Священник Георгий Пименов: Зачем заботиться о здоровье, если мы все умрем?

Отец Георгий, эту тему обсуждают все и всегда. Именно на здоровье собирали самые большие капиталы, я уже не говорю о докторских степенях: это для человека одна из самых важных тем – наверное, чаще обсуждается только погода. В нашем православном сообществе мы говорим: многая и благая лета. На Ваш взгляд, что такое здоровье и здоровый образ жизни?

– Наверное, само по себе здоровье понимается очень просто – физическое здоровье. Не болеть, не быть зараженным вирусом, жить долго – это хорошо или плохо? Никакой православный человек не скажет, что лучше быть больным, умереть в младенчестве, а не реализовывать таланты, данные Богом. Само по себе физическое здоровье есть благо Господне, за которое нужно бороться.

Вот сейчас, когда пандемия поставила перед каждым вопрос о здоровье, мы пришли в студию, вымыли руки, сняли маски, перчатки, сидим на расстоянии – мы заботимся о здоровье друг друга. Конечно, здоровье само по себе – это благо. Но насколько нужно за него бороться? Это предмет нашей беседы.

Моя знакомая психотерапевт сейчас много общается (как и до этого поветрия) с людьми. Спрашивают: а зачем все? Одна женщина обратилась: «Вроде бы я счастливая, у меня есть любимый муж, дети, работа, я здорова, нет хронических заболеваний, но у меня неизбывная тоска. Я не знаю, что делать: тоска никак не проходит, несмотря ни на какие радости, развлечения. И я все чаще думаю: «Зачем я живу? Зачем бороться, если все равно один конец?». Здоровье, дети, счастье есть, но тем не менее неизбывная тоска. Откуда она берется и сочетается ли это со здоровым образом жизни?

– Наверное, это тоска по Богу (я говорю как православный человек, священник; может быть, психолог-экзистенциалист скажет, что это экзистенциальная тоска по смыслу жизни, бытия, правильному целеполаганию). Наверное, у человека, пришедшего в объятия Отца, нашедшего в храме Живого Бога (а не просто русскую национальную традицию или какой-то великий урок церковной истории), тоски не будет: Бог больше нас, Он создал нас, и Он наполняет наши души. Если человек эту тоску чувствует, наверно, он не встретил Живого Бога.

Мы не можем запрограммировать встречу: вот я сейчас окончу богословский институт, получу диплом – и у меня будет встреча с Богом Живым. Такая встреча, искание ее, мне кажется, и есть смысл христианской жизни.

Когда мы хотя бы коснемся этой полноты, Бога, Христа, наполняющего все во всем, то есть благодати Святого Духа, у нас не будет вопроса: а есть ли смысл жизни? Я очень рад, что человек посреди своего благополучия слышит неутоленную жажду вечного, жажду Бога. Я думаю, раз эта жажда есть и человек ее чувствует, значит – Бог ждет этого человека.

Нам говорят, что здоровье человека – самоцель. И если у человека начинаются проблемы, человек обращается к Богу. Не дай Бог, конечно, но, например, онкология: человек прибегает к Богу, не видя никаких средств преодолеть болезнь. Он проходит курс лечения – не помогает, и тогда обращается к Богу. Мне рассказывал профессор, что через 2 недели у пациентов в палатах по лечению онкологических заболеваний в тумбочках появляются иконы – потом они переходят на тумбочку, а еще через 2 недели человек молится не таясь. Отсутствие здоровья сподвигает людей на молитву. Не может ли наличие здоровья помешать нашей духовной жизни?

– В книге митрополита Антония Сурожского «Хаос. Закон. Свобода» есть глава, что человек всецело здоровый, психически полноценный – это еще не человек, который пришел к Богу. Если человек пришел к Богу, то это не значит, что он стал абсолютно здоровым и психически полноценным. У него могут оставаться какие-то заболевания, но он пришел к Богу…

Многие молятся, но не все: я тоже ходил в хоспис – видел, что многие молятся, но не все. Многие говорят: «Вот я выздоровею и приду в храм», – а ночью умирают. К сожалению, такое тоже бывает. Поиск и встреча с Богом – это индивидуально.

Каждая душа отвечает на призыв Божий по-своему. Сама по себе болезнь и само по себе здоровье не отдаляют от Бога и не приближают к Нему.

Очень интересная тема! Мы часто встречаем у наших прихожан радостную веру, когда человек на Литургии, всенощном бдении радостный. А бывает, что человек постоянно в грусти, тоске – здесь возникает вопрос о духовном здоровье. Какого человека мы можем назвать духовно здоровым?

– Отвечу на примере. В нашем храме есть прихожане, которые вышли из психиатрических больниц, ВИЧ-инфицированные, прошедшие очень тяжелый путь к возможности жить. Им было трудно. Их пример для меня очень важен. Вот один унывает, грустит, но он приходит к Богу, молится и надеется на Него. У него состояние, которое пригибает его к унынию, но он преодолевает уныние, молится, исповедуется, причащается – и он живет. Может быть, течение заболевания без Бога, без Духа привело бы его обратно в больницу.

Или другой: преодолел ВИЧ-инфекцию, живет, принимает лекарства – ему неудобно об этом говорить, уныние, печаль его тоже придавливают к земле, но он приходит к Богу, молится, исповедуется. Мне радостно на это смотреть: эти люди с Богом, несмотря на тяжкие болезни физического и психического плана. А бывает наоборот: человек приезжает на хорошей машине, ставит толстую свечу, подает записки… Это прекрасно, но у него душа не болит, что он плох, что ему не достичь Бога, любви к ближнему.

Ребята, о которых я упоминал, говорят: «Как трудно любить ближних» – им нечем любить, у них здоровья нет. Они молятся, могут кому-то чуть-чуть физически помочь, но печалятся, видя, что тот вот совсем умирает, этому совсем плохо. Они видят это, ибо прошли подобный путь и, мне кажется, из-за этого познали страдание.

Я думаю, эти люди духовно здоровы, хотя на уровне физическом и психическом у них есть повреждения.

Вопрос телезрителя: «Рождается ребенок с тяжелейшим наследственным заболеванием, он с ним всю жизнь живет, мучается, хотя еще не согрешил, и потом умирает; может быть, за свои мучения удостоится Царствия Небесного, но на земле он всю жизнь промучился, живя с этой болезнью. Зачем Богу такие страдания?».

– Почему страдает младенец, рождается с ДЦП или еще каким-нибудь неизлечимым заболеванием и всю жизнь страдает?

Давайте посмотрим ХХ век: сколько было ядерного оружия? Как оно влияло на нашу планету, атмосферу? Мы не можем это проследить. Я уже не говорю о личных греховных путях каждой семьи, поэтому, наверное, никакая слеза ни ребенка, о которой говорил Достоевский, ни страдающего у Бога не забыта. И в Апокалипсисе есть очень обнадеживающая фраза: И отрет Бог всякую слезу с очей их.

Если мы этого не принимаем, вечную жизнь не видим, видим только земную (чернобыльскую и прочие катастрофы), то нам невозможно жить: сколько миллионов людей умерло во Второй мировой войне – для чего? Ради амбиций политиков, которые хотели захватить мир? Поэтому мы верим в Бога, Который в мире ином отрет слезу всякого страдающего человека. И эти страдания, которые сейчас, проходят недаром.

Я говорил с одним из ваших прихожан в храме Воскресения Христова: бывший алкоголик, пил, по его признанию, больше 10-ти лет, но преодолел свою страсть. Я его видел, когда у него была замечательная жена, дочь, он счастлив и 12 лет в трезвости. Он рассказывал, что стал здоровым человеком только благодаря вмешательству священников из вашего храма, центра «Фавор», которым он доверил свою жизнь. Я представил ситуацию, когда люди, находясь долго дома, начинают серьезно пить. Хотя люди вроде бы должны сейчас заботиться о своем здоровье, пьянство процветает. Почему?

– Люблю Владыку Антония Сурожского, и вот он говорит, как научиться молитве – надо остаться наедине с самим собой какое-то время: полчаса или полдня… Это еще ничего, а мы сидим уже месяц, а наедине с самим собой скучно – я убедился в этом. Я сейчас в отпуске, мне скучно: не хватает Литургии, общения. Поскольку я в Обществе трезвости, к спиртному не обращаюсь, но пустоту, ненаполненность тоже ощущаю.

Человек, который пока почему-то не нашел путь к Богу, хоть как-то решает эту проблему просто таким винным или, не дай Бог, наркотическим забытьем. С вашим прогнозом я не совсем соглашусь – я видел немало других людей (меня приглашают причащать наших дорогих бабушек), и они перед телевизором молятся – я никогда не мог представить себя молящимся перед телевизором, но я прихожу к бабушке, и у нее включен телевизор: идет трансляция из Псковской епархии, и в этом доме чувствуется дух молитвы. Прихожу к другой бабушке, а у нее толстые и потертые молитвословы – она молится. Им по 80–90 лет.

Может, кто-то сопьется, будет унывать, а кто-то углубит свою духовную жизнь, будет молиться за тех, кто спивается, не хочет идти к Богу. Может, наоборот, на Святой Руси будет больше молитвенников и святых людей.

Сейчас мы проходим испытания, когда храмы благолепны, но пусты: прихожане сейчас не могут быть в храме. Когда-то такой режим будет снят… На Ваш взгляд, насколько полезно быть (или же искусительно не быть) в храме для духовного, нравственного здоровья человека?

– Конечно, сейчас, когда в Александро-Невской лавре невозможно зайти в храм на службу, чувство горьковатое. Но ведь прошло всего 30 лет, как восстановлено церковное общение, открыты храмы. Храмы возвращаются, строятся всего 30 лет: до этого времени 65 лет храмы были большей частью закрыты и вся духовная жизнь происходила тайно. Открытых храмов были единицы – Исповедей полноценных почти не было, была общая Исповедь, были тайные общины. Люди искали Бога через философию, через общение с теми, кто вернулся из лагерей, обрел веру там.

Мне кажется, глубины постижения Православной веры нам сейчас не хватает – текущая ситуация это обнажила. Мы привыкли, что вера – это значит «прийти в храм, исповедоваться, причаститься, поставить свечку, поговорить со священником, в каком-то празднике поучаствовать». Теперь этого нет, но мы так в советское время жили больше чем полвека – и разве никакой веры не было? Не было тайных общин, людей, искавших Бога, исповедников, которые рассказывали о Боге, о путях к Нему? Эта жажда никуда не делась. Пока человек не соединится с Богом, он будет жаждать Его. Но это может быть в разной форме.

Вопрос телезрительницы: «Если сознательно отказываешься от лечения и возлагаешь все на Господа, это дорога к самоубийству или все-таки по вере ждешь исцеления?».

– Вопрос хороший. Я думаю, вы понимаете верно: когда я отказываюсь от помощи врачей и все возлагаю на Бога, значит, себя ставлю в положение чудотворца. А ведь еще в Ветхом Завете говорится: призови врача, ибо и он нужен в свое время. Но лучше говорить за себя – бывает так, что мы хотим кого-то обличить в такой ситуации и насильно предложить лечение человеку. Тут надо быть осторожным.

Мне на моем жизненном пути плохие врачи не встречались. Встречались те, которые хотели помочь мне в болезни или моим близким. Наверное, не у всех так. Кто-то встречал врачей не самых лучших. Но и им Господь дает путь помочь человеку в его физическом, психическом здоровье. Поэтому избегать врачей – греховно.

Вот у нас есть движение людей, которые отказываются прививать своих детей – итог: через несколько лет мы опять возвращаемся к болезням, которые были абсолютно преодолены в обществе.

– Включается апокалиптическая тема. Она и сейчас включается: какая там пандемия, это уже «хватай мешки, вокзал отходит», делать ничего уже не надо – завтра придет Христос. Даже не Христос, а антихрист. Что интересно в таком апокалиптическом движении – не Христа ждут: все внимание на антихристовом правлении. Но если мы христиане, Кому оно должно принадлежать?

Вспоминаю слова Амвросия Оптинского – он говорил, что человеку должно быть несколько нездорово: когда мы в абсолютном здоровье, нам смиряться, мягко говоря, тяжелее. Может быть, поэтому – новый вопрос: какое должно быть отношение к нездоровью у верующего православного человека?

– Наверное, правильным будет лечение; по крайней мере, шаги к нему. Не шаги к абсолютному выздоровлению, потому что бывает побочное действие лекарств... Действительно, батюшка Амвросий прав: мы не можем идеально от всего исцелиться – мы несем те или иные болезни всю жизнь. А если это отношение к болезни другого, наверное, по-христиански будет помочь.

Владыка Пантелеимон (Шатов) говорит, что смысл здоровья, здоровых людей, их жизни – помогать нездоровым: наступит время, когда они поменяются местами.

Очень простая мысль, но очень верная. Когда ты сам болеешь, когда сам переносишь болезнь (маленькую или большую, долго или недолго), ты понимаешь больного человека, потому что только что перенес что-то. Свою болезнь надо лечить; если болеет другой – надо ему помочь.

Вопрос телезрительницы: «Я бы хотела попросить нашего батюшку сказать о прививках. У метро “Бибирево” стояла машина, прививали людей. Двух детей привили, и они за ночь умерли. А были здоровые, ничем не болели... Может быть, можно что-то изменить?».

– На тему прививок мы все-таки вышли… Я не знаю, что творится в Москве у метро «Бибирево», какие там были прививки. Скорее, человек проявил неосторожность: ребенка своего у метро прививать – это что-то непонятное. Скорее всего, это были какие-то аферисты.

Только ли молитва способна помочь человеку в излечении от тяжких телесных недугов и страстей (я не умаляю силы молитвы, но знаю людей, которые прибегают только к этому благому средству), достаточно ли только ее?

– Молитва – это выражение нашей веры в помощь Божию… Винопитие, алкоголизм, а сейчас и игромания – как с этим бороться, какие могут быть пути? Наш епархиальный Центр по противодействию наркомании и алкоголизму уже больше 2-х лет сотрудничает с программой «12 шагов», в основе которой – группы взаимопомощи даже не в Церкви. В нашем храме какое-то время была такая группа, сейчас они по всему городу есть. Конечно, это еще не церковная группа, не молебен, не Исповедь, но это уже собрание людей, которые понимают, что без помощи свыше они не могут исцелиться: это шаг от бездны к свету.

Может быть, молитва людей (просто мирян, даже не священников) друг за друга тоже очень действенна – может быть, мы можем усиленно молиться и преодолеть сегодняшние наши беды?

– Мы и призваны к этому. Сейчас беда всемирная, не только российская – всем плохо. Конечно, мы можем молиться, чтобы везде это прекратилось, чтобы везде люди исцелились, чтобы рабочие места появились, как было раньше. Но это вызов нам: нынешняя ситуация с вирусом – вызов вообще всем людям, верующим и неверующим.

«Что не так в моей жизни? Не за мои ли грехи Господь попустил это?» Это, конечно, максима, я не говорю, что так надо думать. Но, мне кажется, так полезно подумать: «Что я не так сделал, что Господь решил такую беду допустить?» – это разговор о покаянии, конечно.

Апостол Павел говорил: имею жало в плоти. Уж кому-кому, а апостолу Господь мог сделать, чтобы не было жала в плоти, но Он попустил ему болезнь, и боль эта была в нем постоянно. Неужели мы в какой-то момент можем себе представить, что это наше жало в плоти?

– Думаю, вполне можно так подумать – это будет правильно. Если думать, что согрешили где-то в Китае или в США или какие-то лаборатории выпустили джина из бутылки, – это винить других: значит, духовный смысл от нас уходит и пользы мы от этого не получаем.

А если мы все-таки думаем: «В чем я приложил к этому руку? Что не сделал хорошего, что мог бы? А если я просто не успел? Человек умер, я хотел ему помочь, хотел с ним встретиться, а его нет уже. Значит, я виноват, что не предпринял усилий для встречи, для ободрения!». Конечно, надо углубить жизнь христианскую, молитвенную. Эти ситуации ставят нас перед такой необходимостью.

Мы говорили о здоровье, а теперь вторая часть – смерть. Всякие поговорки вроде «кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет» часто оправдывают наши страсти и нездоровый образ жизни: все равно помрем. «Зачем мне здоровье, тем более я старый? Не буду я меняться. Меня уже поздно менять!». Насколько оправданна эта позиция?

– Только что было 9 мая. День этот прошел скромнее, чем обычно. Я почитал о русских героях французского Сопротивления – русских эмигрантах первой волны. Они были в рядах Сопротивления, за что попадали в концлагеря. Например, преподобномученица Мария (Скобцова) не сидела сложа руки и не только молилась: она помогала соузницам в Равенсбрюке – ободряла их, внушала веру не только в вечную жизнь, но и в то, что их освободят либо союзники, либо русские. Ее уничтожили за 2 дня до освобождения этого лагеря – она поступала так, чтобы облегчить жизнь другим: она давно приняла смерть – она пережила смерть своих дочек, для нее смерть, как у апостола Павла, была освобождением. Она была готова к смерти, но людям вокруг нее она была светом – она их ободряла надеждой на земную жизнь, на освобождение.

Мне кажется, каждый из нас так. В каком-то смысле слова мы сейчас тоже в некоем летнем лагере. Мы будем, сложа ручки, пить винишко или будем делать что-то иное, что нас будет возвышать, что будет поддерживать окружающих, родных, наших детей, родителей, бабушек, друзей? Вот 9 мая, вот мать Мария, вот Равенсбрюк, – а вот мы сейчас с этим вирусом: это очень похоже.

Записали:
Наталья Культяева
и Маргарита Попова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475