Протоиерей Сергий Вогулкин: Волонтерство

Сейчас очень много пишут и говорят о волонтерах. Особенно в связи с непростой ситуацией, связанной с эпидемиологической обстановкой в мире и в стране. Вы могли бы сказать, сколько сейчас волонтеров в России?

– Точную цифру назвать очень трудно, но считается, что около 15% населения России принимают участие в волонтерском движении – это около 20 000 000 человек; цифра очень солидная, но подсчитать всех трудно.

Например, сейчас официально участвуют в волонтерском движении (приносят домой наборы продуктов и так далее) около 3 500 человек. В основном молодежь – хотя волонтерское движение включает людей всех возрастов: есть даже специальная категория «Серебряные волонтеры», которым за 60 лет. Их тоже достаточно много, и они очень активно участвуют в волонтерском движении, но в связи с эпидемией оказались на самоизоляции и как бы выбыли из этого. Так что сейчас в основном это молодежь.

Кто-то шьет бесплатно маски, кто-то из предпринимателей готовит бесплатные наборы, кто-то выделяет машины, чтобы возить волонтеров и врачей. Общее количество волонтеров, конечно, подсчитать очень трудно, но понятно, что это массовое движение. В период пандемии волонтерство стало массовым движением среди молодежи, среди предпринимателей, и это очень показательный момент в жизни нашего общества.

Если посмотрим на мировую статистику, то не скажу, что это много. Фактически организованное волонтерство началось у нас не так давно: в 2014 году организовано волонтерское движение. В интернете есть сайт «Доброволец», на котором около миллиона участников, 27 000 организаций.

В Японии 19% волонтеров, во Франции – около 30%, в Америке – более 40%. Но есть один важный момент: там волонтерство поощряется. Предположим, ты отработал волонтером год – у тебя появляются дополнительные баллы для поступления в высшее учебное заведение. Там среди волонтеров очень много безработных: такая социальная активность позволяет получить баллы и потом легче найти работу. У нас тоже сейчас начали поощрять волонтеров, и, думаю, эта система будет развиваться. Считаю, что 15% населения – это немало, это очень хорошо.

Должен акцентировать внимание на таком моменте. Иногда люди спрашивают, почему мы используем заимствованное слово «волонтер», рассказывая о каких-то акциях, движениях, а не используем прекрасное слово «доброволец»...

– «Доброволец» – замечательное слово, но значения слов немножко разные. Добровольно можно пойти на испытание вакцины, например. То есть я добровольно соглашаюсь на что-то. А волонтерство – это пошел и сделал. В литературе эти понятия разграничены, хотя это очень близкие слова. Но волонтер – понятное слово для любого языка. Немало французских слов в русском языке прижилось, как и волонтер. Их можно было бы заменить русскими словами, но как-то они получают распространение.

На Ваш взгляд, какова эффективность волонтерского движения в России во время эпидемии?

– Очень велика. Попробуем представить, что пандемия коронавируса есть, но нет организованной медицинской помощи, нет волонтерства. При пандемии заболевает примерно 60% населения всего земного шара. Получается, что должно было заболеть около 80 000 000 людей. Если взять среднюю смертность – она составляет порядка 5%. Получается, в общей сложности должно было умереть 4 000 000 людей, если бы ничего не было.

У нас все-таки цифры совершенно другие: 600 000 с небольшим заболевших и чуть более 9 000 усопших в результате тяжелых осложнений – цифры несравнимые. Это, конечно, заслуга наших медиков и государства, которое сумело мобилизоваться и организовать помощь. И, конечно, огромная заслуга волонтеров, которые позволили самой рискованной группе населения оставаться дома. Благодаря этому получился такой результат.

Сейчас, как мы знаем, испытываются 3 вакцины, и они дали положительные результаты. Понятно, что где-то осенью начнется производство, и если все будет благополучно, то основная масса населения, я надеюсь, будет привита и вообще не заболеет – у них будут антитела против этого вируса. Это очень важный момент.

Для сравнения возьмем Соединенные Штаты Америки. На сегодня там более 3 000 000 заболевших заболевших и 130 000 умерших. Коллапс медицины. Хотя там большое количество волонтеров, но, как мы видим, там не справились, не смогли обеспечить защиту населения. У нас все-таки все идет более-менее благоприятно.

Что дает человеку волонтерство? Кроме ощущения, что ты делаешь доброе дело, и повышенного риска...

– Понимаете, надо рассматривать целый комплекс того, что это дает человеку. Во-первых, это влияет на самосознание человека: у него появляется чувство уверенности в себе – он это может. До пандемии тоже было много волонтеров. Были православные волонтеры, социальные службы Церкви, которые доставляли продукты и так далее. Все это было. Но ведь сейчас это еще связано с опасностью заражения. Вообще говоря, это условия, близкие к военным, когда не знаешь, чем закончится твой визит к другим людям. И то, что такая масса молодых людей пошла на это, говорит, что у нас прекрасный молодежный потенциал – нам нечего бояться: мы можем защитить себя, и не только от коронавируса. Если сложится другая ситуация, мы вполне можем положиться на молодежь, которая осознала свою силу, свои возможности. Это одна сторона: внутренняя уверенность, внутреннее убеждение.

Другой момент. До пандемии мы все время говорили об эпидемии одиночества, что молодежь ушла от реального мира в виртуальный. Сейчас совершенно другая ситуация. Молодой человек, участвуя в этом движении, может найти друзей, не виртуальных, а настоящих, реальных – происходит реальное общение среди молодежи, и это прекрасно. Идет и общение младшего поколения со старшим – молодежь увидела, с кем она живет рядом, насколько люди бывают одинокими, бедными, какие бывают проблемы. Участвуя в волонтерском движении, молодежь теперь значительно лучше знает наше общество, его разные социальные слои и проявляет к нуждающимся людям милосердие. Одиночество уходит, люди начинают больше общаться.

Иногда молодые занимаются волонтерством втайне от родителей, чтобы те не беспокоились: человек решил для себя, что на это пойдет, а родителям не сообщает, чтобы их не огорчать – таких случаев очень много. Мы же всегда говорим, что добро, сделанное втайне, ценится особо – особенно такие милосердные поступки.

В такой ситуации молодежь, конечно, многому научается. Это школа жизни – причем не только в общем смысле, но и в профессиональном. Среди волонтеров работают полторы тысячи студентов медицинских колледжей, университетов. В колледже кроме медицинских работников готовят спасателей, и они тоже в этом самым активнейшим образом участвуют, и для них это профессиональная подготовка: они теперь знают проблемы, знают, как можно помочь – конечно, они совершенно по-другому будут относиться к тем, с кем им предстоит профессионально работать. Это и профессиональная школа, и душевная школа, и, надеюсь, духовная.

Вы заговорили о душевности, духовности. Получается, что волонтерство и Православие многое объединяет?

– Конечно, ведь все эти поступки милосердны: человек что-то делает безвозмездно (приносит еду, шьет маски и другое). Но мы знаем, что милосердие имеет две стороны: духовную и телесную. То, что делают наши волонтеры, это в большинстве случаев второе: посещают пожилых людей. Они пока, может быть, немного не доходят до духовного понимания того, что делают, ведь как только они оказывают милосердную помощь кому-то, они тут же начинают служить Богу. Ведь Господь сказал: Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут – когда наступит Страшный Суд, где мы за все будем держать ответ, милосердие будет как раз основным критерием, независимо от того, православный ты или нет. Критерий милосердия будет действовать для всех.

Среди волонтеров много людей неправославных, есть и мусульмане. Понятно, что для них это тоже очень важно. Большая часть волонтеров, конечно, крещеные, но в силу обстоятельств не очень ориентированы в Православии, не воспитаны в Православной вере, и им очень трудно до конца осознать, что они делают. Но они делают великое милосердное дело, которое всегда делала Православная Церковь: испокон веку христианская Церковь постоянно оказывала помощь, милосердствовала – это традиция. Я думаю, что тяга делать милосердные дела у нас в крови, в генах.

Вы отметили, что в волонтерском движении участвуют люди и старшего, и среднего, и более молодого возраста. Вы делаете акцент в нашем разговоре на молодых людях. Почему именно молодые люди так притягиваются к этому движению? У них больше сил, энергии?..

– По-моему, им хочется узнать жизнь получше. Сидя за виртуальными экранами, они настоящей жизни не знают, и сейчас для них новый и очень полезный опыт – это буквально раскрывает им глаза. Я думаю, что после такого им уже не будет так интересно сидеть в гаджетах – они хлебнули настоящей жизни, это для них такой живой напиток, который позволит им чувствовать себя настоящими людьми, а не виртуальными.

В различного рода социальных акциях, которые проводят волонтерские движения, в том числе при поддержке Русской Православной Церкви, видишь в основном девушек, женщин – слабый пол оказывается сильным и более многочисленным. На Ваш взгляд, это так?

– Безусловно, это так. Статистика показывает, что примерно две трети всех волонтеров – девушки, женщины. Это идет испокон веков. Возьмем славян, то есть времена еще до христианства. Женщина ценилась особо – она была целительницей, помощницей во всем. То есть с того времени женщина была наделена способностями к милосердию, добродетели, оказанию внимания, помощи и так далее. Постепенно все это закреплялось и сохранялось во все века. Вспомните XVIII и XIX века: сердобольные вдовы, общества сестер милосердия, сестричества. Великие наши хирурги (например Пирогов) считали, что выходить раненого может только женщина. Это доказал опыт.

Поэтому совершенно естественно, что женщины больше в этом участвуют просто по сердоболию своему. Вспомните Марфо-Мариинскую обитель Елисаветы Феодоровны: послушницы, сестры милосердия специально ходили по городу, искали больных, бедных, бездомных. Это то, что сейчас делают наши волонтеры: они ищут людей, которым нужно помочь, и помогают им. Это многовековой опыт, и он никуда не делся, и женщина больше склонна к таким поступкам. Но ни в коей мере не потому, что у нее больше времени, а именно по свойству своей души.

Но я знаю и очень много молодых людей, которые участвуют в этом благородном деле: в нем может найтись место каждому, кто только пожелает. Но статистика все-таки такая, что женщины больше склонны к такой помощи.

Когда в волонтеры приходит мужчина, подразумевается, что от него требуется физическая сила? Или он может выполнять ту же работу?

– Он может унести на один мешок больше, чем женщина. Он может водить машину. Вообще, мужская сила нужна: представьте, сумки надо поднять на какой-то этаж – мужчины там нужны.

Мужская сила незаменима.

– Конечно. Девушки, которые в этом участвуют, приглашают своих друзей, знакомых юношей, и у них начинаются дружеские отношения.

Вы отмечаете много положительных черт, моментов, говоря об участии людей в волонтерском движении, но ведь есть и сложности?

– Пожалуй, основных проблем две – текучесть кадров и выгорание. Текучесть я не отнес бы к большой проблеме. Человек пришел, попробовал себя, добился определенных успехов и даже если отошел от этого движения, то свои успехи, свое самосознание применит в каком-то другом направлении. Но когда у него возникнет желание снова себя оживить, почувствовать вкус жизни, он вернется. Текучесть меня не сильно беспокоит – это нормальное явление. И чем больше волонтеров, прошедших этот опыт, тем лучше. Ведь не все, например, после армии остаются служить, но все остаются в запасе. Так и здесь. Когда будет необходимо, волонтеры активизируются. И это очень хорошо.

Другое дело – выгорание; оно наблюдается у медиков, медсестер, врачей и у волонтеров. Причина здесь только одна – отсутствие веры. Они делают благое, хорошее дело, они служат Богу, но внутренне этого не понимают: если бы они понимали, они использовали бы ту огромную и несравненную любовь, которую Господь дает каждому, а они пользуются только своими силами, своей человеческой любовью. Да, любовь заложена в человеке, но ее не так много. И когда они расходуют любовь, они начинают думать: «А что это я всю свою любовь на это трачу? У меня же есть кого любить». И это как раз начало выгорания; человеку становится не очень интересно, он охладевает.

А вот если бы по вере своей он через себя пропускал Божию любовь, которая неизмерима и осознать которую человеку не удается – мы способны ее только передать. Вот если бы он был проводником Божией любви, отдавая ее всем без границ, тогда никакого выгорания не было бы. Но для этого нужно осознать, что ты любим Богом, что Господь через тебя любовь проводит ко всем другим, и сколько бы ты ее ни тратил, тебе сторицею вернется.

Например, у православных волонтеров практически нет выгорания – сестры милосердия по вере своей лишены признаков выгорания: им очень тяжело приходится, но они не выгорают и отдают любви столько, сколько надо. Понимание сути волонтерского движения как православного спасет людей от выгорания.

И еще надо сказать, что не всегда встреча со старшим поколением и с теми, кто находится на самоизоляции, бывает доброй и положительной. К сожалению, встречаются люди, воспринимающие это как должное: «А вы мне не все принесли. Ну и что, что в магазине нет. Вы должны были...». Не все правильно относятся к той огромной работе, которую выполняют волонтеры. Представьте, человек сделал все, что мог, принес, а его за это еще и обругали. Как так? Конечно, после этого надлом в душе остается. Люди принимают, по сути, бескорыстную помощь, но не всегда готовы это осознать. Это тоже действует на молодежь и отталкивает ее от этого благого дела.

Много и психологических проблем: волонтеры видят, как живут люди, насколько они бывают одинокие, обездоленные, больные, и от этого может происходить какой-то надлом в душе. Волонтерам нужна помощь психологов – эту сторону надо обязательно иметь в виду.

Мы чуть позже поговорим о волонтерах-психологах. А какими Вы видите перспективы волонтерского движения – только положительными? Или ничего не изменится в будущем?

– Жизнь усложняется, поэтому направлений волонтерского движения будет все больше и больше. Наверняка будут еще какие-то интересные направления, чтобы молодежь могла реализовать себя в волонтерском движении. Не только количественно, но и качественно эта работа будет нарастать. Надо, чтобы и Православная Церковь открывала новые возможности, новые проекты. За последние 3 года реализовано около 65 000 волонтерских проектов в разных направлениях – это строительство и восстановление храмов, археологические исследования, восстановление истории. Направлений очень много. По сути, для каждого молодого человека можно найти какой-то вариант волонтерского движения, чтобы он мог свободно себя реализовать. Я думаю, что это и будет развитием волонтерского движения в России.

Давайте скажем еще о волонтерах-психологах.

– Это тоже одно из направлений волонтерства. Около 30-ти психологов добровольно осуществляют психологическую помощь в Свердловской области. Я тоже в этом участвую как лицо духовное, и ко мне тоже было очень много обращений. Сейчас острота обращений немножко снизилась, но это не значит, что ее нет: все-таки самоизоляция продолжается, пожилые люди до сих пор находятся дома и, наверное, еще будут какое-то время находиться.

Медики продолжают работать с больными коронавирусом, и это тяжелейшая физическая и психологическая работа. Волонтеры будут продолжать работать. Психологические проблемы должны быть разрешены. Работа волонтеров-психологов очень важна. И каждый, кто нуждается в этой помощи, должен знать, что есть номер телефона 8 (343) 201-8-112, позвонив на который можно поговорить с психологом или со священником. В первое время проблем было просто огромное количество. Сейчас вопросов поменьше, но, думаю, это временно: проблемы накапливаются, и человеку надо с ними что-то делать. Психологи готовы оказать такую помощь. И я могу в этом участвовать, поговорив о духовных проблемах.

Подведем итог нашего разговора о волонтерском движении. На Ваш взгляд, человек должен, может или обязан участвовать в таких проектах?

– Человек свободен в выборе. Но он должен понимать, что дела милосердия – это школа жизни. И если он действительно хочет жить в полной мере, ему следует милосердные дела включить в свою жизнь: это делает жизнь осмысленной.

Иоанн Златоуст прямо говорил, что милосердие – это признак человека: если ты милостив, ты человек, а если нет милосердия, человек перестает быть человеком. И время, которое человек живет без милосердия, без любви, по мнению Иоанна Златоуста, вообще можно вычеркнуть, исключить из своей жизни. Даже так.

Очень хотелось бы надеяться (и я в это верю), что после эпидемии наше общество станет более милосердным (все-таки еще мало милосердия в нашем обществе), более соединенным. Люди станут больше понимать друг друга, станут больше взаимодействовать друг с другом. Как после большой болезни, общество наше должно измениться в положительную сторону: именно этого хочет Господь – Он посылает болезни, испытания не просто так, Он надеется на наше исправление. А нам есть что исправлять. Наше общество далеко не такое милосердное и не такое доброе, как хотелось бы. Совершенно понятно: это испытание дано чтобы мы стали лучше. И надежда на это есть.

Спасибо большое, отец Сергий, за беседу. Будем надеяться, что так все и будет происходить.

– Дай Бог! Очень будем наде-яться на это.

Записала:
Нина Кирсанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475