изменится.

Все дело в человеке: он либо любит, либо нет. Вот если человек любит Бога хоть чуть-чуть, хоть с маленькое семечко, тогда он спасется, и ему не надо тысячу или миллион лет гореть в аду. Бог раздует это маленькое семечко в искру. Но если человек не любит Бога, то раздувать нечего: он никогда Его не полюбит – не потому, что это невозможно, а потому, что не хочет.

Вы не можете сделать кого-то счастливым, спасти его, если он не любит Бога. Он будет в Царствии Божием находиться потому, что будет Бог все во всем. И в конце концов и бесы преклонят перед Ним колени, но совсем не так, как ангелы, и совсем не так, как верующие люди. Все преклонят колени, ведь что можно сказать против сокрушающей силы? Но одни сделают это радуясь, а другие – скрежеща зубами, ибо будет плач и скрежет зубов, ведь они ненавидят Того, Кому должны подчиняться, Чью волю должны отныне творить.

Это вопрос воли – Царство Божие есть воля Божия: царствует там Бог, Его воля действует во всем, Он будет во всем. Если для меня эта воля есть радость и счастье (а такова она для меня только потому, что я Его люблю), то вот и Царство Божие.

А если я Бога ненавижу и не хочу творить Его волю? Я вынужден ее творить, но для меня это страшное мучение – и ничего не изменится, ведь каждое мгновение только усиливает мое мучение, только растет моя ненависть от того, что я сегодня и вечно должен слушаться Того, Кого слушаться не хочу.

Дальше можно не рассуждать.

Святые отцы писали, пережив это инфернальное состояние ада: они знали, что такое ад, хотя знали и не так, как будут знать те, которые в конце концов выберут его (но они именно выберут его, а не только будут посланы туда).

Вопрос телезрительницы из Краснодарского края: «Я пенсионерка, молюсь каждый день. В утренней молитве есть такие слова к Богородице, чтобы Она избавила от уныния, забвения и так далее. Каждый день я плачу о грехах своих – это слезы неподдельные, мне действительно есть о чем плакать – я грешна, как и все. Хочу спросить, где граница между депрессией и плачем. Я плачу утром, вспоминая свои грехи, и, получается, уже весь день не могу смеяться – я вхожу в это состояние, когда действительно чувствую себя грешной. И получается, я вхожу в какую-то депрессию. Где граница между плачем о грехах своих и депрессией, чтобы не было уныния?»

– Здесь есть две стороны медали, два уровня проблемы: первая – духовно-психологическая, вторая – чисто духовная.

Духовно-психологическая проблема состоит в том, что, вспоминая свои грехи, человек (у женщин это бывает намного чаще, чем у мужчин) жалеет себя. Это не всегда чистого вида жалость к себе. Человек думает примерно так: если бы я знал – я бы так не сделал, но теперь ничего не изменишь. Но почему мне никто не подсказал?.. Аберрации жалости к себе очень и очень многоразличны. Именно жалость к себе при сожалении о невозможности что-либо исправить и приводит в конечном счете к депрессии.

Но вы плачете все-таки перед Богом, и Бог, насколько вы Ему позволяете, все-таки вас утешает.

На самом деле депрессия не слышится в интонациях вашего голоса – у вас достаточно сил сейчас, чтобы с этим справиться, преодолеть, если немножко подкорректировать собственное состояние, не жалеть себя и не сожалеть о том, что было: плакать и сожалеть – это разные вещи, но люди часто этого не понимают. Надо просто обсудить эту проблему с опытным духовником.

Духовная проблема как-то связана с духовно-психологической и состоит в том, что мы, начиная вспоминать свои грехи, не соотносим их со Христом – не соотносим их с тем, что Бог их простил. Мы совершили грехи, оплакали их, пришли и попросили у Бога прощения, и Он их нам простил. Надо в это поверить: поверить не только в то, что Он нас простил и во всеобщее наше прощение, а поверить, что Христос принес нам мир, что Христос есть наше Оправдание – Он пришел оправдать нас, защитить нас (в том числе от наших грехов).

Когда мы правильно плачем перед Богом, мы утешаемся – Он как бы становится рядом, кладет Свою руку нам на голову и говорит: «Я знаю, что ты грешный, но посмотри на Меня – Я же тебя люблю. Чего ты плачешь? Утри слезы, пойдем дальше – жить, делать добро, любить. Пойдем, ты расскажешь людям, как простил тебя Бог, как Он тебя исцелил, напитал тебя Собой. Видишь, сколько несчастных людей? Пойдем к ним».

Не надо закоксовываться в этом плаче – надо идти за Христом.

Когда приходит какое-то надмение, высокомерие, превозношение, мол, «я не такой, как все», мы вспоминаем, что, конечно, не такой: гораздо хуже многих, – и плачем. И снова приходит Христос и говорит: «Не переживай, Я все тебе простил. Возьми Меня за руку, пойдем дальше делать добро, любить, молиться, верить, надеяться. Дальше помогать людям». То есть это должно чем-то уравновешиваться.

Когда мы читаем у святых отцов об их очень глубоком покаянном плаче, мы забываем, что в этом плаче есть четкое осознание, что ты грешник, но нет сожаления о собственных грехах.

Это важная тема, и я попробую вкратце ее объяснить.

Святой отец вспоминает не конкретные грехи, а видит себя, какой он есть в течение всей своей жизни. Он не столько вспоминает ошибки своей жизни (да у святых отцов и не было, по большому счету, этих ошибок), сколько вспоминает всю свою грешность: он ее как бы охватывает одним взглядом, одним движением ума и оплакивает. Даже если и есть какие-то падения (допустим, как у Марии Египетской), он знает, что то, что он делал, Бог простил и исцелил, знает, что все, что он делал, было гадко, плохо и корни этого поступка в нем еще живы, но если бы он этого не сделал, то никогда не пришел бы ко Христу: таков был его путь к Богу.

Разумеется, он не оправдывает эти грехи – он их ужасается и стыдится, но видит, что в этих грехах Бог был с ним, протягивал руку и не дал погибнуть. То есть даже осознание грехов приводит его к утешению: «Господи, я совершил убийство, я должен был быть казнен, уничтожен, отвержен, но Ты даровал мне покаяние, Ты меня примирил с Собою, открыл мне Свой свет, меня не презрел». Переживание ужаса, который он изнутри помнит, когда убивал человека, сорастворяется с пониманием, что Бог его не оставил даже в этом страшном состоянии, иначе он просто сошел бы с ума, стал пищей бесов и никогда не обратился бы ко Христу, и много чего еще не произошло бы.

То есть когда святой отец оплакивает грехи, у него есть свет – утешающий, вдохновляющий, оживляющий его, и через плач и покаяние он все глубже и глубже понимает неизреченность и силу Божественной любви. По сути, в момент этого плача он становится ближе к Богу, чем был до этого.

А несвятой человек, в ком еще недостаточно веры, оплакивает свой грех примерно так: «Зачем я это сделал? Теперь ведь уже ничего не исправишь! Вся жизнь прошла, а я прожил как дурак: все делал неправильно. Теперь жизнь кончилась, все напрасно, сделать ничего хорошего не успею...».

Разбойнику, распятому рядом со Христом, хватило 3-х часов, чтобы войти в Царствие Божие...

Мы не хуже, чем Мария Египетская, которой хватило нескольких минут, чтобы из величайшей блудницы стать святой женщиной. Да, грехи были, но я же их исповедал, принес ко Христу. Я сложил всю свою рваную одежду перед Христом и сказал: «Да, Господи, я такой». Но, сложив грязную одежду греха, я непременно должен прочувствовать слова «прощаю и разрешаю» – это не священник говорит, а Христос говорит, обнимая меня и привлекая к Себе. В этом смысл.

Как блудный сын, например, стоял бы перед отцом и говорил: «Отец, отойди, не мешай, дай я расскажу все, что меня мучит... Нет-нет, рано, подожди, я еще не все рассказал». И по кругу будет говорить одно и то же: «Я сволочь, я от тебя ушел, я так много пил, так много блудил, ел всякую скверну. Нет-нет, подожди, я еще не закончил. Это так ужасно… Все напрасно, 15 лет псу под хвост. Нет-нет, не обнимай меня, подожди...». Это нормально?

Дай обнять тебя отцу, отдайся в его руки: он прижмет тебя, утешит и успокоит. Зачем ты так много говоришь? Ты просто об этом помни всегда.

Как говорит апостол Петр, основание нашего возрастания во Христе – память о своих грехах: память о грехе смиряет и не дает гордыне снова развиться и нас погубить.

Во-вторых, память о своих грехах является памятью о благодеянии, которое оказал мне Бог – ведь, хотя я грешник, Он меня не презрел, к Себе привел, Телом Своим напитал, Духом Своим утешил, молиться научил, и грехи меня больше не мучат: я их не делаю снова – я сокрушаюсь, что делал их раньше, но сейчас их не делаю. И память о грехах приводит к тому, что человек возрастает в познании, как сильно, как неизреченно любит его Бог.

И никакой депрессии тогда не будет.

Отец Константин, благодарим Вас за ответы и ждем снова.

Записала:
Нина Кирсанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475