Священник Димитрий Лушников: Вера и разум

Нам иногда кажется, что вера – абсолютно интуитивное понятие, которое никак не связано с размышлением и разумом: разум – это очень точное знание. Как вера сочетается с ним?

– Мы должны определиться с этими двумя понятиями. Вера предполагает союз и общение человека с Богом. Человеку присущи разум, воля и чувства. Религиозная вера объемлет всего человека, поэтому все душевные способности (каждая по-своему) включаются в процесс религиозной веры. Это первое.

Второе: когда мы говорим, что такое разум (или рассудок, не тождественный ему, но связанный с ним), априори присущий каждому человеку, уместно вспомнить Божественное Откровение – Священное Писание, где говорится, что Бог сотворил человека по образу Божиему. Как определяется этот образ в рамках святоотеческой традиции? Одни из самых первых проявлений его образа – разум, свободная воля, способность к религиозности, религиозному общению, бессмертие. Разные отцы сходились в одном – это разум и свободная воля…

Если мы будем исходить из такой парадигмы, данной нам изначально сверхъестественным Откровением, то должны задуматься, что, может быть, разум участвует в процессе богообщения. Мы безусловно даем утвердительный ответ на этот вопрос: разум участвует в религиозной вере и никак не может противостоять или противоречить самому феномену религиозной веры.

Может ли человек прийти к вере от ума, от размышления?

– Конечно, может. Мой путь в Церковь и к вере в Бога – это была попытка осмыслить свое собственное существование, ответить на вопросы: «Зачем я живу? Какая конечная цель моей жизни?». Здесь возможны 2 решения для разума, которые приводят к утверждению существования Бога, надмирной реальности (той, другой) или к отказу от принятия идеи о существовании Бога.

Если это происходит, все цели, которые может себе поставить человек, оказываются относительными, ибо касаются бытия в этом мире: с ними невозможно идти дальше. Но поскольку пребывание в этом мире рано или поздно заканчивается (ведь смерть – факт, который преследует и ждет каждого человека, момент окончания пребывания в этом мире, когда тело перестает функционировать), все цели, которые были поставлены в рамках жизни в этом мире и осуществленные человеком, обессмысливаются.

Тогда жизнь, если мы определяли ее как смысл существования в этом мире, с этим смыслом здесь и остается, она оказывается конечна, относительна. Значит, в этом отношении она условна. На эти цели нельзя опереться, их нельзя сделать прочным фундаментом во исполнение внутреннего требования, которое есть в каждом человеке: желания бессмертия.

Почему многие люди продолжают оставаться атеистами, несмотря на очевидность этих выводов (они же на поверхности находятся)? Здесь есть психологические причины: каждый человек, даже говоря о своей смерти, свое несуществование представить не может.

Когда мы говорим: «Вот человек умер», – как мы себе это представляем? Мы мыслим представлениями: представляем лежащим свое тело, врачи возятся с телом и так далее... Мы представить себя несуществующими не можем: у человека в опыте нет момента своего несуществования, ведь нас же Бог приводит из небытия в бытие – мы начинаем быть из ничего. Помыслить свое несуществование человек не может.

Поэтому легко в человеке соединяются (при отсутствии последовательного мышления) признание несуществования Бога, собственной смерти и, в то же время, обнаружение смысла, который он пытается в этой жизни осуществить… Отсутствие последовательности мышления как раз позволяет находиться в недосказанности, а признание существования Бога открывает совсем другие перспективы для жизни человека.

Значит, человек может быть бессмертен, у него может быть цель: Бог существует, и каким-то образом мне нужно с Ним наладить отношения, научиться познавать Его; поэтому человеческое мировоззрение сразу наполняется совсем другим содержанием: глубоким, серьезным. Человек получает все необходимые ответы, но начинается движение навстречу Богу – к живому реальному общению с Ним именно с разума.

Сначала мы получаем ответ на вопрос, имеет ли смысл наша жизнь: смысл тогда остается незыблем, когда он простирается за пределы этой жизни. Жизнь наша, по правилам логики, должна оказаться пригодной для осуществления этой цели – тогда она имеет смысл. Так вот, пригодность и связана как раз с практикой религиозной жизни.

Далее мы уже обращаемся к традиции наших предков – узнаем исторически, что, оказывается, произошло такое событие, которое навсегда изменило ход человеческой истории: Бог стал Человеком, оставил после Себя Церковь. Через Крещение каждый человек способен входить в эту реальность: соединяться с Ним здесь и сейчас.

Итак, разум необходим, но нельзя все исчерпать. Разум лишь может подготовить человека к полноценной, без всяких суеверий и магизма, живой религиозной связи с Богом. Но действовать тогда начинает сам человек. И вот здесь включаются, конечно, и воля его, и устремленность к Небу, и чувствование. Если молитва настоящая и серьезная, то встреча с Богом сопровождается определенными переживаниями.

Более того, эти переживания ни на что не похожи – они радикально, качественно отличаются от всего другого, что переживает человек в течение всей своей жизни. Это чувствования иного порядка и связаны они с прикосновением к другой реальности.

Выход на правильный путь к приобщению к этой реальности начинается с разума, и никак нельзя выключиться из процесса, ибо Богом дана способность оценивать свою собственную жизнь, понимать и осознавать самого себя – то, что радикально отличает человека от животного: наличие самосознания.

Вопрос телезрителя: «Кажется, Альберт Эйнштейн говорил, что невозможно решить проблему на том уровне мышления, на котором она возникла. Умерли и Альберт Эйнштейн, и Менделеев, и прочие высшего разряда ученые, и люди, интеллект которых намного ниже – многие даже таблицу умножения не полностью знали. А на том свете всем все откроется, все будет в полноте, все уравняются. Так какой смысл на земле быть Менделеевым или Эйнштейном? Или просто быть никем? Как это потом сочетается?».

– У вас прозвучала посылка, что все уравняются. На самом деле эта посылка не доказана, а на ней построен ваш вывод, ваше заключение. В том числе ваш вывод, что нет необходимости развития на земле, в том числе интеллектуального: все уравняются. Так в пантеизме – происходит слияние человеческой души с безличным Абсолютом, сладостно-блаженное срастворение, и там, по сути, личность перестает быть.

В христианстве не так. Когда мы говорим о бессмертии души, мы предполагаем сохранение активного и пассивного начала души и всего того опыта, который был приобретен человеком в течение жизни. И самое главное – ответственности за этот опыт, дела, мысли, слова, за всю устремленность и делание, что осуществлял человек в жизни.

Христос говорит нам, что Царство Небесное начинается на земле – в сердце каждого человека, внутрь нас. Когда мы представляем себе ад или рай (такими образами, которые предлагают нам голливудские фильмы: травка зелененькая, птички чирикают, ручеек бежит или вечные мучения в аду), о чем ведь идет речь на самом деле? «Рай» или «ад» – это близость или удаленность человека от Бога. Главная цель, ради которой Бог приводит человека в этот мир, – познание человеком соединения с Ним. Вот главный критерий и главное мерило человеческой жизни.

Мы же говорили, что человеку необходим разум, чтобы встать на правильный путь и реализоваться для достижения этой цели.

В чем состоит ад, человеческие мучения? Когда человек умирает, перед ним обнажается вся реальность, но изменить он уже ничего не может. Если он в своей жизни так и не нашел Бога, с Ним реально онтологически не соединился (к чему был призван) – тогда начинаются мучения: он знает, что Бог есть, но он от Него далек.

А если человек с Ним рядом уже на земле, то и смерть ему не страшна. Апостол Павел говорит: «Ибо для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение» – «для меня это открытие новой реальности». Преподобный Симеон Новый Богослов вторит ему: «Святые не умирают». Почему? Они уже с Богом. Живое соединение между Богом и человеком – вот конечная цель религии, ее содержание. Получается, что и конечная цель жизни каждого человека (здесь нет никакого противопоставления, чем человек занимается в практической жизни: пашет он землю или создает таблицу химических элементов) – все равно остается прежней.

Онтологически мы все суть образ Божий. В этом отношении мы по природе своей одинаковы. Другое дело, что мы неповторимы в своей индивидуальности. Это тайна Божественная, когда природа одна, а индивидуальность неповторима и каждый шествует именно своим путем навстречу Богу.

У нас такое ощущение, что мы ходим в церковь, ставим свечки, причащаемся – и все в порядке. Можно ли человеку через чувственное восприятие Православной веры прийти к разумному осознанию ее необходимости?

– Это зависит от самого человека, как он реализуется в этой жизни. В нормальном состоянии мы всегда требуем отчета от самих себя, что мы делаем, зачем мы это делаем. Ответы есть.

В Православии все предельно разумно. Нет ничего придуманного как бы случайно: вот это есть – и пусть так будет, мы будем это исполнять без всякого отчета. Нет ничего такого. Просто мы не знаем этой разумности.

Но если проявить хотя бы небольшие усилия, все становится ясным.

Вы справедливо отметили, что была лакуна – отсутствие знаний, образованности – и все держалось на вере отцов, которые в ней крепко стояли. Но здесь даже не столько чувства, сколько воля была: мы это держим, ибо это наше. Но одного этого мало: здесь сразу появляется опасность суеверий, всевозможных мелочных обрядовых предписаний, которые начинают иметь первостепенное значение – не живая связь с Богом, не личная встреча со Христом, а вот эти мелочные обрядовые предписания, которые есть разные в разных храмах, епархиях. Но это внутренние, местные традиции – они не основополагающие.

Наверно, в них нет ничего страшного, пока они не становятся основополагающими для религиозной жизни.

Когда обряд становится альфой и омегой, тогда теряется содержание – я не говорю о таинствах, я говорю об обрядовых вещах: как встал, повернулся, с какой стороны посмотрел, с какой стороны к подсвечнику подошел. Когда это становится альфой и омегой жизни во Христе, когда религия превращается в некое подобие магии, когда ты знаешь, что нужно поставить «конкретно по схеме» свечи туда в такое-то время, в таких-то храмах – и «все должно заработать», где здесь разум?

Неужели можно при помощи подобных манипуляций абсолютно свободного Бога заставить служить себе?

Так было в магии, языческих религиях. Но здесь Христом, Богом предлагается иной порядок взаимоотношений – основанный на любви, доверии. Здесь нет никакой принудительности со стороны Бога – Он не притягивает человека к Себе механически, Он до конца оставляет его свободным.

Известный богослов Владимир Лосский говорил о некоем риске. В чем он заключается? Что собственное творение Божества, наделенное разумом, свободной волей, способно отказаться от своего Источника, Источника своей жизни. Более того – противопоставить себя Ему. Бог оставляет это человеку, дает возможность ему самому определиться, решить: кто ты, зачем живешь, какая цель твоей жизни. Не оставляет человека – промышляет, дает знания. Ведь, по сути, что такое Откровение? То, что Бог говорит человеку: рассказывает, как ему нужно жить, чтобы соответствовать порядку Божественного бытия. Заповеди – то, что нужно практически делать человеку: все сказано на метафизическом уровне.

Дорога открыта, Бог воплотился и стал Человеком, Небеса разверзлись.

Дальше что еще нужно от человека? Что нужно ему, если мы подойдем к этому с точки зрения осмысления своей веры?

Из небытия в бытие привели? Привели. Дали быть по образу Божественному, дали разум и свободную волю и открыли возможность восходить на Небо. Делай – все в твоих руках, в твоем собственном осмыслении, в твоих решениях, в твоей свободной воле. Вот этого хочет Бог от человека.

С другой стороны, за нами традиция – исполнение всего, что хочет Бог на протяжении двух тысяч лет: научение традиции, восприятие ее и практическое осуществление в жизни; это не такие уж сложные с интеллектуальной точки зрения вещи, однако и этого избегают, и это пытаются игнорировать, не учитывать в своей собственной жизни. А учитывать надо.

Когда нам читают Священное Писание в храме, мы не участвуем в этом великом деле, мы ничего не понимаем от незнания церковнославянского языка. Насколько необходимо учить этот язык и читать труды наших святых отцов, чтобы знать свою веру?

– Вопрос животрепещущий. С одной стороны, нужно понимать, что говорит нам Христос. Богослужение уже сформировалось в определенном порядке, есть его красота, поэтичность церковнославянского языка, и заменить его на русский будет, наверно, нелепо – даже с точки зрения эстетики это некрасиво, будет резать слух.

Но есть вопросы реформы церковнославянского языка, и они проводились неоднократно с истории крещения (реформа святителя Алексия, Елизаветинская реформа). Была приготовлена реформа церковнославянского языка в 1915 году, когда устранялись слова совсем уж непонятные и полностью вышедшие из употребления. Революция помешала это сделать. Может быть, к этому Церковь еще вернется…

Конечно, не всегда все понятно – особенно человеку, который только приходит в церковь. Но постепенно понимание приходит: этот язык не инородный для нас – это наш язык, наши корни, и где-то усилия можно приложить. С другой стороны, чтение Священного Писания дома на русском языке вполне может восполнить непонимание во время богослужения.

Вы, как преподаватель Санкт-Петербургской духовной академии и заведующий кафедрой богословия, наверняка часто отвечаете на вопросы атеистов. Так ли это?

– Непосредственно в практике жизни приходится. Но мы теоретически отрабатываем, в том числе и в журнале, который издается кафедрой богословия (он так и называется: «Труды кафедры богословия»), вопросы полемики и возможного диалога между атеистами и религиозными людьми.

Какие самые частые и самые обсуждаемые вопросы задают атеисты?

– Прежде всего атеизм опирается на теорию эволюции. Это столп в храме атеизма: теория Дарвина. Причем сам Ч. Дарвин не был атеистом. Но его теория используется, приходится по вкусу: раз есть эволюция, Бог не нужен. Но это вопрос достаточно обширный. Может быть, мы не будем его сегодня обсуждать.

Наверное, правильно посмотреть на новых атеистов. Известное течение, которое появилось в начале XXI века в Америке, распространилось в том числе и в Европе, России: Кристофер Хитченс, Дэниел Деннет, Сэм Харрис и Ричард Докинз, самые известные книги с броскими названиями – как лозунги: «Бог как иллюзия», «Как религия все отравляет». Книги переводятся на русский язык, и, конечно, требуется реакция с теоретической точки зрения, чтобы опровергнуть доводы, которые предлагаются для опровержения религии.

Но когда начинаешь разбираться, часто обнаруживаешь жульничество, нарушение требований формальной логики, логические ошибки в рассуждениях атеистов. Как правило, религию пытаются представить карикатурным образом, а карикатуру проще высмеять. Часто указывается на недостатки в жизни самих христиан: вы ставите такие идеалы, а сами их не исполняете – значит, Бога нет. Вот такой делается вывод. Мы возьмем последнее – здесь допускается типичная логическая ошибка: аbusus non tollit usum – «злоупотребление принципом не означает отмену самого принципа».

Если кто-то не выполняет идеалы христианства, это не значит, что плохи сами идеалы: есть те, кто их выполняет, и таковых больше. Но выискиваются недостатки, недочеты, на них акцентируется внимание – и на основании этого отрицается все, хотя никому в голову не приходит отменить правила дорожного движения из-за того, что кто-то их нарушает. Нелепо: нарушается логика.

Другой пример. Докинз пишет, цитируя книгу одного американского автора («Автостопом по галактике»): «Нам достаточно видеть, что сад прекрасен, без того, чтобы верить, что на дне его живут феи». Он говорит, что нам достаточно понимать, что мир и человек прекрасны без того, чтобы признавать, что существует Бог. Здесь он совершает логическую ошибку, которая называется ignoratio elenchi – «подмена тезиса»: мы тоже не верим в фей. О чем идет речь? Сад прекрасен сам по себе или это сад – плюс садовод, который сделал его прекрасным, а не «сад плюс феи»? А он предлагает вместо сада и садовода другую альтернативу, которую высмеивает. Так не про это говорим – мы говорим: «сад прекрасен сам по себе» или «это сад плюс садовод»?

Как это перевести в область теологии? Природа случайно, сама собой создалась? Из механических, случайных сцеплений атомов, а человек из амебы – и в конечном итоге появилось сознание? Вначале камень, потом амеба, потом сознание? Вот так предлагается мыслить – или все-таки есть разумное начало?

В рамках рационального богословия есть теологический аргумент, который мы заключаем из факта целесообразного устройства мира, в котором живем, гармоничного, взаимосвязанного: если мир целесообразен и разумен, то и причина его разумная. И для этого необязательно быть христианином – надо просто придерживаться логики. А почему люди не придерживаются ее и намеренно отвергают? Совсем по другим причинам: это гордыня, страсти и нежелание, чтобы Бог был в их жизни, – это главная причина.

Можно ли человека, который думает, что верит, научить разумной вере?

– Можно ли научить? Точно можно сказать, что он к этому способен. А здесь вопрос: хочет ли он, чтобы свет разума сиял? Ведь мы называем Бога, Христа, Светом разума.

Конечно, если человек напрочь отказывается от какого-либо знания, заставить его насильно принимать это невозможно. Но ведь так не делает и Бог. Он оставляет человека свободным: человек сам должен понять, сам должен совершенствоваться – свою жизнь, свой жизненный путь он должен прожить сам. Никто за него это не вправе делать и заставлять не вправе, никакого натиска быть не должно.

Попытаться объяснить – конечно; приоткрыть все богатство нашей веры – конечно, можно. Но окончательное решение всегда остается за самим человеком.

Раньше была такая традиция – во время поста читать Священное Писание и, по возможности, за пост прочесть его. Наверное, это уже ушло и очень редко кто читает Священное Писание дома? Что нужно делать во время поста, чтобы в Пасху правильно ответить священнику на Исповеди: «Како веруеши?».

– Прежде всего нужно ответить на вопрос, в чем заключается смысл поста, в том числе и Великого.

Мы много и часто слышим, что пост – духовное делание. Должен возникнуть вопрос: при чем здесь духовное делание, когда просто отказываешься от пищи, ведь это касается тела, это материя – при чем здесь духовное делание? Когда начинаешь размышлять над этим, приходит понимание.

К чему призван человек прежде всего? К духовно-нравственному совершенствованию, к уподоблению Богу, к обожению – по-разному называют; то есть к совершенствованию. Что мешает этому? Наличие страстей. Есть страсти телесные, есть страсти чисто духовной природы, которые сложнее. Чтобы их побороть, порой уходит вся человеческая жизнь. Лицемерие, гордыня – как их победить? Они не дают приблизиться к Богу, мешают.

Поэтому Церковь и предлагает – начните с простого, с малого. Какая самая простая страсть? Чревоугодие. Научитесь преодолевать ее – и выработанный навык преодоления, то есть возможности побеждать, можно уже прилагать к страстям чисто духовной природы и там научиться побеждать. Это первое измерение, первый духовный смысл поста.

С другой стороны, что питает по-настоящему и дает жизнь человеку? Божественная благодать. Что дает нам питание для тела? Земля. В какой-то мере отказываясь от энергии, которую дает нам земля, мы перестраиваем себя, переносим свой взгляд на Небо и пытаемся получить Божественную благодать – настоящую энергию. Говорим себе: «Я не животное, я человек – не тело мной руководит, а я руковожу телом: я духовен, у меня есть другое начало, которое я должен в своей жизни осуществить».

Записали
Наталья Культяева
и Екатерина Береснёва

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475