Священник Михаил Кудрявцев: Богопознание, или Прогресс в духовной жизни

Отче, когда мы говорим о богопознании, возникает много вопросов, связанных с тем, что такое в человеческом понимании – познать Бога. Наверное, каждому Господь открывается по-своему. А у кого-то не происходит встречи с Богом. Богопознание – сложный процесс, который не обречен на успех. Так ли это?

– Сначала о том, как не должно быть. Человек приходит в церковь, ему говорят: «Вот Иисус Христос на иконе, вот молитвослов, вот богослужение, посты, правила, Исповедь, Святое Причастие – и вперед. Давай, начинай свою духовную жизнь». И начинается этап, который мы обычно называем неофитством. Его ошибки мы прекрасно знаем.

За что берутся неофиты? Бесконечные посты, молитвы, акафисты, кирзовые сапоги, борода, длинные волосы, у женщин юбки, страшные кофты, платки, никакой косметики, никакой красоты – безликие, безобразные (а мы должны стать образом Божиим) неофиты получаются. Почему это происходит? Потому, что человеку, который пришел в Церковь, хочется прогресса, духовной жизни, и он начинает в свою открывшуюся душу запихивать все, что видит. Читает про монахов-пустынников, что они ничего не ели, носили вериги – «я сейчас тоже буду это делать». Они себя уничижали – «я тоже буду все в себя впихивать»...

Любой молодой специалист, когда приходит на работу, имеет, что называется, рвение не по разуму – ревность не по рассуждению. Наступает момент, когда человек вдруг понимает, что этот путь бесперспективный, бессмысленный: устал, молитвы становятся неинтересны, что-то выучил, что-то не понимаешь. Но все равно приходит осознание, что это что-то не то: посты не получаются – желудок испортил, отношения в семье испортил – никто не постится. Вроде в Евангелии написано, что любовь должна быть, а тут все переругались – все шиворот-навыворот, Евангелие наизнанку. И человек начинает наконец-то задаваться вопросом: «А чего вообще я от Церкви хочу, что мне нужно получить?».

Господь в Евангелии дает намеки: ответы здесь не нужны. Господь говорит, что Царствие Небесное внутри нас есть, что Царствие Небесное подобно горчичному зерну, которое вырастает в дерево потихонечку, день за днем. Господь в Евангелии говорит, что человек сам не замечает, как оно растет. Встает каждое утро, смотрит – подросло, но как подросло – непонятно. Или Господь говорит, что Царство Божие похоже на закваску, которую положили в муку, пока не вскисло все. Таинственный, совершенно непонятный процесс.

Апостол Павел говорит: «Дети мои, для которых я снова в му́ках рождения, доколе не изобразится в вас Христос!» – каким-то образом в нас должен изобразиться Христос.

У святых есть схоластическая схема: сперва христианин на пути к Богу встает на ступень рабскую, чувствует себя рабом Божии и пытается выполнять заповеди из страха перед Господином (боится Господа, боится наказания), поэтому выполняет заповеди.

Следующая ступень, говорят святые отцы, – наемник: страха уже нет, есть определенный навык, и человек живет церковной духовной жизнью ради получения вечных благ, то есть как наемник. Он делает добрые дела, соблюдает определенный духовный распорядок в своей жизни, надеясь получить за это воздаяние на Небесах.

Третья, высшая, ступень (условно высшая) – сыновство, когда человек живет в Боге, с Богом и по Богу поступает из любви, из-за того, что понял, ощутил, что Бог его Отец, и действует, сообразуясь с образом сына.

Схема красивая: раб, наемник, сын. Но она не совсем живая: мы, глядя на самих себя, видим, что бываем в разных состояниях. Состояние сыновства нас посещает, когда мы причастились Святых Таин, когда хорошо помолились, усердно. Состояние наемничества нас посещает, когда мы сделали какое-нибудь дело милосердия и все равно приходит задняя мысль, что на небе все-таки себе хоть копеечку собрал. Стоит согрешить серьезно, сразу хочется себя хотя бы рабом Божиим ощутить, как блудный сын: не достоин называться сыном – хоть бы рабом побыть. И получается, что в жизни одного человека все три ступени присутствуют.

Церковный год нас тоже по-разному настраивает: в Великий пост мы себя ощущаем как блудные дети – рабами. После Пасхи все церковные тексты говорят о том, что мы дети Божии, и так далее. Это все – разные состояния одного и того же человека.

Вопрос телезрителя: «Известно, что Бог познаваем – это аксиома, но не может быть познан. Часто на вопросы слышишь ответ: важно ли это для нашего спасения? С таким же успехом можно сказать: а важно ли для нашего спасения причащаться или исповедоваться? Разбойник, который первый спасен, на Исповедь не ходил, не причащался. У меня вопрос: есть ли та грань, область, где, что бы мы ни спросили за этой гранью, мы ответа не получим? Так называемая «тайна беззакония»?».

– «Тайна беззакония» здесь совершенно не при чем. Это слова из Книги Апокалипсис, и они относятся к антихристу и к росту царства антихриста на земле.

Богопознание безгранично и бесконечно. Бог – Хозяин Вселенной. Вселенную, которая будет после Второго Пришествия Христова, мы даже представить не можем. Из Писания мы знаем, что будем, как боги (с маленькой буквы), но человеку будет дана феноменальная, фантастическая власть над творением.

Большая, ибо Адам еще не знал падения, а люди, которые будут, прошли через это. Есть две богословских позиции в Церкви: что человек после Второго Пришествия будет либо как Адам, либо выше, чем Адам. Моя позиция – конечно, выше, ибо человек познал зло и вышел из него посредством праведности и приобщения ко Христу.

Как же нам встать на путь богопознания и добиться прогресса в своей духовной жизни? До причастия Святых Христовых Таин священник над святым хлебом, над дискосом и потиром произносит слова: «Сие есть Тело… И, сотворив Бог чашу сию честную Кровь Христа Твоего, преложив Духом Твоим Святым». Все в храме делают поклон, потом следует такая молитва: «Яко же да будут причащающимся (перечисляется) во оставление грехов и в дерзновение, еже к Тебе». Тема дерзновения в молитвах Литургии несколько раз возникает. Дерзновение необходимо.

Представим себе дом богатого человека, который принимает домработницу. Она должна выполнять незначительные обязанности: мыть полы, убирать какие-то вещи. Поначалу к ней относятся снисходительно, зная, что она осваивается, прощают ей оплошности, потом начинают относиться к ней строже: она уже освоилась. Если она очень хорошо себя показала, качественно выполняет свою работу, хорошо убирается, к ней начинают хорошо относиться (поблажки, дополнительные выходные).

Так же и христианин, начинающий свой духовный путь: сперва ему дается благодатная поблажка – Господь многое неофиту прощает, потом потихоньку спрос становится серьезнее. Но человек, оставаясь на уровне исполнения правил (посещение богослужений, даже чтение Священного Писания, молитвы), остается на уровне домработницы, которая прилежно выполняет свою работу, – но она по-прежнему всего лишь домработница. Перспективы у нее не будет, пока она не наберется дерзновения начать общение со своими хозяевами. Она должна решиться и переступить порог, что она какая-то никчемная уборщица, домработница, а они – хозяева усадьбы. Если она со смирением, кротостью, чувством собственного недостоинства переступит этот порог и начнет, может быть, иногда мимолетный, незначительный диалог, хорошо выполняя свои обязанности, чувствуя, что к ней расположены, то она заметит, что хозяин ее слышит – он тоже человек. Так же, как Иисус Христос – тоже Человек. Бог и Человек.

Когда начинается диалог, открывается перспектива к прогрессу, росту. В диалоге хозяин может открыть новые качества домработницы – может быть, начнет доверять ей своих детей на воспитание, может быть, потом поставит ее управляющей и вверит ей каких-то домработниц, может быть, начнет ей доверять свое имение целиком, в его отсутствие.

Можно проводить параллель с Ветхим Заветом – еврейский несчастный мальчик Иосиф, проданный своими братьями, стал у фараона правой рукой. Эта ситуация в истории повторялась, когда раб становился ближайшим помощником (у Клайва Льюиса есть произведение «Пока мы лиц не обрели», там греческий раб тоже становится правой рукой короля).

Все это становится возможным благодаря тому, что незаметная, трудолюбивая, хорошая, правильная домработница набралась дерзновения общаться с господином, хозяином имения. Так и мы должны набраться дерзновения и начать диалог.

В диалоге начинается прогресс. Мы начинаем понимать Бога. Мы видим, что Бог ни с того ни с сего начинает нам доверять, появляются люди, которых Он нам доверяет, мы им помогаем. Господь доверяет нам одно, другое… Святые – это как раз те люди, с которыми Господь, символически выражаясь, «поделился бизнесом»: отдал часть верующих им на попечение.

Кто-то чаще прибегает к Пресвятой Богородице (я знаю таких людей, даже в священном сане. Они говорят: «Мне трудно обращаться напрямую к Иисусу Христу, а вот к Божией Матери сердце мое открыто». Этот человек отдан Божией Матери на попечение), а кто-то обращается к святым – например к святителю Николаю Чудотворцу. Он знает, что, когда бы ни обратился к святителю, всегда получит от него помощь. Это люди, которые путем диалога с Богом получили от Него такое доверие, что Господь доверяет своих людей этим святым.

Дорога открыта. Она интересная, эта дорога: жизнь. Это не какая-то схоластика с расписанными ступеньками – это общение. Каждый разговор на 100% индивидуален. Мы общаемся с Вами, Глеб Борисович, и это совершенно уникальное явление, которое никогда больше и ни с кем не повторится – даже между нами уже не повторится; то же происходит между человеком и Богом.

Но это должно происходить, человек должен воззвать к Богу и решиться на это. Без решимости нам никак.

Что говорит священник перед молитвой «Отче наш»? «Дерзновенно, неосужденно…». Мы ведь произносим эту молитву дерзновенно, только во время богослужения мы часто сами не слышим слов, которые там звучат, и тогда удивительная Литургия Иоанна Златоуста превращается у нас во времяпрепровождение. Это страшно, ведь тогда наше богопознание ограничивается нашей глухотой.

– Вопрос можно немного смягчить. Можно сказать: «Все пропало, мы ничего не слышим!», – а я бы сказал, что Литургия святителя Иоанна Златоуста, пусть не целиком, но вышла из-под пера святителя. Чтобы ее слышать полноценно, а не просто слушать, нужно приближаться к уровню святителя Иоанна Златоуста.

«Легкая» задача!

– Тем не менее. Есть разная глубина. Поэтому есть отдельные ектеньи, отдельно поются псалмы. У каждого элемента Литургии разная глубина. Псалмы, наверное, самое простое: «Благослови, душе моя, Господа» – это всем понятно. А вот священнические молитвы (а уж тем более если мы говорим о Литургии святителя Василия Великого) очень пространные, очень глубокие: не всякий священник с первого раза может это прочувствовать, нужен определенный духовный уровень, прогресс.

Понимание Литургии – это не просто стоять с книжкой и следить за чинопоследованием. Понимание – как раз результат богообщения.

Мы, приобретая опыт личного общения с Богом, начинаем понимать и святых. Именно поэтому чтение святых отцов становится другим, когда человек духовно растет. Он начинает пусть не во всем, но понимать святого. «Я его понимаю, у меня тоже такое искушение было (или такое же благодатное состояние)». Так же и Литургия – со временем, когда человек растет, когда пребывает в богообщении, она становится понятной просто потому, что это слова уже не святителя Иоанна Златоуста, а мои слова: я согласен со святителем – я бы сказал то же самое.

Вопрос телезрительницы: «С чего лучше начинать богопознание взрослому сыну? Моя бабушка была верующая, и единственное, что я от нее слышала: Бог накажет. А вот когда начала читать Ветхий Завет, увидела, что там любовь. Я не слышала в детстве, что Господь любит. Я хочу, чтобы мой сын тоже пришел к этому. С чего лучше начать – с Ветхого Завета или с Нового?».

– Конечно, с Нового. Если в Ветхом Завете о любви говорится прикровенно, то в Новом о любви – все. Любовь в Новом Завете на каждой странице. А уж если вы откроете Послания апостола и евангелиста Иоанна Богослова (апостола любви, как мы его еще называем), то там любовь – везде.

Однако взрослого человека заставить прийти к Богу невозможно по одной простой причине. Вы думаете, Господь этого не делает? Господь прилагает все усилия, чтобы каждого к Себе привести, стучится в сердце. Но Господь дает свободу. Человек хочет – открывает, не хочет – не открывает.

Есть восточная поговорка: спящего не буди, голодного накорми. Речь о духовном. Если человек спит, нет смысла его тормошить: невольник не богомольник. Надо поставить рядом с ним светильник. Светильник – это мы: мы должны нести свет Христов – мы должны светить любовью. Может быть, от этого света он и проснется. А когда проснется, тогда накормить Евангелием, Посланиями, накормить любовью.

Что касается наказаний, нужно сказать, что в богообщении, богопознании и в прогрессе в духовной жизни наказание играет большую роль. Господь говорит: «Кого люблю, того и наказую». Со временем, живя духовной жизнью, начинаешь понимать, насколько это прекрасно. Когда любишь Господа, когда общаешься с Ним, но вдруг совершаешь ошибку, а наказание приходит незамедлительно, тогда ты говоришь: «Господи, слава Тебе, как хорошо, что Ты меня одернул. Я все понял, Господи, я больше не буду».

Это достаточно высокий уровень: чем ближе человек к Богу, тем быстрее приходит наказание. И это прекрасно. Этого наказания надо не бояться, а, наоборот, ждать: оступился – «Господи, вразуми, направь, наставь». Господь посылает вразумление, и мы его принимаем с благодарностью: «Слава Богу, я теперь знаю, что омыт и прощен».

А люди, которые в богопознании и богообщении не преуспели, грешат, грешат – снежный ком копится, Господь терпит, посылает какие-то знаки, символы, события, людей. Никак? Ну, что поделать: бабах – и болезнь, или авария, или увольнение, или скандал, развод. Все потому, что мы не растем, не познаем Бога.

А когда познаем, тогда этот диалог легкий. Господь меня любит, Он никогда не хочет меня обидеть. Он наказывает не для того, чтобы меня загнобить или обидеть, Он просто мне помогает. Я ошибся, оступился. Ради того чтобы я сам себя мог чувствовать прощенным, Господь дал мне наказание.

«Спасибо Тебе, Господи, Ты меня наказал, вразумил, и я теперь снова сын, я могу снова говорить с Отцом как взрослый сын и получать ответы.»

И еще удивительно трогает сердце, когда мы к Отцу обращаемся: Ты. Мне кажется, нам чрезвычайно важно понимать, что Он очень любит нас… Чем богопознание отличается от богоискательства? Я не ищу своего отца по формуле ДНК – я ищу отношения с моим отцом.

– Я ищу с Ним общий язык.

Я пытаюсь научиться говорить с Ним (а ведь я дерзновенно это делаю). Наш телезритель говорил, что невозможно понять Бога. Невозможно, но нужно.

– Так в этом – сладость вечной жизни: мы будем вечно общаться с Ним, будем вечно Его познавать и будем вечно расти. Прогресс будет бесконечным.

Так ведь это и есть рай и вечная жизнь, счастье.

– Наш телезритель говорил про смерть, а мы скажем: смерти нет, ведь Господь сказал: «Верующий в Меня не умрет, но переходит из смерти в жизнь». Мало того, Он говорит, что верующий в Него и на суд не приходит.

Иоанн Златоуст: «Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа?».

– Да, именно так. Будем расти, без этого никуда. Когда ощущаешь свободу богообщения, богопознания, все по-другому – рушатся все схемы, все шаблоны, штампы, в которые люди загоняют себя годами: в такое псевдоправославие – лубок, псевдосубкультуру… Нет, Христос дает нам свободу.

И поститься становится приятнее, и молиться, нравится молиться. Все становится в радость, и духовная жизнь тоже. Ты понимаешь, что святые это все «придумали» не чтобы обременить нас, а потому, что душа этого просит. Чем ближе к Богу, чем больше ты Его знаешь, тем сильнее любишь – тем больше хочется и молиться, и поститься, и ближним помогать. И убогие становятся родными, и нищие становятся теми, кому хочется свою рубашку отдать.

Желаю вам, дорогие, духовного роста и успешного богообщения.

Записали:
Людмила Кедысь
и Маргарита Попова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475