Священник Владислав Береговой: О смерти и похоронах

Сегодня, мне кажется, интересная, актуальная и важная тема. Давайте разберем, что такое смерть в православном понимании – и приметы, связанные со смертью, Отпеванием, похоронами и так далее.

− Какой у нас самый главный Богородичный праздник?

Недавно был – Успение Пресвятой Богородицы.

− Успение в народе и в Церкви называют Богородичной Пасхой. Но, по сути, это преставление Пресвятой Богородицы – Ее смерть. Ученики и все, кто Ее любил, переживают, плачут. Тем не менее это один из самых главных праздников нашей Церкви. Из пяти лавр Русской Православной Церкви три носят название Успенской. Лавра – место обитания монахов, а у них более тонкое чутье, чем у нас, и они почему-то называют свои обители именно в честь этого праздника.

Смерть для нас – переход, рождение в новую жизнь. Как говорит апостол Павел: хочу разрешиться и быть со Христом… но оставаться во плоти нужнее для вас.

Христианин чает воскресения мертвых – он, по сути, провозглашает ожидание смерти на каждой Литургии, в каждой утренней молитве, в «Символе веры». Тот, кто, живя в этом мире и пользуясь его благами, сердцем живет уже в Царствии Божием (ожидает его, стремится к нему), с легкостью переживает все жизненные невзгоды. Они не ломают человека: Бог дал − Бог взял, и есть нечто большее, к чему надо стремиться.

Некоторые подвижники даже ставили в кельях гроб, как написано в патериках… Мы должны постоянно помнить о смерти. Отец Матфей (Мормыль) даже говорил, что на службе нужно петь как последний раз в жизни. И отношение к смерти, переходу в другой мир, должно быть именно такое.

− Практически у всех святых отцов есть общий совет: все, что ты сейчас делаешь, делай так, как будто это твое последнее дело в жизни. Очень часто на похоронах родственники говорят: «В последний раз с усопшим поругались», «я проигнорировал его просьбу». Теперь жить с этим…

Господь говорит: «В чем застану, в том и сужу». В каком состоянии ты сейчас перейдешь в мир иной? Можно сказать, состояние души, в котором ты переходишь в вечность, бетонируется: если ты в агрессии, гневе, тяжелом унынии переступаешь эту черту, то в вечности будешь жить этим. В земной жизни ты поспал, перекусил, отдохнул, с кем-то пообщался – и тебе становится легче. А когда у души нет тела и ничего, что могло бы ее отвлечь, развлечь, когда молиться не можешь – ведь душа проявляет свою молитву через тело и ум, – то пребываешь, по сути, в аду.

Господь говорит: «Прощай тем, кто тебя обидел и не отдал долги. Молись за твоих врагов и тех, кто делает тебе зло». Если человек желает тебе зла, предал тебя, что-то у тебя украл, ранил твое сердце, он за это ответит.

Можно ли сказать, что смерть – некая «радость со слезами на глазах»?

− Для христианина – да.

Для человека вообще смерть противоестественна: Бог не создавал человека смертным – смерть вошла в нашу жизнь и сделала ее противоестественной. Господь сделал все возможное, чтобы облегчить результат грехопадения, и направил его к благим последствиям. Мы видим современных подвижников (как монахов, так и мирян), которые не боятся смерти: они не ждут ее и делают все, как будто жить будут вечно. Но при этом если у них не получится окончить какой-то проект или дать столько любви своим детям, внукам, мужу, жене, сколько хотелось бы, ничего страшного: в вечности все равно мы продолжим существование.

Чем больше человек живет со Христом здесь и сейчас (литургически, евхаристически, молитвенно), тем легче ему держать в уме память смертную. Эта замечательная мысль делает качественнее всю жизнь. Мы все пытаемся отложить на завтра то, что можно сделать сегодня. Я знаю множество людей, живущих в Киеве, Москве, Санкт-Петербурге, но не бывавших ни в одной лавре, ни в одном известном храме. Они не прикладывались ни к мощам, ни к святыням (при этом почитая их).

Вы говорите: Успение – Богородичная Пасха. Погребение Пресвятой Богородицы происходит в синем облачении?

− Погребение Богородицы в синем. Людей отпеваем в белом. Буквально несколько столетий назад мы стали служить на Пасху в красном облачении – в Древней Церкви служили в белом.

Есть исследования, что и на Страстной неделе тоже служили в белом (сейчас − в черном). Перейдем к суевериям.

− Нужно отличать суеверие и традицию. Традиции практически превратились в суеверия. Раньше в селе или деревне священник после Отпевания шел на кладбище, чтобы совершить литию перед погребением. На каждом перекрестке вся процессия останавливалась, и священник служил литию. Сколько было перекрестков от храма до кладбища, столько раз все останавливались и служили литию, чтобы люди с перпендикулярных улиц могли выйти и присоединиться к молитве за того, с кем они жили в этом селе или деревне.

Что происходит сейчас? Даже если нет священника, все равно процессия (уже на автомобилях) останавливается на перекрестках: деды так делали. Смысл совершенно пропал, а форма осталась. Эта традиция превратилась в суеверие.

Есть наставление, что покойника нельзя никогда оставлять одного: у него могут открыться глаза, и на кого упадет взгляд умершего, тот умрет. Поэтому кто-то должен находиться рядом и закрыть его глаза. Что Вы об этом знаете?

− Я заметил, что у светских людей, атеистов, у тех, кто крещен, но в храм не ходит, и, самое грустное, у тех, кто живет церковной жизнью, есть убеждение, что человеческие души достаточно долго гуляют по земле, стоят возле тел…

У нас нет никаких приборов, которые могли бы показать, где находится душа. Она уходит в вечность, разделяется с этим тварным миром, ограниченным временем и пространством. Что происходит там, мы не знаем, но это оформлено в слова: душа человеческая находится в преддверии адских мук или райского блаженства. Вне тела душа не может достичь полноты небесных благ или окончательного страдания, поэтому мы и молимся за умерших, так как у них есть возможность перехода снизу вверх.

Когда у людей есть устойчивое убеждение, что душа находится около тела, естественно, им страшно. Надо побыть с усопшим, хлеб и воду ему оставить, закрыть зеркала, чтобы не посмотреться в них вместе с душой умершего. (К зеркалам всегда было мистическое отношение. Это атрибут гадания, магии. Зеркала всегда обыгрываются в фантастических, мистических фильмах. Действительно, зеркало − это иной, перевернутый мир. Человек суеверен, боязлив.) Чем меньше у него истинной веры, тем больше суетной веры в то, чего не существует. Потому и завешивают зеркала.

Человек не хочет умирать – он живет так, как будто будет жить вечно. Это видно по огромному множеству негативных поступков (в масштабах и государств, и семьи, и взаимоотношений друг с другом), о последствиях которых никто не задумывается. Мы большие эксперты в разрешении сложных, критических психологических, семейных, общественных ситуаций, но превентивные меры никто принимать не хочет. Мы не думаем, «как слово наше отзовется», а это так важно: не оскорбить, не обидеть, не стать источником конфликта… Не зря говорят и святые отцы, и апостолы, что если язык свой удержишь от зла, то не совершишь огромное количество грехов.

После того как покойника отнесли в храм, отпели, похоронили, устраивают поминки. Как правильно к ним относиться?

− Нет ни одного действия, связанного с похоронами, которое не было бы захвачено суевериями.

На поминках есть обязательный набор блюд. В первую очередь блины. Про них существует анекдот-быль. Некоторые старшие товарищи говорят, что раньше в селах блин клали на лицо покойнику, а потом давали батюшке – и тот должен был его съесть. Если съест, то душа усопшего будет Богом принята в рай. Сейчас, конечно, такого нет, но батюшки не особо блины на похоронах едят: мало ли что… Не дают на поминках вилки: вдруг наколешь ею душу умершего. Множество других суеверий существует.

Зачем нужны поминки? Чтобы не голодно было усопшему. Еще потом надо еду принести ему на кладбище. Языческие скандинавские тризны плотно вошли в нашу христианскую жизнь.

Главное средство облегчения загробной участи умерших – это молитва и милостыня. В день смерти, на 3-й, 9-й, 40-й день, через год собери всех нуждающихся, голодных, у кого нет горячей еды, крова, и накорми их в память об усопшем – это будут самые правильные поминки в духе христианской общины первых веков.

Люди собираются и молятся об усопшем: «Спасибо, что накормили. Господи, упокой душу усопшего». А мы зовем родственников (сытых, обутых, одетых) просто посидеть, поесть и вспомнить все хорошее об умершем человеке. Сколько бы мы потратили на этот стол? Несколько тысяч… Пойдите на вокзалы, в переходы, к храму или просто перечислите деньги в фонд помощи бездомным – вот это будут самые лучшие поминки. Меня спрашивают: «Очень плохо, если мы не можем собраться на поминки?» – нет, неплохо.

Я не хочу обесценить поминовение едой и собрание близких родственников в память об усопших родных. Но это важно для нас: нам приятно собраться всей семьей (пусть по грустному поводу), сохранить память об усопшей бабушке, дедушке или родителях. Но для усопших это никакой пользы не приносит: они ждут молитву, а о молитве часто забывают. Заказать панихиду и не быть на ней – это тоже неправильно. Если ты работаешь в этот день и не можешь присутствовать на Литургии и панихиде, то пусть священник помолится. А если думаешь, что пусть батюшки помолятся, а я лучше еще посплю с утра, то это неправильно.

Как лучше проводить в последний путь? На что обратить внимание?

– На молитву. В чинопоследовании Отпевания есть молитва, которую священники, как правило, опускают, ибо она произносится от первого лица, то есть от лица усопшего. В ней усопший говорит, что вчера он еще беседовал с нами, а сегодня наступил для него смертный час: больше не будет рядом с нами ходить, ни о чем беседовать, что отходит к Судье, где нет лицеприятия, где рабы и владыки, царь и воин предстоят вместе в равном достоинстве, и каждый от своих дел или осудится, или оправдается. «Но прошу всех и умоляю, – говорит дальше усопший, – непрестанно молитесь обо мне Христу Богу, да не буду изведен за грехи мои в место мучения, но да водворит меня там, где Свет жизни». Вот ради чего мы собрались.

Чинопоследование Отпевания – это не магический акт, который по щелчку пальцев душу умершего переносит в Царствие Божие. Это крепкий, стойкий, надежный фундамент, на котором родственники должны построить молитвенный дом (если хотите) для проживания души умершего. Молитва, чтение Псалтири, раздача милостыни – вот самое главное. Мы часто игнорируем этот момент: заказываем сорокоусты в нескольких храмах, панихиды, записки на проскомидию. Это все, конечно, хорошо, – но загробная жизнь усопших родных зависит от нашей земной жизни, от ее нравственного качества и содержания. Если дети и внуки усопшего будут праведниками, то в них будут благословлены не только их потомки, но и их предки. Праведниками, конечно, в меру сил.

Нет человека, который не согрешил: все мы падаем, – но праведник тот, кто, падая, встает, отряхивается и идет дальше. Это бесконечный процесс. Никогда не будет людей, живущих абсолютно свято и безгрешно: мы все заражены грехом – он будет проявляться в той или иной форме. Но если человек стремится к Господу, то усопшим родным будет намного лучше.

Тяжело терять родителей. Некоторые мои знакомые потеряли в течение полугода и отца, и мать. Это непросто: теперь надо жить самому, без них, сколько бы ни было тебе лет. Это психологическая травма. Но не надо забывать при этом помочь им преодолеть период разделения души с телом: не должно прекращаться общение с умершими родственниками – оно должно продолжаться в молитве, в любви, в милосердии, милостыни, Причащении.

Причастие – великая тайна, которая невидимым и непонятным образом помогает всем: и тем, кто рядом с тобой стоит в церкви, и тем, кто в храм прийти не смог, и тем, кто в Царствии Божием. Это символично показано в совершении проскомидии, когда священники из каждой просфорки вынимают частичку и потом, в конце Литургии, опускают их в чашу с Кровью Христовой с молитвой: «Отмой, Господи, грехи всех здесь поминавшихся». Те, о ком мы сейчас молились (хотя они сейчас и не причащались), все равно находятся в границах этого мистического действа. Что там происходит на духовном уровне, мы не знаем, но знаем точно, что в этот момент духовно хорошо всем: и живым, и усопшим.

Встретим ли мы своих близких в раю? Узнаем ли мы их? Сможем ли так же общаться?

– Говорил один праведник: «Когда я попаду в рай, удивлюсь трем вещам: что я попал в рай, что увижу там тех, кого совсем не ожидал увидеть, – и что не увижу тех, кого ожидал увидеть».

Хорошо бы, конечно, и самому попасть в рай и увидеть всех родных, кого мы любили здесь. Но у Царствия Божия другие критерии человеческой жизни: там не будут судить по тому, построил ли ты дом, родил ли сына и посадил ли дерево. Узнаем ли мы друг друга? Да, узнаем.

Есть проблема с вопросом супружества. Венчание нужно, чтобы связать наш союз воедино, чтобы и на небесах этот брак продолжался. В этом контексте задавали каверзный вопрос саддукеи Христу: если женщина была замужем за семью мужьями, то чьей же она будет там? Господь говорит серьезные вещи, которые не всякий любящий супруг может принять: в Царствии Божием в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах.

Эти слова скупы: когда нужно сказать о несказанном, приходится говорить притчами, образами, символами, философскими терминами, какими-то абстракциями, которые говорят о смысле – насколько можно приоткрыть человеку эту тайну единства всех со всеми: тайну единства любви, когда ты будешь любить всех во Христе так, как Христос любит тебя. У Христа нет любимчиков, Он любит всех одинаково. Не каждый может воспринять одинаково эту любовь.

В Царствии Божием обителей много. Так говорится, скорее всего, с точки зрения человека, который будет в едином Царствии и с Иоанном Крестителем, и с Богородицей, и со святителем Николаем, и с подвижниками благочестия современности, но не сможет вместить любовь Христа настолько, насколько вместили они. И в этом контексте говорится о некоторых расстояниях и разности славы.

Мы живем во времени и пространстве – в Царствии Божием этого не будет. Как это объяснить людям, которые жили 2000 лет назад в Галилее и Иерусалиме? Надо было говорить так, чтобы они поняли. И Господь говорит кратко: пребывают, как Ангелы Божии на небесах. Будет любовь, но она не будет эгоистичной.

Все-таки, положа руку на сердце, скажем, что мы своих детей, жен, родителей любим как продолжение себя, мы любим себя в них… Мы должны научиться на земле любить хотя бы одного человека (супруга или супругу, детей) – любить так, как должны любить весь мир.

Наша яркая любовь к близким и родным – это мелкое и незначительное проявление того, что должно бы быть здесь и сейчас. Святые преподобные Сергий Радонежский, Паисий Святогорец, Серафим Саровский любили уже на земле всех так, как Господь любит нас, – и этому можно научиться здесь и сейчас.

Я бы хотел всем пожелать, чтобы мы учились и врагов любить, и друзей, и перестали ссориться с родителями, друг с другом: По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою.

Записали:
Наталья Богданова
и Ирина Обухова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475