Игумен Вениамин (Райников): Нельзя запретить сердцу любить. Запретить молиться – невозможно

В Екатеринбурге проходят Царские дни. Если начинать отсчет со времени, когда все это оформилось в духовный культурно-просветительский проект, в этом году уже юбилей – 20 лет. Однако есть и другие точки отсчета: с 1991 г. в молитвах у поклонного креста, установленного на месте Ипатьевского дома, где теперь стоит Храм-на-Крови, стал участвовать тогда Правящий архиерей Екатеринбургской епархии Владыка Мелхиседек (Лебедев), и это тоже были Царские дни. Еще раньше, 16 июля 1989 г., на месте мученического подвига Царской Семьи и ее верных слуг состоялось первое открытое моление. Пожалуй, это событие – самая верная точка отсчета Царских дней в Екатеринбурге.

Отец Вениамин, в какой обстановке Царские дни проходят в этом году?

– Мы проводим их, конечно, сложнее, чем в предыдущие годы. Но Царские дни никогда не были простыми, легкими, ибо сама тема предполагает очень глубокие переживания: это не тот праздник, который всем понятен, легок и приносит веселье. Эти торжественные дни требуют от нас очень глубокой внутренней работы – в том месте, где стоит сейчас Храм-памятник на Крови, пролита кровь, а на крови праздник в традиционном смысле этого слова не устроишь – это всегда скорбные, величественные воспоминания, это покаяние и анализ того, что было в нашей истории. Это торжество, событие всегда сопряжено с внутренней работой людей.

Изменяются обстоятельства, каждый год приносит свои и внутренние, и внешние сложности. Нынче мы столкнулись со сложностями коронавируса, который распространяется, принося много страданий и бед. Это не может не отразиться на форме празднования, но отменить подвиг Святых Царственных Страстотерпцев нельзя, перенести празднование нельзя.

День и ночь их подвига мы переживаем вместе со Святыми Царственными Страстотерпцами. Форма переживания может видоизменяться из года в год, но само переживание остается всегда живым и актуальным для тех, кто любит Святых Царственных Страстотерпцев.

Так что какие-то практические моменты в этом году будут иными. Но в общем и целом кто нас может отлучить от любви Божией? Ни скорбь, ни теснота, ни нагота. И коронавирус – не самое большое искушение в жизни.

Когда мы говорим о почитании Царской Семьи, вспоминаем подвиг их верных слуг, то (Вы очень точно заметили) это внутреннее переживание каждого отдельно взятого человека – люди воспринимают это как часть своей жизни. Буквально вчера мы стали свидетелями, как мимо нас проходил крестный ход: люди шли несколько месяцев из Санкт-Петербурга. Да, людей не так много, но они устремились в Екатеринбург, чтобы в эти дни быть здесь. Каждый человек сам выбирает, участвовать в богослужебной жизни или нет.

– Так всегда было. Есть такая норма приличия – на похороны не приглашают. На день рождения приглашение послать можно, а о похоронах просто извещают, что такой-то человек почил в Бозе, отпевание там-то, погребение там-то. Было бы не очень прилично высылать приглашение на похороны.

То же самое с Царскими днями. Мы должны понимать, что эти дни возникли не потому, что кто-то решил их установить. Есть праздники, объявленные распоряжением сверху, и потом люди думают: как бы этот день отпраздновать?

У нас нет такой проблемы – создать мероприятие. Это мы пришли в мероприятие, а не мероприятие создано нами. Царские дни существуют как бы помимо нас. Это было совместное движение со стороны Святых Царственных Страстотерпцев, которые любят народ, свою многострадальную землю, и со стороны людей, отвечающих на эту любовь любовью. Святые Царственные Страстотерпцы хотят за нас молиться, хотят нам помочь, а мы нуждаемся в их молитве и помощи. Вот на этой точке встречи снизу и сверху естественным образом возникают Царские дни.

Можно чисто теоретически предположить, что когда-нибудь не будет людей, которые нуждаются в молитвах Святых Царственных Страстотерпцев. Но это не будет означать, что нет праздника. Может быть, на твой день рождения никто не пришел, но день рождения существует, ведь ты же существуешь. В любом случае это встреча двух сторон: святых, почитаемых нами, и нас самих. И этот день нужен не святым, а нам: это мы в них нуждаемся.

Святые хотят нам помочь, но не нуждаются в том, чтобы мы каким-то образом пытались увеличить их славу. Их слава – не от человека, а от Бога, и они в этой славе пребывают. Здесь вопрос к нам: хотим ли мы быть причастны к их славе, хотим ли общения с ними?

Этот день празднования не создан людьми – это день рождения этих святых в вечность. И так не делается: мол, возьмем да и отменим. Ты можешь не праздновать свой день рождения, тем не менее этот день все равно существует. Это не какое-то мероприятие, которое можно проводить или не проводить, – оно существует. Это не мы создаем мероприятие: мы либо в него входим и чувствуем его благодать, либо остаемся вне этой благодати – и каждый всегда сам для себя выбирает, хочет он этого или не хочет.

Каждый день так или иначе полон возможностей нравственного совершенствования, но город святой Екатерины имеет именно эти дни как основные для соединения со своими небесными покровителями. Наш город имеет покровительство Святых Царственных Страстотерпцев в том числе.

Почему, говоря о подвиге Царской Семьи, говорят о подвиге любви?

– Любой подвиг – подвиг любви. Нет подвига другого. Иначе в чем тогда подвиг? Если подвиг не будет подвигом любви, тогда он будет просто героическим поступком, но в нравственном смысле он будет бесполезным. Ведь если не по любви, тогда по чему? По тщеславию? По самомнению?

Серафим Саровский говорит, что доброе дело может считаться таким, только если оно сопряжено с благодатью Святого Духа. Доброе дело, которое делается во имя Христа, в подлинном смысле доброе. Во всем остальном надо смотреть мотивы, и эти мотивы не будут так чисты, чтобы это доброе дело могло тебя спасти и ввести в вечность.

Поэтому, конечно, это подвиг любви – как и всякая добродетель. Просто иногда любовь в подвиге может быть не очень-то видна – например подвиг любви какого-нибудь преподобного, который провел 40 лет в пещере. У него тоже была любовь, но у нас нет возможности ее прочувствовать, увидеть.

Вообще, внутреннюю жизнь человека трудно описать. Нам проще видеть любовь через явленные поступки – и чем больше поступков, чем больше любовь явлена вовне, тем нам проще ее увидеть. Чем более созерцательную жизнь ведет человек, движимый той же любовью, тем нам труднее до нее докопаться. Мы это можем чувствовать через мистический опыт, но описать не можем.

Например, можно взять житие какого-то святого, который в 18 лет пошел в монастырь, заперся в пещере и там через 100 лет умер. Что отсюда вынесешь, если мистически не прочувствуешь жизнь этого человека, если он не даст себя узнать каким-то другим способом? Ты не знаешь, что было в этой пещере, если человек не оставил дневниковых записей.

Святые Царственные Страстотерпцы тем и интересны, что о них много материала, в том числе письменного, и как раз на тему любви. Это и дневниковые записи, и письма. Мы видим, как их любовь проявляется. Замечу, они в браке были не 3 года – их брак длился много-много лет и сохранял свою свежесть, живость, благодатность: настоящую любовь, основанную на Боге, а не на страстях телесного порядка. Как проще обо всем этом узнать, как не через те отношения, что складываются внутри семьи? Семья – это же школа любви.

И мы видим, как они свою любовь пронесли до конца: любовь проверяется не конфетами, не букетами, а совместными переживаниями, в том числе скорби, каких-то проблем. Самая страшная и большая проблема – смерть. Ничего страшнее в жизни нет, все остальное – решаемо. Когда ты уже приблизился к концу жизни, ты понимаешь, что уже нет шанса что-то исправить, ничего уже не изменится. И последние минуты жизни – самые честные. Ты можешь лукавить перед чем угодно, но не перед своей смертью. Смерть обнажает тебя настоящего.

Афонские монахи, например, стараются прежде времени не хвалить подвижников, не оценивать их подвиг, но говорят: посмотрим, как он будет умирать. Это своего рода лакмусовая бумажка всего остального подвига: он же может быть внешне очень красивый, прилизанный, но не настоящий, – а смерть покажет, настоящий ты или искусный игрок. Можно же сыграть в хорошую семью...

И достаточно долго, наверное.

– Может, и долго. Но перед смертью все карты откроются, ничего не утаишь. Мы видим, что жизнь Царственных Страстотерпцев была настоящей – полной любви друг к другу, к своей стране. Ведь Александра Федоровна свои мысли не в газетах печатала, не в интернет выкладывала, а писала в своем дневнике – она была честна сама с собой: она говорила, что чувствует к этой стране любовь такую, какую испытывает мать по отношению к непослушному ребенку. Проблемный и непослушный ребенок требует проявления большей заботы и любви просто потому, что он в любви больше нуждается. И она пишет, что она не обозлилась: она любит ребенка непослушного, проблемного больше, чем послушного, просто потому, что его надо исправить. И это требует больших сил.

Она это чувствует по отношению к стране, которая не была для нее родиной. Сейчас люди, родившиеся в нашей стране, не всегда испытывают к ней теплые чувства. А она, будучи немкой, любила Русь больше, чем многие русские люди сейчас. Вот такой парадокс. Естественное человеческое чувство любви к своей родине можно преодолеть только еще большей любовью, ведь любить то место, где ты родился, – естественно.

Русские люди иногда пренебрежительно, непатриотично относятся к своей стране, говоря, что где-то там, за кордоном, лучше, а у нас все не так, как надо. И они поступают противоестественно. Естественно – все-таки любить свою страну.

Александра Федоровна поступает сверхъестественно. Одно дело, когда тебя влекут внутренние естественные человеческие пристрастия, даже самые благородные, и другое – когда любовь становится твоим собственным выбором. Это уже то, за что можно хвалить.

Если ты любишь город, где родился, – это естественно, за эту любовь хвалить бессмысленно. А когда ты сделал выбор любить именно эту страну... Уж более проблемного для Александры Федоровны места не было! И все началось не в Ипатьевском доме: ее травили, не любили задолго до их мученической кончины, но она все терпела, в том числе и родственников.

Кстати, шлейф этих пасквилей, наговоров существует до сих пор, спустя десятилетия, даже столетие.

– Она все претерпела. А могла бы и не терпеть: у нее был такой выбор – она не была человеком забитым, она была с характером, и тем ценнее то, что она это преодолевала.

У нее не было озлобленности. Она была женщиной решительной, у нее был характер (за это ее и не любили), но, несмотря на то, что она могла быть жестче, она делала выбор в сторону любви.

Вот вам школа. Опять-таки можно обмануть кого угодно, но не свою семью и своих детей. Дети все чувствуют.

Посмотрите по их детям. Сейчас много взрослых людей, говорящих о своем патриотизме, но мы видим их детей, которые учатся за границей и не вылезают оттуда. И возникает вопрос: так ли искренни их родители, как хотят казаться? Можно сколько угодно рассказывать о своем патриотизме, но лучшее доказательство – где находятся твои дети, где они учатся, чем интересуются, на каком языке разговаривают. А если ты – как бы русский патриот, а твои дети сидят в Америке, то, может быть, все не так, как ты рассказываешь? Дети знают тебя настоящего.

У Святых Царственных Страстотерпцев такого не было, их дети не поехали в Америку, Англию к своим бабушкам, дедушкам, к той же английской королеве.

В том числе именно поэтому в середине июля люди собираются здесь, на уральской земле.

– Конечно. Даже если люди это не осознают, они это чувствуют. Множество людей хотят в головы людские вложить какую-нибудь ерунду, есть своя пропаганда. И вроде бы так уже опорочили память царскую, что кажется, люди уже не смогут любить Царя. А люди любят. Почему? Потому, что святость ощущается не через голову, а через сердце. Правда потом будет найдена.

На уровне головы тебя можно обмануть, но человек чувствует сердцем. Бывает, вроде бы все складывается хорошо, но ты не веришь, что человек тебя любит, чувствуешь фальшь. Сердце лучше скажет.

С Царственными Страстотерпцами то же самое: как бы ни порочили их память, находятся люди, которые оказываются чуткими к вещам настоящим, серьезным, к тому духовному потенциалу, что сохраняется в их личностях. Можно сколько угодно пытаться порочить какого-то человека, но, если ты его знаешь, никакие факты не смогут тебя поколебать. Может быть, будет больно, обидно. Может быть, у тебя нет рациональных объяснений, почему человек хорош, но ты знаешь, что он хорош, – и тебя невозможно сбить с этого.

Безграничная любовь Царственных Страстотерпцев пробивается через столетие и все равно привлекает к себе людей, приезжающих на Царские дни: людей тянет в то место, где им хорошо, где есть любовь.

Простите, если не совсем верно выражусь: люди, приезжающие на Царские дни, приезжают не конкретно к Вам или какому-то священнику в Храм-на-Крови – они приезжают к Святой Царской Семье.

– Естественно. Ко мне никто не приедет на Царские дни. По крайней мере, не тысячи людей, как обычно собирают Святые Страстотерпцы.

Конечно, люди приезжают не к какому-то человеку: было бы очень плохо, если бы центром притяжения какого-то движения становился обыкновенный человек. Популярность – продукт скоропортящийся, дешевенький.

Святые Страстотерпцы не популярностью берут – их чтут не потому, что они как-то очень сильно раскручены, пропиарены, не потому популярность их зашкаливает. Они не модные – они настоящие. Вопрос не в моде, не в раскрученности, не в бренде – все это вторично, может прилипнуть и отлипнуть. Сердцевина – их личности. Это трудно описать.

Возьмем пример святителя Николая Чудотворца. Его жизнь далека от сегодняшнего момента хронологически – мы вообще плохо представляем жизнь людей IV в.: нас мало что объединяет в быту, мы не знаем и в полноте не ощущаем их традиций, у нас другие традиции. О святителе Николае мы знаем, объективно говоря, мало – по крайней мере, недостаточно, чтобы был такой невероятный его культ. Есть большое количество святителей, о коих мы знаем больше, тем не менее святитель Николай совершенно вне конкуренции. Просто потому, что есть вещи необъяснимые.

Если ты знаешь, за что любишь, значит, ты не любишь. Любят не за что-то – это не товарно-денежные отношения.

Говорить, что Царственные Страстотерпцы нам сильно помогают, поэтому мы их любим, было бы слишком примитивно и не очень верно. Это совместная встреча царя, любящего свой народ, и народа, благодарного ему за его подвиг, молитву, самопожертвование. Люди прощают ему ошибки, он прощает нам ошибки.

Царские дни посвящены не только подвигу Святого Государя-Страстотерпца Николая II и его Семьи, но это еще проявление и осмысление единства русского народа в духовном плане. Легко заявлять о своей позиции, что-то декламировать, когда все хорошо. Гораздо сложнее, когда есть сложности, какие-то помехи. Этот год – как раз такой, наверное...

– В том числе в эти дни мы можем осознавать, что мы – поссорившиеся дети. Но родители всегда нависают над конфликтом детских разборок: было бы странно и неверно родителям вставать на чью-то сторону, когда, например, 3 брата поссорились. Родители всегда находятся над проблемой и пытаются решить ее объективно, страдая, конечно, от разделений и непонимания внутри собственной семьи.

Действительно, многие силы хотят рассорить нашу семью и считают прямо невыносимой идею «русского мира». Это печально. Проще было бы сказать, кто прав, кто виноват, но это не решает конфликт. Решается он за счет той любви, которая царит в этой семье или не царит.

В нашей семье, где есть Царственные Страстотерпцы, любовь может победить разделение. По-человечески точек единения, может быть, не так много. Поэтому в том числе память Святых Страстотерпцев может быть точкой объединения многих людей, сейчас находящихся по разные стороны баррикад. Одновременно с этим их память именно поэтому может быть кому-то неприятна – из-за осознания того потенциала, что кроется в их святости. Тем важнее для нас все-таки не потерять связь с нашими покровителями, чтобы видеть, как это бывает.

Заканчивая нашу беседу, скажите нашим уважаемым зрителям какие-то слова наставления или поддержки...

– Поддержка людям если и нужна, то не моя, а Святых Царственных Страстотерпцев – мы рассчитываем на их молитвы, их поддержку.

Со своей стороны мы должны быть людьми ответственными: как бы мы ни ждали чуда и ни получали его, это не снимает с нас ответственности за свою безопасность и безопасность друг друга. Те нормы, которые так всех нервируют, должны быть преодолены не так, чтобы от них отмахнуться, а за счет того, чтобы мы позаботились друг о друге, приняли все разумные меры защиты от коронавируса: даже если тебе эта защита не нужна, рядом с собой ты видишь другого человека и должен принимать ответственное решение.

Нельзя запретить сердцу любить. Запретить молиться – невозможно. Запретить ходить, дышать – тоже нельзя. Находясь в этих условиях, мы все равно получим духовную пользу. Нам нужно быть к этому готовыми духовно.

Со смиренным, но твердым состоянием духа эти Царские дни мы должны провести так, чтобы не огорчить Святых Царственных Страстотерпцев.

Записала:
Нина Кирсанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475