Протоиерей Александр Рябков: Как укрепить веру?

Наверное, каждый из живущих церковной жизнью так или иначе отвечает себе на вопрос, как укрепить веру. Но прежде спрашивает: а что такое вера?

– С этого и надо начинать, переходя дальше к вопросу, как мы ее можем потерять. Апостол Павел нам говорит, что вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. Здесь мы сразу делаем некую поправку и сравниваем свое понимание веры с апостольским. Говоря о невидимом, мы, разумеется, понимаем, что ожидается апостолами невидимое, неземное, Небесное – вечное. Речь идет не о материальных благах или о светском, земном успехе.

Дальше мы придем к тому, что без веры не может быть полноценной жизни на земле. Любой человек нуждается в вере, в некоем идеале, которому он мог бы поклоняться и верить в него. Другое дело, что нравственность и подлинная мораль тоже имеют твердое основание только в религиозной вере в Бога: если нравственность оторвана от веры в Бога, она становится неполноценной. Она может быть моралью (или нравственностью) партийной, когда человек отвечает не перед Богом, а только перед партией и готов оправдывать любую неправду своего партийного политического объединения.

Или может быть племенной, когда человек готов оправдывать все, что делает его племя или род. Может быть мораль социального класса, когда человек, чувствуя солидарность со своим классом, оправдывает все, что его класс желает или делает.

Поэтому мы видим, что и на земле нравственность только тогда живая и полноценная, когда человек ответствен перед Богом в первую очередь.

Дальше мы должны подумать и подробно поговорить, как же мы теряем веру. И здесь вставим очень важную поправку: не всегда мы в полной мере правильно понимаем веру. Она не статична, а динамична, она должна развиваться, и развитие ее осуществляется в любви, благодарности и смирении.

Здесь надо пояснить, что за качества составляют веру… Бескорыстная сыновняя любовь к Отцу Небесному. Если ее нет – мы теряем живую веру: она на возвышает человека к Богу, возносит и приводит к Нему, приближает его к Источнику жизни, света. Когда ее нет, конечно же, я пребываю во тьме.

Благодарность – важнейший составляющий компонент веры, когда человек искренне благодарит Бога (здесь очень важная вещь: если я не имею искренней благодарности к Богу, то моя жизнь лишена счастья и возможности развить ощущение счастья до его высшей категории – радости).

Разумеется, еще один компонент веры – смирение. Оно нам открывается в доверии к Богу, о чем стоит поговорить: как оно раскрывается для верующего человека? Доверяя Богу, я принимаю горькие последствия своего греха. Здесь речь идет даже не о наказании, ибо наказание, которое приходит с совершением греха, – это не наказание от Бога: это я сам себя наказываю, и это не казнь или кара – это наглядный урок, наказ, ведь заповеди Божии есть духовные правила духовной жизни (как правила техники безопасности на производстве или правила дорожного движения – если их попирать, нарушать, совершаются трагедии. То же и в духовной жизни: попирая заповеди Божии, я деформирую свою личность и заражаю духовную атмосферу вокруг себя и в эту болезнь ввожу еще и окружающих меня близких людей).

Здесь можно привести простой пример. Если человек страдает страстью чревоугодия, он сам присовокупляет какие-то болезни к своей физической природе (холестерин повышается или что-то еще). Или страдает человек винопитием – и тогда у него системно выключаются множество органов в его физическом теле. Человек может сказать: «Бог меня наказал»? Нет, не Бог наказал – ты сам себя наказал своими грехами.

Или есть духовные пороки: я осуждаю, я тщеславный или гордый и злой. Эти качества постоянно ввергают меня в конфликты, скандалы, я постоянно внутри себя переживаю злобу – и, она меня изнутри съедает. Это влияет и на телесную (на ее заболевания), и на духовную (что намного важнее) природу. Так что принятие горького плода греха (как и наказания) – тоже часть доверия Богу. Если я не доверяю, то теряю веру.

Доверие – это еще и смиренное принятие испытаний от Бога. Что это значит? И для чего посылаются испытания, которые часто могут пошатнуть нашу веру? Они могут посылаться не за грех, уже совершенный, а как некая вакцина или противоядие от возможного греха, который может развиться во мне с моей гордыней, если меня вовремя не смирить, не сказать: «Нет, дорогой, тебе не море по колено, не все по плечу – ты не Бог, Бог только один». И здесь тоже необходимо смирение как доверие Богу: испытание необходимо для моего спасения, чтобы я не попал в сети дьявола по своей гордыне.

Доверие как проявление смирения может нами пониматься именно как согласие с волей Божией – если его нет, мы тоже теряем веру. Что значит «согласие с волей Божией»? Мне представляется, что я правильно поразмыслил о своей жизни. Но, здраво посмотрев на свою жизнь, я должен понять, что часто не знаю, что на самом деле мне нужно и полезно. Мое своеволие очень часто вносило путаницу в мою жизнь, я впутывал в перипетии своего своеволия не только себя, но и других. Поэтому согласие с волей Божией и доверие ей тоже важны для укрепления нашей веры.

Мы должны понять, что мешает развитию доверия к Богу. Конечно же, наш ум. Но ум с маленькой буквы, скорее, рассудок, ведь апостол Павел нам говорит: «А у нас ум Христов» – по сути, это идеал: в христианине должен развиться ум Христов. К сожалению, многие могут сказать, что у них вместо ума Христова развивается только рассудок. Но об этом мы еще поговорим.

Вопрос телезрителя из Москвы: «Как правильно укреплять свою веру в Бога? Какие шаги надо сделать, ведь одной молитвы мало? Боязнь наказания за грехи приближает к укреплению веры или нет?».

– Как раз об этом мы сейчас и говорим поэтапно. Наверное, мы подойдем со временем к тому, как же нам все-таки сохранить веру, в себе укрепить веру как любовь, благодарность, доверие или смирение: это наиважнейшие критерии для сохранения веры и утверждения ее. Конечно же, не только мало одной молитвы (тем более если она автоматическая). И молитва, и участие в таинствах требуют осмысления, что мы сейчас и пытаемся предпринять.

Враг нашего доверия к Богу – это наш рассудок, наш приземленный ум, ибо на «нужно смиренно принимать горькие плоды своей греховности» он говорит: «За что мне это? Я достоин лучшей доли». Святые никогда так не говорили: «За что мне это? Я этого не достоин» (хотя они не грешили, но при этом мы знаем, что у многих святых была трудная жизнь – они претерпевали не только гонения, но сами брали на себя многие подвиги, налагали епитимьи, не имея греха). Мы можем привести пример из жития святых. Мне очень нравится житие Евстафия Плакиды (празднуется 3 октября). По нему можно снять фильм или сериал: как римский военачальник, принимая христианскую веру, вместе со своей семьей после Крещения вступает на путь испытаний (как праведный Иов): вся его жизнь – военная карьера, семейная – претерпевают колоссальные разрушения. Он мог бы это связать с Крещением, но не связывает, а принимает крест смиренно, идет по скорбному пути и достигает спасения, претерпевая все. Его семья восстанавливается, и они все становятся угодниками Божиими.

Можно привести другие примеры, даже из светской жизни. Иногда человек говорит: «За что мне это? Почему у меня так? Почему у меня такая жизнь?», и на этом останавливается – и веру не укрепляет, и жизнь свою теряет, и время. Приведу простейший пример: все мы учились в советской школе, помним «Повесть о настоящем человеке», летчика Мересьева – ведь он мог бы после этой чудовищной травмы сесть и сказать: «Какие плохие, злые люди, сделали меня инвалидом, теперь я ничего не могу, ничего не умею, виноваты они, а я буду сидеть». Нет, он стал это испытание преодолевать и преодолел. И нам всем, несмотря на испытания и телесную недостаточность, необходимо преодолевать их смирением и свою душу возносить к Богу.

Что касается того, что мы должны принять испытания вне зависимости от греха как некое противоядие от возможного греха, мы зачастую этого тоже не можем смиренно принять – наш рассудок, как змей-искуситель, нашептывает: «Будьте как боги – идите по головам, через людей переступайте, локтями расталкивайте друг друга, достигайте вершины карьерного роста, сбрасывайте с этого пьедестала того, кто там засиделся, и вставайте на его место».

Конечно же, такая установка в корне противоположна христианству. И чтобы этого не было, Господь нас останавливает испытаниями, а мы этого не принимаем и не понимаем.

Хотя движение к гордому вознесению может быть в нас – и это движение не к обожению, каковое нам предписано, а к антихристову человекобожию (как Адам и Ева, обманутые змеем-искусителем, захотели быть как боги). Так вот, чтобы этого не было, чтобы мы не уподобились антихристу и Люциферу, не попали в его объятия, нас приходится смирять.

А мы, не понимая этого, на Бога ропщем, не соглашаемся с этим и теряем веру: моему рассудку кажется, что я лучше знаю, что мне надо, а Бог пусть только исполняет, что я Ему заказал. Конечно же, здесь теряется благоговение. Мы забываем, что воля Божия благая и разумная, а наша воля зачастую приземленная, бывает очень неразумной и страстной.

Вопрос телезрителя из Белгорода: «Я сразу вспомнил апостола Фому, когда он сказал: пока не увижу и не вложу руки свои в Его раны, не поверю. Мне почему-то кажется, что для большинства сегодняшних людей именно это самое главное. Когда повторяющееся каждодневное молитвенное правило, богослужение изо дня в день одно и то же, человек начинает привыкать к этому – и вера начинает слабеть. Привыкание к вере еще хуже, чем отрицание веры. Поэтому, мне кажется, каждый человек хочет подтверждения, как апостол Фома. Но к нему Христос пришел и все подтвердил, причем сказал: блаженны невидевшие и уверовавшие. Это слишком высоко для нас. А большинству нужно подтверждение, но они этого не видят».

– Подтверждение веры как раз и осуществляется в молитве, которая происходит в храме или в келье, дома или даже вне дома, когда человек работает, идет, едет куда-то: христианин не может пребывать без молитвы.

Мы рассеиваемся умом, даже в храме. Если мы куда-то идем, у нас, опять же, желание рассмотреть все афиши, рекламы, всех людей, как они одеты и как выглядят. Мы забываем, что это время тоже дано для живой молитвы, обращения к живому личному Богу. И оно должно быть искренним. Что мы можем просить у Бога? Да даже именно укрепления нашей веры.

Самое большое чудо, которое требуется человеку, – прикосновение Бога: не явление Бога перед моими телесными очами, а прикосновение Бога к моей душе, сердцу – оно присутствует в моем сердце как мир, тишина, покой или даже как любовь, благодарность, смирение.

И когда я у Бога постоянно прошу, чтобы Он пришел и хоть немного прикоснулся к моему сердцу, душе и уму Своим миром, покоем и тишиной, утвердил бы во мне навык любить, благодарить и смиряться, тогда я ощущаю, что Бог живой.

Конечно, если я ожидаю, чтобы манна Небесная сыпалась на меня с утра по расписанию, то так я свою веру никогда не укреплю. Мы начали с апостола Павла – это осуществление невидимого ожидания. Невидимое оно для глаз, но ощущаемое для сердца, души и ума, если мы стараемся свой ум развить как вместилище Христа. А если мы остаемся на уровне рассудка, пребывая и на богослужении, и участвуя в таинствах механически, автоматически и даже магически, принимая святую воду декалитрами, желая только земного, только ощутимого результата (не желая внутреннего, духовного результата), то свою веру мы не укрепим. Мы ее потеряем и других людей зачастую введем своим поведением в потерю веры.

Мне вспоминаются очень хорошие слова Н.В. Гоголя. Он писал, что вся земля страждет по одной простой причине: «Ум для современного человечества – святыня: во всем усомнится он – в сердце человека, которого несколько лет знал, в правде, в Боге усомнится – но не усомнится в своем уме». Н.В.Гоголь продолжает, что от этого непонятная огненная тоска разлилась по всей земле. Мы знаем, апостол говорил, что ум и знания надмевают – и Н. В. Гоголь тоже об этом говорил: человечество посчитало, что образованием изгнало из мира зло, но зло пришло в мир другой дорогой и дверью, дверью и дорогой ума. Об этом тоже нельзя забывать.

Именно умом как рассудком мы не познаем вечных истин. У кого-то из писателей есть такое выражение – «рассудок нам дан не чтобы познать истину, а чтобы нас не обсчитали в булочной» – рассудку свое место. И надо наш ум развивать до ума Христова как вместилища Христа.

Здесь мы приходим к тому, что есть более глубокие противоречия, которые заставляют шататься нашу веру. Мы подходим к теме теодицеи – оправдания Бога (как бы дерзко это слово ни звучало).

Современный человек зачастую гедонист, любящий удовольствия, подчас греховные, он дерзает задавать Богу сложные вопросы – может, через священника: к Богу он не может послать письмо напрямую. Человек, любящий удовольствия, считает, что жизнь на земле – это некий санаторий или курорт, а Бог должен, обязан всем это устроить. И вот он задает вопрос, почему невинные дети приходят в мир страдающими, может быть, претерпевая родовые болезни, пороки с детства. Почему Бог в этом виноват? И об этом тоже стоит поговорить.

Вопрос телезрительницы: «Верую, Господи, помоги моему неверию – мне нужно объяснение этой фразы».

– Мы сейчас говорили о молитве, и, наверное, эта краткая Евангельская молитва может быть вот так расширена, как я сейчас позволю себе изложить: «Я верую, Господи, помоги моему неверию – научи меня любить, благодарить, смиряться и достигать этим мира, тишины и покоя. Сам, без Тебя, я ничего сделать не могу, я сам себя держать в руках не умею. Держи Ты меня в Своих объятиях крепко, не отпускай меня от Себя никуда».

Но здесь надо помнить, что я дал Богу согласие, чтобы Он держал меня в руках крепко – и вырываться из Его объятий, чтобы побыть язычником на выходных, нельзя, невозможно. Будет это предательством.

А ведь говорю я так Богу почему? Зная свою слабость, немощь, нищету и свое неверие, я говорю Богу, что не хочу жить в неверии, слабостях, падениях. Пусть мне ничего не засчитается в моей жизни, пусть я не достигну подвигов, вершин, достижений, но пусть я буду при Тебе – держи меня крепко и не отпускай на распутье греха.

Для такого искреннего, подлинного обращения требуется огромное мужество, а обратной дороги нет: если я вырвусь из этих объятий, все будет намного хуже, чем раньше. Об этом тоже надо помнить. И здесь уже я ставлю себе цель, что для меня важнее: Бог или мое своеволие? И каждый делает выбор сам. Другое дело, что мы иногда делаем выбор третий: как бы быть и с Богом, и быть свободным от Него. И здесь невозможно говорить об укреплении веры, о потере ее, о сохранении, о приобретении. Бесплодна теплохладность – ничего не порождает.

Если возвращаться все-таки к теодицее, к оправданию зла в мире, мы должны понять, как задает вопрос этот человек: почему страдают невинные? Во-первых, говоря о невинных, мы знаем, что у нас есть невинные христиане, мученики, и они нам оставили пример молитвы за своих мучителей. Они были настолько просветлены изнутри, что могли понимать и прощать их не формально, а именно фактически – глубоко проникая в суть человека, страдающую суть и сущность этого грешника, они могли его прощать.

Какие бы ухмылки на лице мучителя ни были, как бы он хорошо ни выглядел, как бы ни был устроен в этой жизни, они понимали, что этот человек не может быть счастливым, ибо он – мучитель. Мучимые им, они сострадали ему. Разумеется, это вершина.

Мы, может быть, такого не испытаем. Но и нам в нашей жизни, чтобы укрепить свою веру, нужно хоть немного проявлять христианские качества: уметь прощать должников, принимать людей с их недостатками (причем иногда не очень страшными, но мы заранее готовы осуждать, а не принимать). Но если я не готов хоть немного подражать святым – в меньшей степени, чем они понесли подвиг, – то ни о каком укреплении веры речи быть не может. Я ее теряю изо дня в день в осуждении, превозношении, в размышлении, кто и что должен, чем мне обязан Бог.

Когда мы говорим о страдании невинных младенцев, то смотрим со своей колокольни – взрослого. Взрослый человек, как мне представляется, страдает намного тяжелее. Почему? У него есть некий план жизни, образы, представления, какой должна быть его жизнь – он имеет представление о благополучии жизни.

Младенец же не имеет опыта, он не знает расхожих в быту и в среде принципов, какой жизнь должна быть. Он принимает ее такой, какая она есть: как данность.

И здесь мы, взрослые люди, во многом должны сами в своем скорбном пути уподобиться младенцу. Он принимает жизнь как данность – так и нам необходимо принимать ее. Если мы будем думать, что жизнь должна идти по плану, по неким лекалам, то всегда комфорт будет от нас ускользать. Нет ни одного ребенка, который бы вышел из утробы матери и не заплакал, ведь он вышел из комфорта, который был у него, из рая материнской утробы, в дискомфорт нашей плачевной юдоли.

Это необходимо: надо дать ему и родиться, и пройти эту жизнь, какая она у него будет, длинная или короткая. Потому что он должен, пройдя эту жизнь, трудную, скорбную, прийти уже в другой рай – подлинный, настоящий и вечный рай Бога.

Но если мы, забывая об этом, будем искать или представлять себе, что земная жизнь должна быть раем, то будем делать сизифов труд: устраивать комфорт, который постоянно будет от нас убегать, ускользать, или будем бороться с кем-то за комфорт земной жизни. По сути, мы всегда будем испытывать боль, разочарование и страдание, если не поймем, что счастье связано не с внешним успехом, а с внутренним миром – с миром Божиим, с покоем Божиим во мне, с тишиной Бога во мне, из которой я только и могу молиться.

Я задаю себе вопрос – почему я не могу молиться, почему не получается? Нет тишины. Прежде чем стать на молитву даже об укреплении веры, надо попросить у Бога: «Боже, дай мне хоть немного тишины Твоей, чтобы я мог с Тобой пообщаться в глубине моего сердца и попросить у Тебя укрепления моей веры». Если мы будем понимать, что счастье внутри, то, конечно же, многое поменяется.

Записали:
Елена Кузоро
и Нина Кирсанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475