«Как это так: молиться за незнакомых?»

Для всех таких несчастных и забытых людьми у сердобольного отца Павла была своя особая короткая молитва, которую он читал каждый день: «Помяни, Господи, тех, кого помянуть некому, нужды ради».

Молитва за никому не нужных

Архимандрит Павел (Груздев) всегда молился о тех, за кого молиться некому – ненужных, никому не известных людей, несчастных пьяниц и горемык, растерявших по жизни все хорошее, забытых друзьями и родными и умерших в безвестности, за одиноких брошенных стариков, переживших своих близких и доживающих век без родной  души рядом. Для всех таких несчастных и забытых людьми у сердобольного отца Павла была своя особая короткая молитва, которую он читал каждый день: «Помяни, Господи, тех, кого помянуть некому, нужды ради».

Однажды отец Павел сильно заболел, попал в больницу, где ему сделали сложную операцию на желчном пузыре. Врачи ожидали летального исхода, уже были готовы констатировать его смерть, и в это время отец Павел пришел в себя и сказал, что он был на том свете, где к нему подошло множество людей, которые стали горячо молиться за него Богу. Некоторых из этих людей он знал – это были его уже умершие друзья, священники, которых он поминал каждый день, но больше всего за него молились люди незнакомые, которых он впервые видел. «Кто это?» – спросил удивленный отец Павел. Тогда один из священников сказал ему: «Это те, за которых ты всегда молился; они пришли просить за тебя Бога».

Нам, которые за родных-то нечасто молятся, все это удивительно и странно: «Как это так: молиться за незнакомых? Прям чудачество какое-то». А простосердечный любвеобильный отец Павел, к которому люди шли с утра до вечера и который мог, не задумываясь, отдать последнюю рубаху, молился за всех людей и только приговаривал: «Бедный-то – ох! А за бедным-то стоит Бог».

Не мое дело

Пошел утром в магазин возле дома. На крыльце – недопитая бутылка пива, гора подсолнечной шелухи. В двух метрах рядом работницы этого магазина в фирменных халатах стоят – курят. Я собирался сделать в магазине покупки, не выдержал и спрашиваю: «А почему вы не приберетесь? Ведь магазин уже открыт, покупатели ходят, а тут – такое безобразие!» Они на меня глаза вытаращили: «А это не наше дело. Мы здесь убирать не нанимались, у нас своя работа есть». И отвернулись, обиженные.

Вот это выражение: «Не мое дело» – прямо лозунг нашего времени. «Посмотрите, какая грязь вокруг!» – «Не мое дело». «Там хулиганы кого-то бьют – вызовите поскорее милицию!» – «Не мое дело». «Вы что, не видите – человеку плохо. Помогите!» – «Не мое дело». На все у нас готов универсальный ответ: «Не мое дело!» Это удобно – ни за что никогда не отвечать. Только вот жизнь от этого почему-то стала совсем грустной, прямо сказать – безрадостной, местами – просто унылой.

Помню, в детстве для нас было делом чести построить зимой горку, залить каток, чтобы все на нашей улице – и взрослые, и дети катались и радовались, или пойти к одинокой соседской бабушке дрова поколоть. И в парке рядом с домом мы прибирались: бутылки и разный хлам собирали – это был наш парк, где мы с утра до вечера играли и зимой, и летом, и нам было до него дело.

Сейчас смешно вспоминать, как мы со другом детства Юркой ходили в лес зимой морковку к осинам подвязывать, чтобы зайцы не голодали: «Зима же! Где они морковку возьмут, чтобы покушать?» Мы набирали ее в рюкзаки и шли на лыжах несколько километров, чтобы зайцы голодными не остались. Делали мы это не чтобы выпендриваться или выгоду какую-то получить, а просто так: мы представить себе не могли, что можно жить по-другому.

А сейчас, оказывается, можно. Все сидят по углам, боятся лишний раз пальцем пошевелить, а в случае чего говорят: «Не наше дело».

Хотя, конечно, бывают в нашей жизни и исключения. Например, недавно хороший знакомый рассказал мне, как у них на районе какой-то человек взял и засадил аллею молодыми дубками. Некоторые саженцы, конечно, сразу затоптали, некоторые повыдергали, но основная масса выжила. Дубки подросли, окрепли, сразу красиво стало: раньше просто была тропинка через пустырь с мусором, а сейчас – настоящая аллея.

Этот неравнодушный человек каждый год упорно новые саженцы вместо сломанных заботливо высаживает и деревянными столбиками огораживает. И за старыми присматривает: поливает их, подкармливает. Как-то раз мой знакомый встретил его с четырьмя пятилитровыми бутылками с водой для полива, руку ему пожал и предложил свою помощь. Тот улыбнулся и сказал: «Спасибо! Поливай иногда, а то я болею – не всегда получается приходить. А деревьям уход нужен».

С тех пор мой товарищ с сыном стали тоже за дубами ухаживать. А недавно, когда они на выходных пошли их поливать, смотрят – там уже какая-то семья с малышами: все с яркими леечками, вовсю стараются, поливают деревца, смеются и радуются как именинники. Нет для человека большей радости, чем делать свое пускай и маленькое, но доброе дело.

«Жертва Богу – дух сокрушенный...»

Как-то раз разговорился с другом-священником о Евхаристии. И он сказал, что главное в этом таинстве – это жертвоприношение Богу, которое сегодня мало кто понимает. Раньше люди приносили в церковь то, что имели, от сердца, а сейчас это приняло характер платы, что замутняет наши отношения с Церковью, которая в сознании современных людей стала восприниматься как какой-то магазин: пришел, заплатил денежку, подал записочку, купил свечки, иконки, просфорку взял.

Но совсем о другой жертве говорит Церковь. В этой жертве непременно присутствует подвиг. Принося эту жертву, человек обязательно что-то отрывает от сердца. Мы должны приходить в церковь со свободным желанием послужить и отдать. Мы не можем просто подать записочку – мол, пусть там священник в алтаре молится за меня. Это должна быть и наша молитва, и наша жертва.

А жертва Богу – дух сокрушен: это основа всего. Бог не нуждается в какой-то нашей материальной жертве – Ему ничего, кроме нашего покаянного сердца, от нас не нужно. Поэтому не надо превращать церковь в магазин, не надо приходить в храм что-то купить, а потом унести домой – просто потому, что у Бога ничего купить не получится.

Вообще товарно-денежные отношения, где «ты – мне, я – тебе», никакого отношения к Богу не имеют: Бог может все только раздавать – не продавать, а именно раздавать. Как говорится, почувствуй разницу. А раздавать Он может лишь тогда, когда у человека руки свободны, чтобы принять дары. Когда в руках сумки, к Богу их не протянуть, ничего взять не получится – руки-то заняты.

Прообразом Евхаристического жертвоприношения была ветхозаветная жертва Авраама, готового принести Богу жизнь своего единственного сына Исаака. Жертвоприношение Авраама совершилось не в том, что он готов был убить сына для Бога, а в том, что ради любви к Богу он его не пощадил. А потом ради любви к людям Бог принял Жертву Своего единственного Единородного Сына, Господа нашего Иисуса Христа.

Искупительная Жертва Иисуса Христа и Евхаристия, которая совершается в храме, – это одна и та же Жертва. Мы привыкли воспринимать Евхаристию и Причастие как воспоминание о Тайной Вечере, которое не связано с ее продолжением. Но Тайная Вечеря – это начало голгофского жертвоприношения, начало пути в Гефсиманию, а затем на Голгофу, где Господь отдал Себя на Кресте в Жертву ради нашего спасения.

А у Креста не получится торговать и искать себе выгоды, там можно только плакать, сокрушаясь о своих грехах, уповать на Господа и ждать Его Воскресения.

Такие дела.

Полную версию вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз»:
https://tv-soyuz.ru/peredachi/pravoslavnyy-na-vsyu-golovu-molitva-za-nikomu-nenuzhnyh;
https://tv-soyuz.ru/peredachi/pravoslavnyy-na-vsyu-golovu-ne-moe-delo;
https://tv-soyuz.ru/peredachi/pravoslavnyy-na-vsyu-golovu-zhertva-bogu-duh-sokrushennyy

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475