Священник Олег Герасимов: Можно ли спастись добрыми делами?

Можно ли спастись только добрыми делами? Тема добрых дел возникла из вопросов атеистов. Они говорят: зачем нужен Бог, если добрые дела могут оставить о человеке те воспоминания, благодаря которым он может войти в вечность? Поэтому возникает вопрос: можно ли только добрыми делами спастись? И еще один интересный аспект. Мы говорим, что вера без дел мертва. Возможно ли такое, что дела без веры мертвы?

– Вопрос очень глубокий и разносторонний, и едва ли сегодня мы сможем рассмотреть все аспекты. Мне кажется, начать надо с того, чтобы определить, что же такое спасение. То есть чего достигает атеист, который считает, что добрыми делами может оставить след в истории, и для чего делает добрые дела верующий человек.

Если для атеиста творение добрых дел – именно возможность оставить свой след в памяти потомков, то это не совсем можно назвать спасением. Это то, чем они хотят заслужить добрую о себе память. В каком-то смысле они имеют на это право, делая добрые дела. И тут можно оставить атеистов в покое. Нас гораздо больше интересует, как смотрят на творение добрых дел люди верующие, для которых понятие «спасение» – не праздное.

Спасение – обретение жизни в вечности. И здесь встает вопрос о взаимоотношениях с Богом. Мы должны разобраться: важны ли наши добрые дела для Бога? Или для Бога они не так уж и важны?

Например, мы знаем, в некоторых христианских конфессиях существует уверенность, что достаточно только верить. Уверовал в Бога – значит, спасен, все остальное можно делать, а можно не делать. Насколько я знаю, это свойственно протестантизму. Знаю (хотя не очень глубоко в это погружен), что католический взгляд более юридический, если так можно выразиться: там надо сделать некий норматив добрых дел. Если ты его сделаешь – твоя участь будет благоприятной; не сделаешь – есть варианты, скажем так. Если ты вообще не делаешь добрых дел, ты просто обречен.

Как мне представляется, православная точка зрения лежит где-то посредине. Конечно, добрые дела нужны, это совершенно бесспорно. Но есть нюансы. Только ли добрые дела нужны? И если нужны добрые дела, то для чего? И тут у нас есть мнение святых отцов. В частности, все мы помним разговор Серафима Саровского с Мотовиловым, в котором предельно ясно сформулирована цель христианской жизни – стяжание Святого Духа. Все, что мы делаем в нашей жизни: молитва, пост, добрые дела, – только для того, чтобы стяжать Святой Дух.

Насколько я помню, преподобный Серафим сказал, что добрые дела только тогда имеют какое-то значение, когда сделаны ради Христа. С одной стороны, вроде понятно. С другой стороны, не совсем понятно: разве Христу нужны наши добрые дела? Это тоже интересный вопрос. Если мы попытаемся поразмышлять, для Христа мы делаем какое-то дело или чтобы потешить свою гордыню, то понять это подчас довольно сложно. Ведь Христос нам не является в видении и не говорит: «Делай так-то».

Что такое дело, сделанное ради Христа? Это дело, сделанное бескорыстно, без всякого лукавства, тщеславия, просто потому, что Господь именно этого ждет. В этом смысле святые отцы нам говорят, что все, что Господь тебе вверяет, будь ты пекарь, токарь или священник, делай добросовестно, и тогда это будет угодно Богу. Это тоже достаточно расплывчато, но понятно.

Но есть предостережение святых отцов о том, что за любым добрым делом следует искушение. После того как ты сделал доброе дело, бойся тщеславия, которое тут же обязательно выползет, как змея из-под колоды, и обязательно все испортит. Но это, можно сказать, технический аспект.

Но зачем вообще нужны добрые дела, если Господь любит нас такими, какие мы есть? Есть же замечательный образ любящего отца. Да, я плохой сын, безалаберный, но такой, какой есть. Не будет же отец меня жестоко наказывать за то, что я что-то испортил (предположим, поджег занавеску), ведь он меня любит. Такое размышление приводит к тому, что можно вообще ничего не делать, – все равно меня любят.

Я долго об этом размышлял, и мне показалось, что лучше всего на мои сомнения ответил авва Дорофей. У него есть замечательная книга, которая содержит, на мой взгляд, ответы на все духовные вопросы. Это один из немногих святых Древней Церкви, который очень просто и в то же время очень глубоко, без особого восточного многословия, умеет объяснить так, что все становится понятным. Он о делании добрых дел начинает издалека – с того, что надо бороться со страстями. Есть страсти, которые нас подталкивают в пропасть, и наша задача – постараться их, как сорняки, выдернуть с поля своей души. Он приводит цитату из Евангелия о том, что землю надо удобрить, чтобы семя упало на добрую землю. Дальше он делает очень интересный вывод: вы повыдергивали сорняки, распахали поле, но если на поле ничего не посадите, то сорняки вырастут снова. Об этом и Господь сказал: если выгнать беса, он уйдет, но если увидит, что дом подметен, убран и не занят, то приведет семь других духов, страшнее себя. Потому что не может поле оставаться праздным.

Авва Дорофей делает вывод: для того чтобы дело не было бесплодным, бесполезным, обязательно надо засеивать поле своей души добрыми делами. Причем надо делать дела, противоположные той страсти, которую ты борешь. Например, если тебя борет страсть раздражительности и гневливости, значит, ты должен смиряться, кротко принимать все, что дает тебе Господь. Если ты одержим страстью алчности, например, то должен заставлять себя подавать милостыню немощным. Если у тебя страсть винопития, ты должен воздерживаться. И так далее. То есть ты должен делать дела, противоположные той страсти, которую собираешься побороть.

Вопрос телезрительницы из Подмосковья: «Тема замечательная, очень трогательная и непонятная. Господь говорит: кто будет веровать, тот спасен будет. Еще говорит: кто верует, слово Мое и заповеди Мои соблюдет... И так далее. Апостол Павел пишет, что вера без дел мертва. Я прожила уже многие лета своей жизни, но каждый вечер ложусь спать и думаю: а что ж я доброго сделала? Ничего. Я верую (с детства меня бабушка приучала верить), но доброго-то я ничего не сделала. И что делать? Ведь вера без дел мертва. Задумаешь сделать что-то доброе – сразу тщеславие подкрадывается, и ничего доброго не получается. И ведь я не одна такая. И что: все идем в ад?».

– На самом деле это очень хорошее умонастроение. В том смысле, что когда я смотрю на свои дела и не вижу в них ничего доброго, это гораздо лучше, нежели думать: «Ох, какие хорошие дела я наделал!». Вот это было бы тревожно. Если мне кажется, что я делаю недостаточно добрых дел, это может быть признаком того, что я все-таки стараюсь не впускать в свою душу страсть тщеславия. Если я верую в Бога и стараюсь жить по Его заповедям, тогда я, может быть, незаметно для себя буду делать то, что Ему угодно.

Здесь есть очень важный аспект, с моей точки зрения. Если мы рассматриваем наш православный взгляд на спасение и на взаимоотношения с Богом как с Отцом, тогда наши добрые дела – это проявление любви к Богу.

Приведу такой пример. Представьте себе, что в семье между мужем и женой произошла распря. Но они любят друг друга. Странным будет поведение супруга, если он будет у кого-то спрашивать: «Как думаете, если я посуду помою, мусор вынесу, схожу в магазин, этого будет достаточно, чтобы супруга меня простила?». В этих категориях очень сложно рассуждать. Супруге было бы гораздо важнее, чтобы супруг проявил к ней любовь, а в чем это будет выражаться – не так важно. Если он делает, не задумываясь о том, что именно делает, это будет гораздо правильнее.

Если я люблю Бога, если хочу жить по заповедям Божиим, добрые дела (или то, что потом люди назовут добрыми делами) у меня будут получаться сами собой. Как только я начинаю об этом задумываться, сразу включается внутренний юрист: «А три поклона – это много, чтобы Господь меня полюбил, или мало?». Или: «Сколько раз нужно прочитать акафист, чтобы было достаточно?».

Читайте сколько хотите, главное – чтобы молитва была. Если сердце при этом будет теплым, тогда можно и в три слова уложить молитву. Если нет – прочитайте хоть все акафисты мира, это будет просто вычиткой. Парадоксальность ситуации заключается в том, что человек, который читает по десять акафистов в день, может ложиться спать и думать: «Как много добрых дел я сделал!». А это как раз совсем не то. Поэтому лучше думать так, как телезрительница, и надеяться на милосердие Божие.

Мы можем вспомнить Макария Великого, которого уже при жизни называли сокровищницей молитвы. В утреннем правиле мы читаем слова его молитвы: Боже, очисти мя грешного, яко николиже сотворих благое пред Тобою. Макарий Великий просит у Господа милости, потому что, по его словам, он никогда ничего хорошего Богу не сделал. В связи с этим возникает вопрос: наша молитва – это хорошее дело? Есть понятия «дело» и «делание». В чем разница между делом и деланием?

– Думаю, разница в том, что дело – это нечто однократное; например, некий поступок. А делание – состояние. И в этом смысле деланием, кроме молитвенного делания, ничто другое назвать нельзя, потому что молитва должна быть именно непрестанной. К этому призывает и апостол Павел. И святые отцы всегда твердят, что молитва – это состояние, и к этому состоянию можно и нужно прийти. Однократные молитвословия, которые мы возносим в храме, дома или при тех или иных обстоятельствах, – это всего лишь некая тренировка, чтобы разрозненные молитвословия постепенно превращались в непрестанное молитвенное делание. И в этом смысле молитва стоит особняком ото всех добрых дел. Это воздух, которым надо дышать. То, что я дышу сейчас, конечно, можно считать какой-то работой или делом, но это то, без чего жить нельзя.

Мы живем в такие времена, когда очень многие люди не имеют реальной возможности поделиться своим благосостоянием, деньгами или вещами – им просто нечего дать, нечем отблагодарить людей. Доброе дело ведь нами всегда представляется как нечто материальное. Можно ли, например, молитвой о ближнем (или дальнем) делать доброе дело?

Вопрос телезрителя из Белгорода: «Допустим, убежденный неверующий коммунист во время войны жертвует своей жизнью ради своих товарищей. К какой категории это относить? Это доброе дело по-христиански или идеология и фанатизм?».

– Сама постановка вопроса, к какой категории относить, – не очень корректна. Мне часто задают вопрос: «А если я сделаю вот это, это считается грехом или не считается?». И сразу возникает вопрос: кем считается?

Если мы рассматриваем отношения с Богом как отношения сына с Отцом, тогда нет необходимости относить это к какой-то категории. Если человек сделал доброе дело бескорыстно, по велению совести, не требуя себе мзды, не желая получить какого-то блага за это, а просто потому, что он совестливый человек, думаю, Господь принимает это как исполнение заповеди, вне зависимости от того, верующий человек или нет, крещеный или некрещеный. Как Господь его судьбой распорядится – не нам решать, это суд Божий. Но, мне кажется, доброе дело, совершенное от сердца, от чистой совести, конечно же, угодно Богу.

У меня был опыт. Меня позвали к умирающему, чтобы я его соборовал и причастил. Этот был девяностолетний дедушка, который умирал просто от старости. Он прошел войну, лагеря, много всего повидал. Формально он был крещеным, но в церковь не ходил. И перед самой смертью он вдруг попросил пригласить священника. Почему он это захотел, не знаю. Я пришел, мы с ним поговорили. Это оказался очень светлой души человек. Я исповедовал его, причастил. И дочка мне потом рассказывала, как он лежал и буквально светился, говоря, что не понимает, на Небе он или на земле. Его друг рассказывал дочери, как они вместе были в лагерях, мерзли, и он снял с себя телогрейку, несмотря на то, что сам замерзал, и отдал другу, потом даже не вспомнив об этом. Да, он был коммунистических убеждений, но был вот таким совестливым, бескорыстным. И Господь в конце его жизни дал ему возможность уйти по-христиански.

Думаю, если человек поступил по совести, Господь обязательно это оценит. А какая ему уготована участь – не наше дело, а суд Божий.

Вернусь к своему вопросу: считается ли молитва о ближнем добрым делом, если ничего другого я дать не могу? Или даже простой разговор с человеком, поддержка словом в каких-то жизненных сложностях? Например, сейчас есть кого поддержать, в том числе словом.

– Я думаю, что доброе дело не всегда имеет материальное воплощение. Мы привыкли, что доброе дело – это обязательно что-то кому-то дать, но мне кажется, надо смотреть шире. Доброе дело – то, что оставляет что-то теплое на сердце. Иногда бывает, все богатства мира не могут человека спасти, а одно доброе слово дает луч надежды, который и был человеку нужен. Едва ли нужно добрые дела пытаться оценивать материальными категориями.

Молитва за человека – это то, о чем человек может и не знать, но ощущать, потому что у него потеплело на душе, полегчало от того, что кто-то за него молится. И молитва, и доброе слово, произнесенное в нужный момент, по ценности не уступают тому, что может дать обеспеченный человек. С другой стороны, можно давать сколько угодно денег, и это добрым делом не будет.

Вопрос телезрительницы из Воронежской области: «Когда Мотовилов спросил, как стяжать Святой Дух, Серафим Саровский только продемонстрировал ему это: лицо его светилось светлее солнца, так что на него нельзя было смотреть. А объяснения так и не было. Вернее, я не вычитала, как же стяжать Святой Дух. Второй вопрос: за свою жизнь мне очень надоело готовить, убираться. И когда я начинаю для Господа это делать, тогда у меня что-то получается. Правильно я делаю или нет?».

– Начну со второго вопроса. Да, наверное, вы делаете правильно. Ведь что значит надоело? Это значит, я вижу в этом какую-то повинность, которая никому не нужна. Но когда мы вспоминаем, что все нам дает Господь, нравится это нам или не нравится, хорошо это, с нашей точки зрения, или несправедливо, то у нас всегда есть понимание: если Господь нам это дает, значит, это сейчас именно то, что нужно для спасения. Если я так это воспринимаю, то, по крайней мере, это не будет бесполезным, даже если я при этом ворчу и ропщу. Если у вас, когда вы начинаете так думать, все получается, явно Господь вам помогает и благоволит этому. Так и продолжайте.

Что касается беседы преподобного Серафима с Мотовиловым, то здесь очень много глубокого и таинственного, и каждый должен для себя сам это понять, осознать. То, что преподобный Серафим сумел показать своему собеседнику, как это – быть в Духе, означает, что это возможно для человека нашего времени. Нам все время кажется, что только в Древней Церкви были дары Святого Духа, что там Святой Дух сходил в виде огненных языков, а в наше время это уже невозможно. Преподобный Серафим не так далеко по времени от нас жил, мы можем сказать, что он практически наш современник. Значит, это возможно в наше время тоже.

Другое дело, что это единичные случаи, и едва ли можно сейчас рассчитывать, что кто-то нам сможет продемонстрировать, как преподобный Серафим своему собеседнику, что такое пребывать в Духе. Но мы знаем, что так бывает. Он показал Мотовилову, что стяжал Святой Дух, и дал ему установку, как этого можно достичь (каждому – в свою меру). А установка такая: любое дело надо делать для Христа. Не для того, чтобы получить славу, известность, деньги и так далее, а чтобы Господу угодить.

Трудно говорить, что Господь гневается или радуется за нас, – это такие антропоморфные уподобления, чтобы нам было понятно. Господь самодостаточен, Он не радуется, не переживает. Но мы знаем, что если делаем что-то плохое, что нас от Бога отдаляет, Он, условно говоря, скорбит по этому поводу. Если мы делаем что-то хорошее, что нас приближает к Богу, Он радуется. Поэтому делать что-то для того, чтобы Бога обрадовать (условно говоря), и есть дорога к тому, чтобы в свою меру стяжать Святой Дух и, в общем, приблизиться к спасению, к чему мы, собственно, и идем всю жизнь.

Записала:
Нина Кирсанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475