Монах Авраам. У каждого свой путь: что подходит для одного, то совершенно не подходит для другого

Мои дорогие, у нас в гостях монах с Валаама Авраам. Здравствуй, отче, мы с тобой уже несколько лет знакомы, да? Может быть, когда-то в молодости ходили одними и теми же путями в поисках Бога, в поисках смысла жизни… Насколько я помню, мы даже были поблизости – я в своей деревне, а ты в деревне, в Куженкино, обнаружил храм.

– В Выползово я на автобус сел.

Это ж моя деревня. Так начинался твой путь, да?

– Да. Я шел непонятно куда. Мне хотелось на юг, но я понял, что до юга не дойду, и поэтому решил сесть на ближайший автобус, поехать в Бологое и там уже на электричках до Москвы. На автобус я сел именно в Выползово, а потом так получилось – сошел в Куженкино, повернул на Селигер и оказался в Ниловой пустыни. Думал, на неделю – на две, оказалось – на полгода. Вот так у меня повернулось.

Такие были первые шаги в поисках духовности, смысла…

– Да. Хотя я был крещен, но крестился мимоходом, «на всякий случай». А первый опыт воцерковления у меня начался в Нило-Столобенской пустыни. Первый месяц там я под благословение не подходил – казалось, это как-то неестественно. Меня там как-то терпели. Потом у меня там были первая Исповедь, первое Причастие.

А какой год-то был, вспомни.

– Это был конец 1994 года.

Давно уж. У меня тогда мама работала на автостанции – наверное, она тебе билет продала. А мы с тобой как познакомились?

– Через Юру Чиковани.

А, Чиковани! Диакон он сейчас, отец Георгий.

– Диаконом стал, да.

Это мы на концерте у него…

– Там сначала мимоходом, потом начали переписываться, а потом оказалось, что мы были в одно время на фестивале в Суздале 2 года назад.

В Суздале фестиваль прекрасный был… В общем, неизвестно какими судьбами то и дело мы с отцом Авраамом встречаемся: хотя он живет на Валааме, но делает вылазки по благословению, чтобы уладить какие-то жизненные моменты (выполнить какие-то долги перед родителями, еще что-то), чтобы на душе монашеской было спокойнее. А как ты попал, отче, на Валаам после Ниловой пустыни?

– В Ниловой пустыни я впервые испытал целительную силу церковных таинств – такой период был тогда тяжелый, и там я просто это испытал реально. Поначалу я не думал уходить в монастырь, думал, что открыл для себя такой бесплатный источник энергии, и собирался какое-то время жить так, что летом где-то ездить, а зиму восстанавливаться в каком-нибудь монастыре – в Ниловой пустыни или еще где-то. Меня хватило тогда на 2 года.

И Валаам оказался третьим таким монастырем – приехал я туда только на зиму, это была зима 1996–1997 годов. Так получилось: я понимал, что в городе уже жить не могу, а вне города я ничего не умел делать. Поэтому, когда я попал почти сразу же на валаамскую ферму, в общем был этому рад – думал, что заодно научусь чему-то такому, что позволит мне потом жить вне города: научусь обращаться со скотиной.

Так оно все и пошло. Я там впервые познакомился с коровами, с лошадьми. Там все вместе было. Параллельно, конечно, люди встречались интересные, посещал я церковные службы, все это вместе… Когда полгода прошли, я почувствовал: если я сейчас уеду, то потеряю что-то такое, что мне потом будет уже сложно найти. Тем более, у нас старший по коровнику предложил: «Если останешься до лета, научим доить» – кого попало к дойке не подпускали, дойка ручная была, нельзя так. Поскольку мне хотелось научиться доить, все это как-то так совпало, я остался еще на лето. Постепенно это все как-то затянуло – и остался там навсегда уже.

Перезимовал на Валааме, можно сказать. А как флейта появилась в твоей жизни?

– Если быть точным, это не флейта, а блок-флейта. Флейта – это поперечный инструмент, более сложный, а блок-флейту рекомендуют детям – она проще. Если родители хотят, чтобы ребенок занимался музыкой – это один из первых инструментов: она, с одной стороны, достаточно проста, с другой стороны, позволяет играть и классические произведения.

Получилось как? Мне до монастыря всегда хотелось играть на каком-то музыкальном инструменте, но было непонятно, на каком. Я пробовал брать гитару, еще что-то, но никакого толку не выходило. Хотелось не то чтобы научиться играть, а с помощью музыкального инструмента самовыражаться, то есть пытаться с помощью музыкального инструмента отразить то, что в душе.

Кто-то может петь, я считал, что никогда петь уже не смогу, считал, что нет голоса. Но, кстати, в монастыре все это тоже порушилось (у меня все почему-то в монастыре происходит). А был конец 1990-х, в монастыре жизнь была не такая, как сейчас: была действительно удаленность от мира, то есть не было ни новостей, ни телевизоров, ни телефонов – магнитофонов даже не было. И когда так живешь не один месяц, из года в год в такой тишине, начинаешь слышать звуки вокруг себя – пение птиц, шелест волн, листвы, то есть тихие такие звуки. И все инородное… кто-то пройдет, споет какую-нибудь песню, и она у тебя потом в голове крутится, не можешь от нее избавиться, настолько отвыкаешь от всего.

Вот у тебя целый набор блок-флейт…

– Там был такой период, когда мне начали дарить разные инструменты. Вот этот, например, мне больше дорог, как память о людях: его подарили мне сербские рабочие, которые у нас работали несколько лет назад на реконструкции – они подарили мне вот такую дудочку.

Хороший звук.

– Да, но тут еще дело в том, что я уже с фермы ушел и эти дудочки уже довольно долго в руки не брал, все-таки пропадает навык. Я себя музыкантом назвать не могу, с музыкальной точки зрения это чистая халтура. Вот я сюда дую, пальцы подымаю…

(Играет на инструменте.)
– …а получается что? И не играю по несколько часов, не совершенствуюсь. Но на ферме – там поле, коровы, небо, и вот там перебираешь что-то такое.
(Играет на инструменте начало мелодии «Зеленые рукава»).
– А потом подходят люди, и у них глаза вот такие, говорят: «Это вы, да?».

На природе когда услышал – сливается же с природой…

– Дело не в этом, а в том, что на Валааме какая-то акустика – эти скалы вокруг, потом звуки на расстоянии становятся необычными такими, особенно высокие звуки – они становятся какими-то неземными, я потом это сам слышал: тут нет никакого моего достоинства – на расстоянии пропадают все ошибки, шероховатости, и если, скажем, идет паломническая группа где-то вдалеке, до них действительно доносятся какие-то неземные звуки.

Они начинают искать…

– Начинают искать источник, находят, говорят: «Это вы?». Я им: «Ну, да». Они: «А можете еще?». Я: «Ну, конечно». Начинаю дуть и гляжу: у них выражения лиц меняются, то есть глаза сразу так тухнут – типа, все понятно.

Вот она – разгадка банальная, да?

– Да, вблизи это все оказывается не так. Получается, все делает Валаам.

На досуге после трудового дня сесть и восполнить свои силы – раньше же и пели, и играли даже в перерывах между работами.

– У нас на Валааме ферма – это, я бы сказал, такое пограничное место между миром и монастырем: есть монастырь с достаточно строгими правилами, уставом, режимом, а есть ферма. Были попытки сделать из нее скит – не знаю, может, это еще и получится когда-то, но до сих пор не получалось: там всегда свой ряд работ, и это круглосуточно.

Там, например, нельзя остановить работы в дни строгого поста или, наоборот, в дни праздников: коров надо независимо от этого и кормить, и доить, причем соблюдать определенный режим, иначе это нанесет вред их здоровью. Кроме того, там постоянно случаются разные непредвиденные ситуации – внезапные болезни, отелы, еще что-то. Поэтому там все равно расписание не составить: всегда будут находиться какие-то отклонения. Это было постоянно: собираешься на всенощную, тут – бац! – корова пропала, надо идти искать, или отел... И в итоге все так получалось.

Соответственно, там к нам приходят люди – сами или их присылают. Бывает, что они не в монастырь пришли, а находятся в поиске, но где-то им надо паузу сделать – они готовы какое-то время потрудиться, они, может быть, недостаточно воцерковлены, но само время пребывания на природе и соприкосновение с трудом, с животными и в сочетании с регулярными праздничными богослужениями дает человеку возможность для начала немного отключиться от проблем, из-за которых он попытался уйти из города, и потом как-то найти себя, определиться, чего он дальше хочет.

Хотелось бы еще выявить, как относятся животные к звукам флейты или других музыкальных инструментов? Например, коровы.

– Положительно. Смотря какие звуки.

Раньше пастухи ведь играли на рожках, на жалейках.

– Да. Причем не то чтобы они играли от скуки, от нечего делать: все эти рожки, жалейки – это звуковые сигналы. У коров очень большой потенциал развития, не знаю, как сказать, умственного или нет. Это уже выявлено даже американскими учеными: они коров поставили чуть ли не на один уровень с собаками – если дать коровам возможность развития, не держать корову в стаде в каких-то жестких рамках, а дать ей свободу (но это, естественно, в потенциале, это не главное для коровы). Но смысл в чем? Рожки и жалейки были издавна на Руси. Корова очень быстро запоминает определенные сигналы, в первую очередь звуковые интонации.

Одна из главных проблем в любом деле и, в частности, если работать с животными, – это текучка кадров. А животные, те же самые коровы, если с ними достаточно долго поработал один человек, очень хорошо запоминают его повадки, интонации – и уже даже не нужны слова, достаточно буквально жеста, и они уже понимают, чего от них хотят. Потом этот человек уходит, приходит другой, у которого уже свое: «Встать! Лечь!». А корова его просто не понимает… Если он еще начинает ее бить, то получается обратный эффект.

А что давали вот эти дудочки? Пастух на Руси – это было занятие практически на всю жизнь. Община пастуха кормила зимой и летом. У него были подпаски и эти инструменты. Соответственно, все эти команды условные – «домой», «вперед», «пошли» – передавались звуковыми сигналами, которые коровы знали. И потом вместо старого пастуха приходил другой, но старый пастух передавал ему по наследству инструмент, звук которого помнили животные.

Такой был увлекательный рассказ о твоей судьбе: как ты попал на Валаам, на ферму, и о коровах, о дудочке. Я думаю, очень интересно людям это послушать. А вот эта жизнь валаамская, внутренняя, какие-то внутренние подвиги, учение молитве, люди – монахи, руководство? Там ведь целая жизнь – многоплановая, многомерная… Ты уже рассказывал, что сам этот двор, коровник – как форпост, как граница между монастырем и миром. Интересно, какая там жизнь в духовном плане, как проходило твое духовное становление, как это все влияло на тебя.

– У каждого свой путь: что подходит для одного, то совершенно не подходит для другого. Та же самая ферма – для кого-то это хорошо и вовремя, а для кого-то нет. Лично для меня ферма – это было то, что мне было нужно именно в тот момент.

Как школа – как будто ты в 1-й класс поступил?

– Да. Когда я там остался, там был коллектив дружный – это были 1997, 1998 годы. И хотя работы было много, к ней не относились как к работе – это был образ жизни. Ферма – это был дом, где надо было ухаживать за скотиной, вовремя ее накормить, напоить. Все это не вызывало никакого внутреннего протеста даже у меня.

Но был такой момент: однажды я подумал, что это самое главное – накормить, подоить, убрать навоз вовремя, и что этим можно оправдать, например, пропуск воскресной службы. Тогда у нас действительно не было смен, и так я и делал. Или надо коров выгнать на пастбище: они же хотят на поле, а пастухов сменных нет. И вместо того чтобы в воскресенье ехать в храм, я оставался выполнить какую-то работу.

Это у тебя сейчас вроде покаяние, да?

– Просто потом у меня получился тупик. Прошел не один год, и в какой-то момент я это испытал: работать ты уже не можешь как прежде – просто не справляешься, а то, что не был приобретен навык посещения церкви, молитвенного делания…

Но ты тогда еще не был монахом?

– Да.

Ты был трудником или послушником?

– Трудником. По званию послушником, но, в общем, я на послушника не тянул тогда.

Страдала духовная жизнь.

– Как это сказать… Как говорят, труд и молитва – это два крыла, нельзя что-то оставить и на другом пытаться выехать. А про других что я могу сказать? У каждого свой путь.

Я бы хотел показать вот эту книгу, которая вышла недавно. Это первая книга воспоминаний о монахе Георгии, нашем друге и брате. Он был начальником фермы, молодым пришел в монастырь с Кубани и больше 10 лет назад уже, в 2007 году погиб – разбился на мотороллере. После этого нашлись волонтеры, которые начали работу по сбору воспоминаний о нем, поскольку его очень многие помнят и любят. Материала собрано очень много и для книги, и, возможно, для будущего фильма. Вот это первый, рабочий вариант. Может быть, если кто-то застал то время, трудился на ферме в те годы – с 1998 по 2007 год – и мог бы рассказать какие-то случаи из жизни даже не обязательно отца Георгия, а вообще той фермы, то просьба присылать эти воспоминания, можно даже на валаамский сайт. Есть у нас страничка «ВКонтакте» «Валаамская ферма» – можно туда присылать.

Отче, как дальше твоя судьба на Валааме сложилась? Какое послушание у тебя сейчас?

– С фермы меня перевели – уже время пришло. Сейчас я несу послушание на пекарне и потихонечку учусь петь на клиросе. А петь начал тоже благодаря дудочке...

Коровы очень хорошо запоминают голоса, интонации тех, кто с ними возится, кто их кормит с детства – например, бывали такие случаи: уходит стадо – где-то что-то недоглядишь, и от стада отбились маленькие телята. Пастух возвращается – особенно, если он новый, надо идти искать их, пока не стемнело. Идет народ. А телята уже к вечеру где-то залегли, их не видно, не слышно, – но вот идет человек, который их кормил молоком перед этим, их зовет, и на его голос они отзываются.

А вообще у этих животных очень развито чувство дома – бывали случаи: убегут они, идешь их искать, находишь стадо где-то в лесу и начинаешь им объяснять, что надо домой идти. Надо с вожаком договориться – самое главное ему объяснить, потом все остальные пойдут. И они разворачиваются – это особенно поначалу было заметно, когда Валаама не знаешь – и идут через лес по прямой домой. Сам бы я погнал их дорогами обходными, а они поняли, что домой, просто поворачиваются и пошли, остается только за ними идти.

Очень похоже на Евангельскую притчу о пастыре и заблудшей овце: пастырь оставляет все стадо, идет и ищет заблудшую овцу, и очень радуется, когда находит. Так же и с коровами получается, да?

– Да, в общем так и получается все.

А вот по поводу съемок…

– Есть видео забавное на тему того, как коровы реагируют на музыкальные инструменты. У меня был напарник; было большое поле, и он как-то от скуки залез на бочку для воды, на цистерну, и начал ногами в нее колотить – раздались такие гулкие низкие звуки, и коровы на эти звуки прибежали (и потом он говорил, что они постоянно так делают). Тогда мы записали небольшое видео, совместили с дудочкой, и получается, что коровы как бы идут на дудочку, а на самом деле они идут на эти удары в бочку.

Есть разные способы их привлечь.

– Ну да.

А что их привлекает в бочке? Низкий звук?

– Не знаю, частоты какие-то…

Благоприятные…

– Вообще, что такое дудочка? Это поиск общей точки гармонии, это даже не какое-то самовыражение. Я когда-то пытался какие-то мелодии научиться играть – в итоге в тупик зашел. Смысл в том, чтобы попытаться отразить с помощью пусть простенького музыкального инструмента то, что происходит в душе, и не навязать эту точку зрения, а чтобы она соединилась… Найти эту общую точку – вот небо, коровы, поле, я сижу и какие-то звуки, и чтобы все это слилось воедино. Тогда получается ощущение гармонии – коровы слушают и людям нравится, и самому не тяжело.

Да, появляется образ монаха с дудочкой.

– Есть такое.

Прости, что мы всколыхнули твои воспоминания. Божией тебе помощи! Я думаю, что мы еще не раз встретимся – будем дружить. Я сам собираюсь на Валаам, может, летом – хочу побывать на ферме, возьму с собой дудочку.

– Дудочек у меня хватит. Но лучше иметь свою.

Тогда Божией тебе помощи в улаживании всех твоих дел тут, в Петербурге и там, на Валааме, ангела-хранителя.

– Спаси Господи.

Записал:
Игорь Лунёв

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз»:
https://tv-soyuz.ru/peredachi/lavrskie-vstrechi-monah-avraam;
https://tv-soyuz.ru/peredachi/lavrskie-vstrechi-monah-avraam-chast-2

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475