Священник Георгий Пименов: С чего начинается святость?

В сегодняшней теме есть некая провокационность, но мы будем говорить, что этот путь начинается с самого малого. Иногда складывается впечатление, что святых людей сейчас нет и уже никогда не будет, что они закончились с мучениками XX века; при трезвом размышлении возникает мысль, что, наверное, все-таки это не так. Знаете ли Вы людей, которых могли бы назвать святыми?

– Я думаю, черты света святости, христоцентричности мы можем увидеть во всех людях или почти во всех. Даже иногда в себе самих – не потому, что мы восхваляем себя или других ставим на духовный пьедестал, просто стремление к добру неуничтожимо, это есть отражение извечного первообраза Божия в нас. Мы же не можем сказать, что настолько грешны, что уничтожили в себе образ Божий. А если он в нас живет, то мы можем его заметить, растить, вырастить.

Святитель Николай Сербский одному юноше, который хотел стать святым, писал: «Трудно сразу начать с примеров высокой святости мучеников, первомучеников. Сначала подражай в добре своим родителям, потом заметь, как сосед делает что-то хорошее, доброе и подражай ему в этом. Потом обрати внимание на героев своего народа. А потом ты можешь подражать и мученикам». Мне кажется, эти слова святителя Николая Сербского и есть путеводная стезя, нить к святости для любого человека.

Да, Николай Сербский – удивительный пример пастыря. Каждый раз, читая о нем, думаешь: вот святой человек.

Православный день трезвости проходит 11 сентября, в день усекновения главы Иоанна Предтечи. Празднику уже много лет. Мы знаем: Иоанн Предтеча – святой человек, но он когда-то начал свой подвиг. Наверное, каждый из нас может начать жизнь в подвижничестве, и оно может привести к очень серьезным ее изменениям. У Вас много примеров, как люди, которые жили в грехе, страстях, все-таки изменились? Расскажите об этом.

– В нашем храме служили епархиальный трезвеннический молебен по случаю Всероссийского дня трезвости, читали Евангелие о Гергесинских бесноватых, об их мучениях. Когда у нас собирается Общество трезвости, наши братья порой свидетельствуют почти теми же самыми словами, с той же горечью, что они проходили ту же бесплодную пустыню, бились о те же камни, их так же мучили бесы, и они сами себе были предельно противны.

Беснование от алкоголя (или наркотиков) по смыслу совпадает с беснованием, описанным в Евангелии. Человек им не может помочь, и потом приходит Христос: такие люди, конечно, ищут Христа – или их ближние ищут Христа, Христовой помощи. Сейчас, когда эти люди приходят к нам в Общество трезвости и говорят, что были такими, мне трудно себе это представить: я не видел их в таком состоянии. Кого-то из них, конечно, видел в таком состоянии, а глядя на некоторых, даже представить трудно, что они 20–30 лет пили, не просыхая.

Сегодняшнее Евангельское чтение поразило меня своим соответствием тому, что я вижу в тех, кто приходит в общество трезвости и говорит: «Мы были никакими, в стельку пьющими, но пришел Христос – и теперь мы живем с Ним и не хотим возвращаться к прежней жизни». И это возможно. Как невозможно было помыслить, как от этого избавиться, так невозможно сейчас представить, как можно было жить в том бесновании.

Я думаю, что это тоже путь к святости – к познанию Христа, когда сначала человек по каким-то причинам извалялся во всех грехах, во всей грязи…

Как блудный сын или как Мария Египетская. Большинство людей, которые каются в тяжких грехах, склонны отчаиваться: «Я тяжкий грешник, мне нет надежды». Но есть такие яркие примеры, когда человек, считавший себя упавшим на самое дно, теперь живет с Богом, проповедует о Христе, служит другим таким же бедолагам, каким и он был раньше: такие чудеса происходят рядом с нами. Может быть, не так часто, но они бывают, и я их видел.

Слава Богу! Среди людей, подверженных этому греху, есть такие, кто говорит: «Я не верю, что Бог может что-то изменить в моей жизни, ведь Бога нет». Или есть ожидание фокуса-покуса, что я приду в церковь и прямо тут же на меня снизойдет нечто, что избавит меня от алкозависимости. Когда человек приходит со своей бедой в церковь, это уже путь или этого недостаточно? Сколько раз человеку нужно обратиться в церковь, чтобы он почувствовал, что уже стоит на верном пути?

– Возьмем в пример Марию Египетскую: ей было достаточно всего раз почувствовать в церкви Бога, как она изменилась, встала на путь покаяния. Бывает, люди в наркотическом или алкогольном состоянии приходят в храм и хотят сразу что-то получить. В лучшем случае их мягко выпроводят, в худшем случае – сильно выпроводят, и такой человек может обидеться на весь мир.

Конечно, хорошо, когда есть синергия – сотворчество с Богом. Господь Бог, наверное, печалится, когда Его творения себя разлагают, но все-таки свободную волю Он от нас не отнимает. И когда мы свою свободную волю употребляем, чтобы найти какой-то человеческий путь, например, Общество трезвости, реабилитацию, консультацию, – это может быть наполнено Божественной помощью. Но бывает, человек ничего человеческого не хочет, а хочет, чтобы сразу Бог перед ним сел и вытащил его со дна, минуя человеческую помощь. Человек не хочет быть зависимым от человека – у него еще гордость включается: он в лучшем случае хочет быть от Бога зависимым. А обычно человек пьющий говорит: я сам выберусь из своих бед.

Но здесь нужно смирение: оно как цемент для строительства (можно строить дом из пеноблоков, из кирпича, но без цемента – никак). Смирение – это когда мы понимаем, что нам нужна помощь Божия и помощь человеческая. Такой человек с большим удобством встает на путь трезвения, путь освобождения, нежели тот, кто прямо от Бога хочет получить чудо.

Вопрос телезрителя из Москвы: «Что такое вообще святость? Бог поставил перед нами какие-то границы, которые мы не должны пересекать. Если мы будем соблюдать посты, посещать церковь, молиться дома и причащаться, сделаем ли мы свой шаг к святости?».

– Знаете, наполнения святости какими-то определенными чертами, на мой взгляд, недостаточно: есть мученики, которые не приняли Крещения, но сразу приняли мучения за Христа и стали святыми. Есть и другие варианты.

В Евангелии нам дан образ Христов. Если мы свою жизнь будем сообразовывать с жизнью Христовой, наверное, тогда и достигнем святости.

Нельзя сказать, что святость состоит в соблюдении четырех постов в году, утренних и вечерних молитвах, обязательном еженедельном причащении – и тогда дело в шляпе. Бывает, что человек в принципе не может поститься (у него рак, например, или другая болезнь – ему запрещено поститься): ему тогда не спастись? Я думаю, содержание понятия святости, как и познание Христа, у каждого свое – мы не можем дать общее лекало. Конечно, у нас есть заповеди, но мне кажется, есть некий зазор, некая свобода в постижении Христа, а не только жесткий набор параметров, в которые мы должны войти.

Все начинается с малого. Мы знаем пример Силуана Афонского: он услышал гул адского пламени, и он, что называется, просто побежал на Афон, чтобы прожить всю жизнь в молитве. Мы знаем много примеров святых, но не можем себе представить, что хотя бы в каком-то приближении можем сравнить свою жизнь с их жизнью… Среди тех, кто приходит в ваш храм, в общество трезвости при храме, может быть, плод покаяния и смирение – это хлеба, которые Господь умножает, и тогда становится легко справиться с проблемой? Были примеры, когда именно покаяние приводило человека к избавлению от страстей?

– Конечно: как же иначе, если не покаянием, можно избавиться от страстей?

Но ведь покаяние нужно каким-то образом приобрести...

– Некоторые приобретают его, шлепнувшись о самое дно, чуть не убившись насмерть. Одно покаяние было у старца Софрония (Сахарова), который с детства видел нетварный свет, и другое покаяние у нас, которые только читали об этом нетварном свете. Нам ближе более плотские, материальные грехи, нам больше свойственна гордыня. Но и старец Софроний говорил о покаянии как о пути к Богу, хотя был учеником Силуана Афонского, жил рядом со святым человеком. Старец Амвросий Оптинский говорил: «Покаянием начинай, покаянием продолжай и покаянием заканчивай». Вот, собственно, путь к святости.

Вопрос телезрителя из Белгорода: «Апостол Павел в своем Послании говорит, что согрешили все; апостол Иоанн говорит, что если считаем, что не имеем греха, то нет в нас истины – то есть все грешные, только Иисус Христос безгрешен. Как могут сочетаться грех и святость в человеке?».

– В абсолютном смысле свят один Господь. Возьмем дневники батюшки Иоанна Кронштадтского (все знают книгу «Моя жизнь во Христе», где Иоанн Кронштадтский говорит о славе постижения Христа) – в полных дневниках мы читаем, что даже в преклонных годах Иоанн Кронштадтский порой недоброе мыслил, вел себя гневно, но в том сразу же каялся – и мы знаем, что с ним был Бог. Иоанн Кронштадтский по телеграмме мог исцелить человека, находясь за тысячи километров. Сочетание святости и греховности...

Можно коснеть в греховности, не верить в святость – тогда это плохое сочетание. А если мы знаем о своей греховности, но верим во Христа, спасающего нас, в Духа Святого, освящающего нас, тогда, как говорится, «нам не страшен серый волк!». Это не значит, что мы не должны обращать внимание на грехи, на прилоги, на все плохое, что нас окружает. Должны. Но когда мы верим, что свет сильнее тьмы, что Бог сильнее сатаны, что святость сильнее греховности, тогда мы можем жить и дышать. Если мы верим в обратное, что греховность со святостью несовместимы, то как тогда жить-то? Ради чего жить? Чем жить?

Вопрос телезрительницы из Воронежской области: «Обычно страсть у человека не одна, их много. Например, победил человек какую-то большую страсть (допустим, пьянство, наркоманию, курение), а у него есть и другие страсти. Остаются ли у него силы бороться со следующей страстью? Ведь на первую страсть ушло очень много сил».

– Действительно, когда человек с Божией помощью преодолел наркоманию или алкоголизм, на него может напасть страсть гнева или высокомерие: мол, я не пью, а вы предаетесь таким утехам. Но человек – цельный: страсти – это не какие-то винтики, которые мы вкручиваем и выкручиваем, они нас мучают и, собственно, не являются органической частью нашего естества, они привнесены грехом, сатаной, тьмой. Если я какую-то часть тьмы из себя выгнал, мне должно стать легче. Конечно, нападки будут продолжаться, но я же стал сильнее, ближе к Богу.

Поэтому, думаю, тут бояться не нужно. Страсти от нас отойдут, наверное, только в Царствии Божием, а здесь они всегда будут донимать. Об Антонии Великом в патерике пишется, что, когда он восходил на Небо, бесы к нему приступили и, искушая, говорили: «Антоний, ты нас победил», чтобы поймать его на тщеславии. А он отвечал: «Я еще не знаю – я еще не дошел до врат Царствия Небесного». И они посрамленные ушли. Поэтому не стоит ожидать, что мы здесь, на земле, будем спокойно сидеть на диване и пить чай: нас всегда будет донимать то или иное. Мы – борцы.

Вспоминается авва Дорофей, который, отходя к Господу, просиял. Иноки спрашивали его: «Что ты видишь, авва?». Он отвечал: «Вижу ангелов, которые идут за мной». – «О чем ты просишь их?». – «Прошу, чтобы они дали мне время на покаяние». Удивительный пример! Покаяние – это раскаяние в грехах своих, но раскаяние перед Господом: если я каюсь в грехах, не понимая, что это грехи перед Господом, то ничего и невозможно…

– Я думаю, сила покаяния – не в назывании чего-то перед Господом или перед людьми, а в том, что мы ужаснемся и перестанем это делать: если я ругался – перестать ругаться, если гневался – взыскать кротости (я уж не говорю о таких явных грехах, как пьянство). Когда мы наполняем свою жизнь борьбой с грехом, то и исповедь наша будет не пустым набором исписанных страниц.

Нужно выбрать направление, которое наиболее гложет, мешает жить, обличает меня изнутри. Неужели батюшка должен нас в чем-то обличать? Мы приходим к батюшке как к брандспойту, из которого вода течет (опять же, и сам брандспойт, может быть, нуждается в помощи Божией, в этой воде, тоже очень сильно), но мы все-таки омываемся. Мы говорим: «Вот тут у меня грязно и тут грязно – благодать Божия, омой меня. Я буду стараться больше не ругаться, не произносить плохих слов» – и тогда благодать Божия омоет меня. А когда я на исповеди просто перечисляю пункты… Да, это правильные пункты, но, если я не стараюсь победить хоть единого страстного своего движения, тогда и покаяние формальное, не приносящее плода.

Приходится видеть людей на Исповеди, у которых ты сам учишься покаянию. Я учусь у людей покаянию: они и плачут о том, что натворили, и видна динамика – но не у всех она есть: иногда видно, что человек не радуется ни покаянию, ни Причастию. Получается, все заменяется каким-то ритуалом, внешним инструктажем.

Вспоминаются слова Господа: «Придите ко Мне все труждающие и обремененные...». Но это если я приношу Господу свое желание: иначе ничего невозможно – невозможно измениться без Бога, но Господь должен увидеть и мое желание. Или Господь Сам может вмешаться в мою жизнь? Ведь мы говорим: иных увещевайте страхом. У вас есть прихожане, которые узнали этот страх, оттолкнулись от дна и выплыли… Мне кажется, такие примеры, таких людей надо показывать на телевидении.

– Здесь есть своя опасность: тщеславие тоже не спит. Я видел пример, когда человека, который преодолел эту страсть, пригласили на студию. Это немножко его «раздуло», и случились падения (возможно, они случились именно потому, что раздули самоцен). Человек упал, но опять взыскал Бога и уже не хочет ни о чем рассказывать, ибо есть опасность падения.

Мне кажется, мы немножко ушли к людям, которые сидят у паперти и ничего не хотят. Как им помочь – неизвестно, и тут как бы момент уныния с нашей стороны – тех, кто что-то делает. Давайте о них хотя бы помолимся, чтобы Господь о них промыслил, и будем видеть проблемы у окружающих и в нас самих, которые мы можем изменить: если мы ни там не можем помочь, ни сами себе не можем помочь, тогда наступает уныние. Давайте делать то, что можем. Остальное Господь доделает за нас.

Мы должны молиться и о них, и о себе – мы просто обязаны молиться. Подведем итог нашей передачи. Святость начинается с малых первых шагов – что самое главное?

– Начало святости – познание своей греховности. Если мы добавляем веру в Бога, то, наверное, это тот сбор, то единство, которым мы можем насытиться. А если мы сразу хотим на небо, боюсь, мы можем упасть.

В молитве Святому Духу мы просим: «Приди и вселися в ны». Наверное, если мы хорошо это прочувствуем, это будет началом покаяния? Будем Господа просить о постоянной заботе, помощи, чтобы Он нас насытил.

Записала:
Нина Кирсанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475