Архимандрит Савва (Мажуко): Богословие страдания

Друзья мои, я уже не один десяток лет в священном сане, и перед моими глазами прошло довольно много судеб людей, близких, далеких и недалеких, – что позволяет мне делать некоторые обобщения. И одно из них – по моим наблюдениям священника, служащего на одном месте немало лет: каждый христианин, который воцерковляется в зрелом возрасте, с неравной степенью успешности, но непременно, проходит одно и то же искушение, о котором мы должны непременно поговорить.

У этого искушения нет названия – давайте вместе придумаем: может быть, назвать его скорбью? Наверное, не подойдет – здесь есть определенная специфика, характерная именно для воцерковляющегося человека. У всякого, кто пришел в Церковь в зрелом возрасте, в биографии непременно есть период, когда он просто парил на крыльях, когда все было очень хорошо: все батюшки были святыми, церкви светились благодатью, а во снах приходили ангелы, мир был полон открытий, чудес, замечательных книг, замечательных людей и встреч – совершенно неслучайных.

Но потом почему-то этот восторг потихонечку куда-то испаряется, и о себе начинают напоминать вполне земные проблемы: со здоровьем, работой, семьей – оказывается, моя вера, мое христианство, вовсе не гарантирует мне благополучия. Этот крах благополучия многих воцерковляющихся людей просто выбивает из седла. Они не могут поверить: «Как же так? Ведь я же только-только поверил, только начал ходить в церковь, все принял, все хорошо, и тут у тебя вылетают пломбы, тут у тебя обнаруживают какую-то задолженность, и ты вдруг в третий раз на одном и том же месте сталкиваешься с одной и той же машиной (“Жигули” красного цвета) и платишь, хотя спокойно ехал на службу и никого не трогал. И почему-то проблемы на работе, с начальником, и жена смотрит подозрительно, и с детьми совсем нет понимания, друзья отвернулись, рыба не ловится». Масса всяких вопросов: «Почему это со мной вдруг произошло?», «Зачем вообще эти скорби, когда я поверил? Я же все принял, под всем подписался и очень быстро выучил наизусть несколько молитв, могу сейчас повторить».

Крах благополучия. Как-то надо его пережить. Какой смысл в скорбях? Мы задаем последний, предельный вопрос, который уносит нас к теме глубоких размышлений, например, Лейбница, говорившего о теодицее, или даже Стива Джобса, который еще в подростковом возрасте задал подобные вопросы своему наставнику, священнику.

Традиция размышлений над смыслом скорбей и страданий очень длинная и болезненная. Но мне по душе не философские рассуждения Г. В. Лейбница или о. П. Флоренского (хотя это замечательные авторы) – мне ближе юмор святых: когда смеются святые, мне кажется, до всякого доходит быстрее. Через улыбку святого высвечиваются многие истины, не помещающиеся в многотомные собрания философского наследия.

Однажды Феофану Затворнику некая дама написала подробное, многоречивое письмо, в котором перечисляла все свои беды несчастной труженицы, которая ходит в церковь, молится Богу, все исполняет, постится, вычитывает все правила, ничего не упускает. Она была во всех знаменитых лаврах, знает всех старцев (есть даже знакомый митрополит!), но почему-то у нее скорби за скорбями, и она никак не может выкарабкаться: только закончится одно, как на нее обрушиваются еще несколько скал, придавливая сверху бетонной плитой. Что делать, совершенно непонятно...

Святитель Феофан (который сам был человек болезненный и постоянно в письмах жаловался, что у него то глаз болит, то с животом плохо) пишет ей, что все очень просто: «Потому что ты пирог». Что за пирог? Какой пирог? В чем дело?

Хозяйка берет пирог, запихивает его в печь и ждет.

Сначала она месила тесто, что-то добавляла, была какая-то приправа, свой уникальный рецепт. И получилось очень хрупкое творение. Мы же знаем, как выглядит тесто: оно очень уязвимое – когда оно лежит в полной безопасности в своем тазике, оно и тогда такое хрупкое, такое нервное, что даже страшно его трогать пальцами: кажется, что рябь нервной боли пронесется по его поверхности. И эту уязвимую субстанцию додумалась же хозяйка запихать в печь, где страшная жара!

И вот сидит там пирог и недоумевает: «За что? Она знала, какой я хрупкий? Знала. Она ненавидит меня, она хотела мне зла, я сейчас обуглюсь, умру – я погибну! Смысл моего существования совершенно непонятен: мне было уютно и хорошо в тазике, а здесь огонь – сотни градусов, я уже весь покрылся какой-то коркой, я уже не чувствую боли, мне плохо. Вытаскивай! Мне отсюда, изнутри, лучше знать! Сама бы полезла сюда, в печь, и поняла, что здесь происходит на самом деле! Хорошо тебе там, снаружи, где нет этого жара, пекла!»

Феофан Затворник говорит: хозяйка хорошо знает, когда нужно вытащить пирог, чтобы он и не отсырел и не перегрелся, и у каждого пирога свой рецепт, свой срок пребывания в печи. Так и человек: ему бывают необходимы его уникальные, неповторимые скорби, которые подходят и необходимы только ему. Для чего, мы не знаем – потом узнаем, когда вытащат из печи. Однажды «хозяйка» вытащит нас из печи и поймет, сколько же мы перенесли.

Поэтому, друзья мои, для людей, что хотят понять смысл страданий и скорбей, которые с ними происходят, существует очень простое духовное упражнение, которое называется «созерцание кекса». Купите себе хороший, свежий шоколадный кекс (желательно припудренный сахаром, но, главное, свежайший), поставьте его перед собой и предайтесь философским размышлениям на тему «Сколько он перенес, что же претерпел, как он настрадался?» – а потом слопайте этот кекс, желательно в компании с близким другом. Это будет самая лучшая практическая философия страданий, которую вы можете себе позволить. Если это не поможет – купите два кекса. Это способ подействует на вас наверняка.

Записала:
Ксения Будченко

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475