Священник Михаил Кудрявцев: Литургия. Просто – о главном

Мы открываем новую рубрику: «Просто – о главном». И сегодня будем простыми словами говорить о Литургии.

Конечно, в Литургии много аспектов, интересных граней. Мы знаем, что «Литургия» – это «общее дело», мы говорим, что это общая молитва. Но часто мы не понимаем, в каком таинстве, в каком деле мы участвуем: слово мы знаем, а вот духовное значение Литургии для многих из нас закрыто. Так ли это?

– Сделаю небольшую ремарку. Мы говорили о Причастии, в двух словах напомню – Бог стал Человеком, принял человечество в Себя, и человечество, исцеленное во Христе, подается нам через таинство Причастия. Мы не можем сказать (это было бы неправильно), что Боговоплощение – это все спасение. Нет. Дело спасения – это и воплощение, и земная жизнь Христа, и Его проповедь, и Его крестный подвиг, и Воскресение, и вознесение, и ниспослание Святого Духа. Все это дело спасения людей.

Мы не можем сказать и что сам акт причащения Тела и Крови Христа – вся Литургия, нет: это принципиально важный, ключевой момент, но он не мыслится без Литургии в целом.

Когда совершается ана́фора (от греч. ἀναφορά, «возношение») – главная часть Литургии, после того как священник произносит слова Христа: «Сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов. Сия есть Кровь Моя за вас и за многих изливаемая во оставление грехов», далее священник читает молитву: «Поминающе убо спасительную сию заповедь, и вся яже о нас бывшая: крест, гроб, тридневное воскресение, на небеса восхождение, одесную седение, Второе и славное паки Пришествие» – в Литургии мы вспоминаем все дело спасения и Литургия в целом тоже является делом нашего спасения: с одной стороны, Литургия без Причастия – нонсенс, с другой стороны, и Причастие без всей Литургии – тоже неполнота.

Сегодня мы поговорим о Литургии в целом. Когда человек поступает в высшее учебное заведение (особенно это касается технических вузов), он после курса школьной математики сталкивается с высшей математикой. В школе учили, что «на 0 делить нельзя», а в вузах говорят, что можно – и дальше идет курс высшей математики. То же самое на физике: в школе учили, что электрон – частичка, которая вращается вокруг ядра. Но это не так. Электрон – это вероятность нахождения заряда в определенной области с вероятностью 95%.

Вот и я сейчас хочу сказать что-то подобное. Есть символическое толкование Литургии: когда мы открываем «Закон Божий» или популярную литературу по богослужению, там говорится, что выход с Евангелием символизирует выход Христа на проповедь, а свеча, которую несут перед Евангелием, – Иоанна Предтечу, дискос, на котором лежит хлеб, который претворится в Тело Христово, символизирует гроб, а звездица – звезду, взошедшую над Вифлеемом.

Но если мы открываем литературу по Литургике (науке о богослужении), там мы практически не встречаем слова «символизирует». Что такое символ? «Символ» (от греческого «symbolon» – «знак, опознавательная примета», «symballo» – «соединяю, сталкиваю, сравниваю») – «соединяю». Раньше договор писали на глиняной табличке, ломали ее и вручали одну половину таблички одному человеку, другую половину – другому человеку. Когда, может быть, через поколения их дети или внуки соединяли эти таблички, происходило соединение – «символ»: соединиться, нужно иметь одну часть таблички.

Если мы какому-то туземцу покажем, например, всем известный символ пацифистов – круг с четырьмя лучиками, туземцу он будет совершенно непонятен, для него это будет какой-то иероглиф. Этот символ понятен нам, живущим в европейской культуре – он уже тоже изменился, но изначально означал ядерное разоружение. Или, допустим, знак «скорой помощи» – красный крест: он ведь восходит своими корнями к Кресту Христову, но кто сейчас об этом помнит? Символ изменил свое значение.

Так и в Литургии. Когда мы начинаем говорить о символах, мы уходим от изначального значения того, что лежало в основании. Нужно понимать, что Литургия первых христиан происходила так, как написано в Евангелии, где мы читаем о Тайной Вечере Христа – вот так по меньшей мере первые 100 лет христиане совершали Литургию (это даже Литургией не называлось, это была вечеря любви – агапа: все происходило во время ужина, вперемежку с приемом обычной пищи – причастие и вкушение обычной пищи были переплетены. Если бы мы сейчас попали на Литургию того времени, мы, наверное, не поняли бы, что происходит. С другой стороны, если бы христиане I века попали на нашу современную Литургию, они, наверное, тоже не поняли бы, что происходит).

Вопрос телезрительницы из Воронежской области: «Когда-то мельком я читала о Литургии, что это мистерия, то есть богослужение для посвященных. У меня создается впечатление, что священники отдельно, а миряне отдельно: мы приходим к началу Литургии, слушаем псалмы, а ведь в это время происходит заклание Агнца и другие вещи, в которых мы, миряне, не участвуем, ничего этого не видим. Получается, нам только дают готовые Кровь и Тело, по сути, безо всякого воспоминания, как это все происходило. Не хотят ли как-то изменить Литургию, чтобы и мы участвовали? Вот чего хочется на Литургии. Извините, если я не права».

– Термин «мистерия» здесь, конечно, не совсем уместен: он относится к языческим практикам (мы сейчас об этом не будем говорить: нужно открывать религиоведческий словарь, чтобы во все это углубляться) и переводится как «таинство». Проще называть это таинством, таинственным.

Что же такое Литургия? Мы сказали, что это – общее дело. Если общее дело, значит, все, кто собрались, должны в общем деле участвовать. Напомню еще раз, что Литургия первых христиан и наша современная Литургия внешне принципиально отличаются, не по сути, но по форме. Как возникло слово «литургия»? Это не так, что христиане сели и рассуждали: «Агапой мы уже называли, вечерей любви тоже называли, Евхаристией называем – давайте еще как-нибудь назовем… Давайте – Литургией?». Нет, было совсем по-другому – для них это слово было обиходным.

Если в интернете набрать слово «литургия», будут предложены значения этого термина. В Древней Греции слово «литургия» означало некую общественную повинность – брали, например, богатого гражданина или группу граждан и говорили: на вас возлагается такая-то обязанность – например организовать спортивные соревнования, и люди организовывали спортивные соревнования. Или другая повинность: построить военный корабль.

С чем это можно сопоставить для нас? Например, в садике перед Новым Годом среди родителей выбираются активисты, на которых возлагается проведение новогоднего праздника для детей.

Вот для древних, античных жителей Греции это и была классическая литургия: людей собирали, говорили им, что они должны организовать такое-то мероприятие, назначали ответственных. Так и для христиан, которые собирались вместе: для них Причастие было неотделимо от других сфер христианской деятельности: и обеспечение малоимущих, и посещение страждущих, и обучение оглашенных – все это вместе становилось Литургией.

Для нас сейчас Литургия – некое молитвенное действие, кульминация которого – Причащение. Для них было по-другому: они вместе собирались, каждый имел определенное дарование, определенное служение и каждый вносил общую лепту в общее мероприятие.

В действительности все сохранилось. Мы приходим в храм и видим там священников, выполняющих священническую функцию; видим клиросных, которые выполняют певческую функцию; свечниц, которые стоят в лавке и выполняют свою функцию. Мы видим тех, кто убирает, следит за подсвечниками, и тех, кто молится – эти люди тоже участвуют в Литургии своей молитвой.

Вопрос в том, что каждый должен осознавать свою роль в Литургии. Человек, который в трапезной готовит во время Литургии, тоже участвует в ней: она не ограничивается храмом. Литургия – это все, что происходит и вокруг в том числе. И охранник, следящий за шлагбаумом (если он есть) у храма, тоже участвует в Литургии.

Для тех, кто занимается практической деятельностью, все достаточно очевидно: молиться и одновременно стоять на клиросе, например, трудно (те, кто был на клиросе, понимает, что на молитву времени особо не остается: надо все подготовить, вовремя достать тропари, кондаки, и так далее). А вот у тех, кто просто стоит и молится, возникает вопрос: как же им участвовать в Литургии? Им нужно знать слова молитв, тексты.

Телезрительница упоминала о части Литургии, которая называется проскомидией и сокрыта от глаз верующих. Когда берется агничная просфора, из нее вырезается кубической формы Агнец, и все это происходит с определенными молитвами.

Но нужно понимать, что когда Иоанн Златоуст писал Литургию, это было не так, как некоторые представляют, что святитель Иоанн Златоуст сел, взял перо, лист папируса и написал: «Глава 1, „Проскомидия“. Берем 5 просфор...», и так далее. Нет! Иоанну Златоусту принадлежит как раз та часть, которую мы называем анафорой: ключевые молитвы после великого входа, после слов «Станем добре, станем со страхом, вонмем, святое возношение в мире приносити» – это принадлежит Иоанну Златоусту, а происходящее на Литургии до того сформировалось в жизни христиан в ходе истории. И хотелось бы об этом рассказать немножко подробнее.

Вопрос телезрителя Владимира из Санкт-Петербурга: «Меня интересует отношение к Литургии в дореволюционной России. Читая дневники Иоанна Кронштадтского, часто обращал внимание, что он отмечает: в России было формальное отношение к Литургии. Хотелось бы узнать, на какой уровень мы вышли по отношению к тому времени».

– Благодарю за вопрос. Как раз до революции наблюдалась эта проблема: к Литургии относились, как к театральному действию – акцент делался на том, что Литургия символизирует Рождение Христа, Его выход на проповедь, Его крестные страдания, Его Воскресение, потом Чашу вынесли, всех осенили – и то, что потом, символизирует Его Вознесение. Возникает вопрос: а где тогда место Причастию? Где самое главное?

Эта проблема как раз и разрешалась, когда священников стали отправлять в лагеря и ссылки. Я недавно читал об этом очень интересную статью. Священники стали понимать, что весь этот символизм становится преградой, ведь, например, в лагерных условиях приходится отказываться от всего: нет ни иконостаса, ни входа с Евангелием, ни священных сосудов… Я читал, что кто-то из священномучеников сделал себе потир из консервной банки, а другой брал общую зековскую кружку, на ней служил Литургию, а потом мыл ее аккуратно и вешал обратно. В экстремальных условиях все стало возвращаться к изначальному смыслу.

Действительно, когда мы символизмом закрываем Литургию, мы ее отделяем. Это к первому вопросу нашей прихожанки. Литургия становится отделенной: вот там священники совершают какие-то таинственные, очень символические действия, но вообще ничего не понятно – тем более, когда некоторые молитвы читаются священником не вслух, как они должны читаться, а про себя.

Эта большая проблема периодически поднимается: молитвы, которые у нас называются тайными, – это не совсем верный перевод с греческого. Там смысл в том, что какие-то молитвы читаются низким голосом, какие-то – высоким, ведь вообще Литургия – это пение. Кроме того, нужно понимать, что тогда не было средств озвучивания, все служебники составлялись в кафедральных соборах, например, в Софии Константинопольской и, естественно, там у священника никакого голоса не могло хватить, чтобы всю молитву прочитать громогласно. Поэтому для него делалось примечание: хотя бы концовочку надо возгласить, то есть произнести громогласно – и так появилось представление, что молитвы тайные. Ничего тайного в них нет.

Я хочу призвать всех мирян: смотрите, читайте – в интернете теперь все доступно. Есть замечательный сайт «Азбука веры» – там есть служебник на русском языке, можно открыть и почитать, узнать, о чем в какой момент молится священник. А там очевидно: некоторые молитвы – от лица священника, он там о народе молится в третьем лице, то есть о нас и о молящихся с нами, но центральные, главные молитвы читаются от лица нас всех. Как раз в этом и открывается смысл Литургии – «общего делания»: не один только священник – совершитель, а мы все, собравшиеся в храме, – Тело Христово, мы все совершители.

Вот палец нажимает на кнопку. Священник – это не весь палец, это та плоскость пальца, которая прикасается к клавише, а весь палец – все собравшиеся в храме. И если не будет пальца, то и на кнопку нажать будет нечем. Это надо понимать, интересоваться, делать распечатки, выписывать, смотреть эти молитвы – там все очень красиво. У Иоанна Златоуста – достаточно лаконично…

Просьба объяснить, что такое проскомидия: сейчас она происходит иногда даже до того, как кто-то приходит в храм, но ведь на самом деле это уже поздняя традиция. Когда заканчивается проскомидия?

– Проскоми́дия (от греч. προσκομιδή – «принесение»; προσκομίζω – «приносить») – первая часть Литургии, на которой совершается приготовление вещества (хлеба и вина) для таинства Евхаристии. В настоящее время иногда преувеличивается значение проскомидии, ибо как раз там очень много символических действий.

Но откройте Литургию апостола Иакова или апостола Марка – это древние православные Литургии (Литургию апостола Иакова служат в духовных академиях и на некоторых приходах в день памяти этого апостола), в которых нет позже сформированных, можно сказать, блоков – вот у нас есть блоки (проскомидия, Литургия оглашенных, Литургия верных – кирпичики такие), а в древних Литургиях все достаточно монолитно: там нет проскомидии в привычном нам виде, там есть на великом входе примечание, что мы берем хлеб, полагаем его на дискос – и все, там нет ни надрезаний, ни вынимания частиц. Это простые бытовые действия, ведь изначально проскомидия это процесс принесения: люди приносят необходимое для богослужения, это же Литургия – они участвуют, скидываются на Литургию: кто-то принес хлеб, кто-то – вино, кто-то – ладан, кто-то – свечи, кто-то – елей (ведь масло нужно для лампад).

И идет подготовка – выбор самого хорошего хлеба, а так как хлебов много, то из разных хлебов еще берутся кусочки, чтобы людям было не обидно – ведь они все вместе собираются. А сейчас у нас это стало выниманием частиц из просфор. Кстати, греки причащают этими частицами, в русской традиции – нет: почему-то от Агнца причащают, а от частичек, которые лежат, не причащают. Хотя с литургической точки зрения греки правы – это как раз участие всех хлебов, которые принесли люди.

Заканчивается ли проскомидия? Литургия вообще не заканчивается – она вечна, и наше принесение тоже никогда не заканчивается.

Вопрос, когда что начинается, когда что заканчивается, очень скользкий. В Римо-Католической Церкви как раз об этот вопрос очень много раз спотыкались: когда происходит пресуществление Святых Даров – во время слов «Приимите, ядите» или во время возношения или во время слов «Преложив Духом Твоим Святым»? Но Бог действует, все происходит в Духе Святом, это все так творчески!

В древности Литургий было множество – не было такой унификации, как сейчас, когда есть Литургии Иоанна Златоуста, Василия Великого и Григория Двоеслова – Преждеосвященных Даров; разные Поместные Церкви: в Антиохии служили так, в Риме – по-другому, кто-то приписывал Литургию апостолу Петру, у кого-то была Литургия Амвросия Медиоланского, мы уже упоминали Литургии апостола Иакова, апостола Марка…

Если мы начнем сравнивать древние Литургии, то увидим, что в главном они едины – в смысле тех молитв, что воссылаются. Но какие-то моменты, к которым мы привыкли цепляться, например, слова установительные, как мы их называем – и Приимите, ядите..., и «сотвори убо Хлеб сей честное Тело Христа Твоего», и «А еже в чаши сей, Честную Кровь Христа Твоего» – по-разному все! А Дух Святой сходит – хлеб и вино становятся Телом и Кровью Христовыми.

Нужно понимать, что служебники появились поздно, а до этого было устное Предание – люди передавали друг другу смысл. Что мы делаем на Литургии? Вспоминаем жизнь Христа, Его подвиг, вспоминаем, что Он заповедал нам совершать вот это в Его воспоминание. И вот хлеб и вино становятся Телом и Кровью Христовыми, мы их причащаемся, – а если не причащаемся, зачем мы здесь собрались?

Это все было очень по-детски. Часто дети, которые ходят в храм совсем с малолетства, начинают в священников играть. В интернете можно посмотреть видео – православные снимают своих детишек: например, мальчик одел на себя простыню, чем-то машет – это по-детски, но это очень по-настоящему: он так служит Богу.

И для первых христиан не было так важно соблюсти букву – например, кадить на «Изрядно о Пресвятей…» или до этих слов, надо кадилом чертить крест или не надо: у них все было – по велению души. Они знали, что Христос Воскрес, что Он повелел брать хлеб, вино… Все это было естественно, органично.

И мы теперь должны вглядываться в Литургию, находить вот эти красивости, которые изначально по-детски там появились. А с другой стороны, мы должны любить то, что мы получили в результате: если мы начнем сейчас отсекать, то, наверно, выбросим и самое главное.

Например, священник говорит: «С миром изыдем», – и читается заамвонная молитва. Да, когда-то служба в этом месте и заканчивалась, – но сейчас мы снова возвращаемся в алтарь, а потом еще выходим на славление и поем величание в большие праздники. Плохо ли это? Да, это появилось недавно. Но не скажу, что это плохо. (Я сам люблю славления и величания.)

И еще один вопрос: мы иногда видим в храме людей, которые следят за Литургией по книжке. Это правильно – во время Литургии читать ее текст и так следить за ней?

– Я скажу, что осуждать – это вообще грех: надо следить за собой. Как сказал Господь, что тебе до того? ты иди за Мною. Хорошо это или плохо – следить по книжке? Тут вопрос, полезно или не полезно.

Если человек пытается понять Литургию, изучить ее, если для него это этап: вот он прочитает, все поймет, отложит и будет со всеми молиться – это хорошо. Если человек зашорился, занимается буквоедством, не может молиться, а постоянно следит за сценарием, что называется, – это, может быть, и плохо.

Главное – понять, польза от этого человеку или вред? Чаще, конечно, польза: человек знакомится, проходит время, и он уже совсем по-другому смотрит на Литургию.

Я так понимаю, что о Литургии можно говорить и 10, и 20, и 100 передач – эта тема совершенно неисчерпаемая. Но если подводить итог сегодняшнему разговору, то, получается, Литургия – дело не только священников, это общее наше дело, и мы, миряне, должны реально понимать, в чем участвуем. Благословите наших телезрителей, отче.

– Божие всем благословение. Будьте не зрителями, а участниками Литургии.

Записали:
Нина Кирсанова
и Игорь Лунев

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475